Дом окнами на луг и звёзды
Шрифт:
Протянув руку, Сергей взял с прикроватной тумбочки пульт, нажал одну из кнопок. Он ещё вчера обследовал этот маленький механизм и теперь не ошибся: портьеры волнами поднялись вверх, открыв окно необычной готической формы с прозрачно-чистым стеклом. Солнце встало совсем недавно, сияло так ясно, а небо оказалось почти такого же чудного цвета, как потолок спальни. Сергей осторожно встал – кровать не скрипнула, не потревожила спящую женщину. Набросив махровый короткий халат, который он вчера обнаружил в ванной комнате, Сергей вышел на балкон, сел в кресло среди красивых растений, закурил… Вчера он сказал жене, что всё, связанное с этим домом, не кажется ему странным. Но сейчас сам себе признался, что есть во всей этой
Случилось это не так давно, и года не прошло. Время от времени к ним захаживал в гости Машин бывший однокурсник Миша Вакуленчук. В студенческие годы Миша был в Машу влюблён и, как подозревал Сергей, от этого чувства не избавился поныне. Худенький, невысокий Миша, с русой бородкой и мягкими, уже редеющими волосами, с высоким тембром голоса многим казался странным. К тому же говорил он обычно поэтически восторженными и философски запутанными фразами. Но Сергей и Маша знали, что он большой умница и эрудит, и просто хороший человек. Они были к нему привязаны. Миша, в свои за тридцать не женатый, единственный сын и внук обеспеченных предков, занимался чем хотел: вращался в кругу городской богемы, сам писал стихи и рисовал. А в тот раз он забежал к ним и предложил Сергею устроить выставку картин – картин именно Сергея.
– У меня появились заказчики, очень богатые люди! – как всегда на подъёме рассказывал Миша. – Они готовы спонсировать выставку. Я сказал им, что ты – ещё неоткрытый талант, но скоро твоё имя прогремит, и тогда к твоим работам будет не подступиться!
Миша всегда подчёркивал свои самые дружеские чувства к Сергею, и, похоже, немного преувеличивал. Но его восхищение творчеством Сергея было искренним с самого первого дня их знакомства. Миша был истинным знатоком живописи и не сомневался, что муж его однокурсницы настоящий талант.
Выставка открылась уже через месяц в одном из новых частных салонов. Причём, Сергей не платил за аренду, за доставку и установку картин, даже традиционный фуршет в день открытия организовывал не он – спонсоры. Он сам с ними познакомился на открытии выставки: Миша подвёл его к трём мужчинам и женщине. Сергей сразу уловил их разный социальный статус: один казался из старых интеллигентов, возможно, бывший научный сотрудник, двое других явно нувориши – помоложе, попроще, пооткормленнее. Женщина – стареющая дива с пышно взбитой причёской, мелированной в три цвета, – жена одного из этих. Впрочем, они тоже изо всех сил старались выглядеть культурно, хотя покровительственного тона не скрывали. Сергей не обижался. Он всё же был обязан этим людям: первая выставка, хорошая реклама в прессе и на телевидении, поток посетителей. Приходили на выставку люди не бедные – картины покупались. А ведь Сергей назначил цены просто заоблачные: так не хотелось ему расставаться со своими работами! И всё-таки покупатели находились, с десяток картин были проданы. Процент устроителям выставки шёл очень приличный, но и ему, автору, такие суммы до недавнего времени не снились… За полтора месяца он просто разбогател!
Каждый день, хотя бы часа на два, Сергей приходил в выставочный зал. В первые дни его сопровождали Маша и обе девочки. Для них это был праздник. И потому, что вокруг ходили люди, смотрели на картины, нарисованные их мужем и папой, восхищались, обсуждали, и потому, что в этом зале было так красиво! А ещё потом они всей семьёй шли в кафе-мороженое – теперь Сергей мог позволить себе угощать своих любимых «девочек»… Но вскоре Маша с дочерьми стала оставаться дома – у неё появился срочный заказ для одного журнала. Сергей же приходил, ему нравилось общаться с посетителями выставки, слушать, что говорят люди, отвечать на вопросы, вести диалоги-обсуждения. В один из таких дней к нему
подошёл незнакомый мужчина.– Мне очень нравится выставка, – сказал этот человек, – хочу кое-что приобрести. Но я к вам лично подошёл не поэтому… Сергей Александрович, может оказаться, что мы с вами родственники. У вас фамилия редкого звучания. У меня – тоже. Почти такая же. Лугренье.
Чуть склонив голову, он смотрел на Сергея вопросительно. Отчество он узнал, видимо, из вывешенного перед входом листка с биографическими данными автора. Ну а фамилия, естественно, красовалась на афишах крупными буквами – «Художник Сергей Лугреньев». Совпадение показалось Сергею удивительным. Радостно улыбнувшись, он воскликнул:
– Очень может быть, и даже скорее всего! Мне мать говорила, что именно так – Лугренье – звучит наша фамилия в оригинале, имеет французское происхождение. Во время войны деду выправляли документы после ранения, в госпитале, не поняли, видимо, и «обрусили» его. Он сразу не заметил, потом не до того было, чтоб исправлять, так и осталось…
Теперь он с интересом разглядывал своего собеседника. Среднего роста, коренастый и крепкий, приличные залысины, но волосы почти не седые, тёмные. Тоже тёмные и очень живые глаза, выглядит лет на пятьдесят, но, возможно, и больше. Симпатичный человек. А тот уже протягивал ему руку:
– Меня зовут Альберт. Альберт Александрович. Скажите, у вас фамилия отца?
– Матери, – ответил Сергей. Отца своего я никогда не знал, так получилось.
– А как же вашу маму зовут?
– Звали… Её, к сожалению, уже нет в живых. А звали её Татьяна Всеволодовна.
– Понял, – обрадовался Альберт Александрович. – Ваш дед – Всеволод Лугренье, которого переделали в Лугреньева. Всеволод Евграфович?
– Кажется… – Сергей смутился, ему было неловко, что он не помнил отчество деда, а этот незнакомец знал. Но тут же добавил более уверенно: – Точно, припоминаю, мама так и называла своего отца. Простите, я ведь его никогда и не видел.
– Значит я не ошибся, мы родственники! – Альберт крепко пожал Сергею руку. – А вы имеете семью? Детей?
– Обязательно! Пойдёмте, покажу…
Выставка занимала два зала, Сергей повёл родственника во второй.
– О, сюда я ещё не добрался, – проговорил тот на ходу. – Прекрасные работы! Вот это, «Серебряное озеро», обязательно куплю…
Но тут Сергей остановился у картины. Всего один раз он нарисовал своих дочерей – те не любили позировать, не выдерживали и десяти минут. Но эта единственная картина ему удалась: девочки сидели на диване, рассматривая картинки в книге, Ариша увлечённо тыкала в страницу пальчиком, Даша посматривала на неё снисходительно, как взрослая на маленькую…
– Вот, это мои дочери.
– Две девочки, – пробормотал Альберт. – Как живые…
У него было странное выражение лица. А потом он проговорил тоже нечто странное:
– Но не близнецы…
И такое разочарование прозвучало в его голосе, что Сергей удивился. Ну да, Дашу и Аришу на картине на первый взгляд можно было принять за близняшек: темноглазые, с одинаковыми причёсками, но потом становится видно – нет. Что же тут такого? Но, видя, что новоявленный родственник и в самом деле огорчён, он сказал:
– Да, они не близнецы. Но, тем не менее, они родились в один день!
– В один день?
Альберт поднял на него взгляд, и Сергею стало немного не по себе.
– Ну да, – повторил он, словно и сам удивляясь. – В один день, только с разницей в три года. – Засмеялся: – Они вообще у меня необыкновенные девчонки. Представляете, по всем законам природы они просто не должны были родиться! А вот же – смотрите какие!
Но Альберт смотрел уже не на картину – на него. Странно смотрел, молча. Вдруг у него искривились губы, задёргалась щека, руками, на груди, он с силой сжал полы пиджака, словно хотел запахнуть его.