Дом на рождество

— Как они могли это сделать? Поступать так неправильно. Твоя семья думала, что ты умер. Я думала, что потеряла тебя, — моё сердце разрывается, но он лишь мягко улыбается мне.

— После того, как они рассказали нам, что этот парень сделал, и сколько семей потеряли своих близких, мы с мамой согласились. Мы знали, что этим причинам боль папе, Хантеру и тебе. Но также понимали, что не можем поступить по-другому. Мы осознавали, что, если этот парень снова окажется на улицах города, тысячи семей не смогут иметь то, что было у нас.

Когда я думаю о том, что он отдал ради спасения других, я понимаю, почему он это сделал. Я ненавижу то, что произошло, но, в каком-то смысле, он герой.

— Благодаря нашим свидетельским показаниям пять крупных глав преступного мира навсегда отправились за решётку. Я не пошёл бы на это, если бы мама не согласилась, но мы оба знали, что не сдадимся. Я просто молился, что в один прекрасный день, когда мы снова будем свободны, ты сможешь найти в своем сердце немного любви, чтобы простить меня.

— Вэнс, ты серьёзно? Конечно же, я прощаю тебя. Ты почти отдал свою жизнь, чтобы спасти свою мать и многих других. Самый ужасный ад в моей жизни наступил, когда я потеряла тебя, но сейчас ты здесь.

— Теперь я дома, и никогда не покину тебя, — он протягивает руку, поднимает брюки и достаёт из кармана коробочку. — Старик, который помог нам, не имел ничего общего с тем, что случилось. Его внук вляпался в какое-то дерьмо, и принёс это к его порогу. Хотя в тот день, когда я купил кольцо, для меня всё изменилось, в этом была одна хорошая вещь — каждый день я знал, что принял правильное решение. Это было сложно, но я знал, что снова сделал бы то же самое. И хотя, нам, возможно, пришлось ждать пять лет, чтобы быть вместе, это капля в море по сравнению с тем, что ждёт нас впереди.

Вэнс открывает коробочку, и я задыхаюсь, когда вижу внутри золотое кольцо с огромным овальным бриллиантом, окружённым рубинами и сверкающим так ярко, что слепит глаза. Мой любимый вынимает его и, смотря мне в глаза, надевает на мой палец.

— Ты выйдешь за меня, Холли?

— Да! — кричу я, прежде чем броситься в его объятия.

Он страстно целует меня, и я чувствую, как от удовольствия сводит кончики пальцев. Затем, перекатывает нас на пол и стягивает одеяла, которые отделяют нас друг от друга. Мы снова кожа к коже, в глазах огонь. Его руки везде, когда он скользит, толкаясь внутрь меня.

От его поцелуя у меня вырывается стон, Вэнс шире разводит мои ноги и проникает глубже. Боли нет, только ощущение полной насыщенности. Мысли покинули меня, когда я осознала, что так будет до конца моей жизни, и это почти слишком много, чтобы принять.

Прежде, чем я осознаю, что происходит, Вэнс вытаскивает член из моей киски и опускается между ног, чтобы накрыть её ртом. Я кричу, но он не останавливается, продолжая лизать мой клитор. Я задыхаюсь и зарываюсь пальцами в его волосы, не зная, что мне хочется больше: оттащить его или притянуть ближе. Это отличается от всего того, что я когда-либо чувствовала, и как только подхожу к краю, он возвращается в моё тело и толкается внутрь.

Вэнс целует меня, и я чувствую свою страсть на его губах. Это както слишком интимно и необузданно, но я хочу, чтобы он делал это снова и снова.

Мой разум исчезает, когда его тело сливается с моим, и я превращаюсь в клубок ощущений.

Вэнс целует мою грудь, и я начинаю кричать, когда он всасывает мой сосок в рот. Каждый нерв в моём теле стреляет от готовности, и я цепляюсь за Вэнса, когда приближается мой оргазм.

— Я люблю тебя, — говорит он, когда целует меня в ложбинку груди, а затем впивается в мой сосок.

— Я люблю тебя, — говорю я, но мои слова превращаются в стон, когда моё тело, натянутое от удовольствия, наконец, падает через край.

Внутри разливается тепло, когда меня захватывает наслаждение, и я безвольно падаю на пол. Я открываю глаза, когда Вэнс перекатывает нас, и я ложусь на его грудь, пытаясь отдышаться. Его сердцебиение так сильно отдается в моих ушах, и я напоминаю себе, что он жив и находится здесь, рядом со мной. Отныне мы навсегда вместе.

Раздаётся стук в дверь, и Вэнс кричит им уйти.

Мы затихаем на мгновение, перед тем как я резко сажусь и смотрю на него.

— Что случилось? — спрашивает он меня, широко открыв глаза.

— Сегодня Рождество, — взволновано говорю я.

— И? — улыбается он, заправляя прядь моих волос за ухо.

— Моё желание исполнилось, — шепчу я, наклоняясь и целуя его.

— И что ты пожелала? — спрашивает он, садясь со мной на коленях.

— Тебя.

Он прижимается своим лбом к моему, на его щеке танцуют отблески огня. Все Рождественские желания, которые я когда-либо загадывала, разом сбылись. И я не могла бы просить ничего больше.

}Эпилог 1} }

Почти год спустя…

— Я люблю Рождество, — говорит Холли, прижимаясь ближе ко мне.

— Почему, малышка? — я целую её в макушку и смотрю на нашего сына, который спит у неё на руках.

Его пухлые ручки обернуты вокруг моего пальца, а его темные реснички лежат на румяных щёчках.

— Это всё магия, — говорит она, глядя на меня. — Ожидание — это всегда увлекательно, ты не знаешь, что будет завтра. Я не могу дождаться, когда он станет достаточно взрослым, чтобы наслаждаться этим.

В комнату заходит Хантер и с громким вздохом плюхается на стул напротив нас.

— Это точно, но когда они узнают, что должно произойти, то ещё долго не уснут, — он качает головой, но начинает улыбаться, когда Отем приносит пиво и садиться ему на колени.

Горит огонь и играет мягкая рождественская музыка. Дерево мерцает он света огней, а под ним лежит куча подарков. Это отличный день, и я счастлив, что смог провести его с любимыми людьми.

— Я думаю, дети не спят потому, что они могут съесть очень много конфет, — говорю я, а Хантер просто качает головой.

— Подожди, брат. Придёт и твой день.

— Где мама и папа? — спрашиваю я, оглядывая комнату.

— Не спрашивай, — стонет Хантер, и Отем смеётся.

Она наклоняется ближе и шепчет:

— Видимо, Хантер взял маленького Чарли с собой, чтобы пожелать спокойной ночи бабушке и дедушке, но они были немного заняты.

— О боже, какой ужас! — кричу я, пока Холли и Отем заливаются смехом.

— Слава богу, что ещё слишком маленький, чтобы понять что происходит, — сквозь смех говорит Отем, — и что лучше вешать омелу… ну неважно.