Дом под черепичной крышей
Шрифт:
– Я в совершенном восторге от дома, мисс Дин. Насколько я понял, на него претендует еще кто-то? Конкурент, так сказать... Да, да, я знаю, сколько он дает. С удовольствием предложу вам на сотню больше. И уж будьте уверены, это лучшая цена.
Мисс Дин пробормотала что-то уклончивое, и Бирсфорды откланялись.
– Я был прав, - сказал Томми, выйдя за калитку.
– Это Крокет. Ты заметила, как она дышала? Это потому, что она спускалась по лестнице, разбив наверху раковину. Иногда, думаю, она тайком проводила в дом племянника и, пока он там наверху полтергействовал или как ты это там называешь, сидела
И действительно, ближе к обеду они получили записку от мисс Дин.
"Только что заходил доктор О'Нил. Предлагает на 150 фунтов больше, чем раньше".
– Похоже, племянничек у нее со средствами, - задумчиво заметил Томми.
– И знаешь, что я скажу тебе, Таппенс? Кажется, ставка действительно высока.
– О! Хоть бы нам найти клад.
О, Таппенс, нам бы для начала справиться с этой кучей.
Они принялись разбирать коробку с бумагами - занятие весьма утомительное, если учесть, что они были просто свалены туда вперемешку, без малейшего намека на метод или систему. Процесс поминутно прерывался - супруги обменивались мнениями.
– Что там у тебя, Таппенс?
– Старые оплаченные счета, три совершенно никчемных письма, рецепт сохранения молодого картофеля и еще один для приготовления сырного пирога с лимоном. А у тебя?
– Один счет, немного любовной лирики, две газетные вырезки: "Почему женщины покупают жемчуг - потому что это самое выгодное вложение" и "Четыре жены одного мужа - невероятно, но факт". Еще рецепт приготовления заячьего рагу.
– С ума сойти, - отозвалась Таппенс, и просмотр тетиного наследия возобновился.
Наконец коробка опустела. Томми с Таппенс молча уставились друг на друга.
– Я отложил эту бумажку, - прервал молчание Томми, поднимая половинку тетрадного листа, - как единственную подозрительную штуку во всей коробке. Хотя вряд ли это имеет какое-нибудь отношение к тому, что мы ищем.
– Дай глянуть. Это же загадка, Томми! Обычная детская загадка:
Похоронили в мае,
Сто дней не вспоминали.
Стали осенью копать,
А она жива опять.
– Хм, - скептически хмыкнул Томми.
– Поэзия - это не по моей части.
– Не вижу, что ты тут нашел подозрительного, - заметила Таппенс.
– У каждой старушки такого добра пруд пруди: надо же чем-то развлекать внуков!
– Дело не в стихах. Подозрительным мне показалось то, что написано ниже.
– "Св. Лука, одиннадцать, пятьдесят девять", - прочла Таппенс.
– Это же Евангелие!
– Вот именно. Тебе это не кажется странным? С чего бы такой старой и религиозной леди ссылаться на Евангелие под какой-то загадкой?
– Да, это очень странно, - задумчиво протянула Таппенс.
– Полагаю, как дочь священника ты не забыла прихватить с собой Библию?
– Представь себе, не забыла. Ага, не ожидал? Погоди секунду...
Таппенс схватила свою дорожную сумку, вытащила из нее маленький красный томик и, вернувшись к столу, принялась нетерпеливо листать страницы.
– Так... От Луки... Глава одиннадцать, стих девять. Ох, Томми, смотри!
Томми склонился к странице и посмотрел, куда указывает мизинец Таппенс.
"...ищите, и найдете..."
–
Вот оно!– вскричала Таппенс.
– Есть! Нужно только разгадать загадку, и сокровище наше, точнее - Моники Дин.
– Разгадать! Ничего себе. "Похоронили в мае, сто дней не вспоминали". Черт знает что! Бедные детишки.
– Да нет же, все очень просто. Тут какой-то трюк, - мягко сказала Таппенс.
– Дай-ка мне.
Томми охотно избавился от бумажки. Таппенс устроилась с ногами в кресле и, хмуря брови, начала что-то бормотать себе под нос.
– Все очень просто, - напомнил Томми, когда прошли первые полчаса.
– Не каркай. Просто эта загадка для совсем другого поколения. Знаешь, я уже всерьез начинаю подумывать, а не вернуться ли нам завтра в город и не навестить какую-нибудь старушку, которая помнит все эти штуки?
– Давай лучше попробуем еще разок.
– Так... Что же у нас хоронят в мае?
– задумчиво проговорила Таппенс. Прежде всего, конечно, усопших. Потом надежды...
– Таппенс, ты говоришь, это детская загадка.
– Да знаю я... Понимаешь, мне все кажется, что я ее помню, только что-то.., что-то в ней не так.
Ее рассуждения прервала маленькая служанка, пришедшая передать, что ужин будет готов через пару минут.
– Только мисс Лумли спрашивает, как вы любите картошку: жареной или в мундире? У нее есть и то и другое.
– В мундире, - немедленно отозвалась Таппенс.
– Обожаю картошку...
Она застыла с открытым ртом.
– Эй, в чем дело? Привидение увидела?
– осведомился Томми.
– Почти. Слово! Томми, ты что, не понял? Картошка! Ее сажают весной, а осенью выкапывают. И я вспомнила теперь эту загадку. Только звучала она немножко по-другому:
Закопали в землю в мае
И сто дней не вынимали.
Стали осенью копать
Не одну нашли, а пять.
– Ты молодец, Таппенс. Только, боюсь, все это впустую. Картошка, конечно, штука неплохая, но на клад все же не тянет. Хотя погоди... Что ты сейчас нашла в коробке? Что-то про молодой картофель... Где же это?
Он принялся нетерпеливо рыться в бумагах.
– Вот оно. "Как сохранить молодой картофель. Просто поместите его в жестяную тару и закопайте в саду. Даже в самый разгар зимы он сохранит вкус свежевырытого".
– Есть!
– вскричала Таппенс.
– Сокровище зарыто в саду в жестяной банке.
– Но я же спрашивал у садовника. Он говорит, что ничего не закапывал.
– Да, помню, но ты же спросил его про ящики. А садовник действительно никогда не закапывал в саду ящиков.
На следующий день был сочельник. Расспросив прохожих, Томми с Таппенс быстро отыскали домик садовника. После пятиминутной беседы о погоде Таппенс коснулась интересующего их предмета.
– На Рождество так хочется свежей картошки!
– вздохнула она.
– Индейка без нее совершенно не та... Неужели у вас никто не закапывает картошку на зиму в жестянках? Я слышала, она отлично при этом сохраняется.
– А как же, - обрадовался старик.
– Старая мисс Дин, жившая в том большом доме, каждое лето закапывала по три жестянки. Только вот, бедняжка, вечно забывала их выкопать.
– В грядках за домом?
– уточнила Таппенс.
– Нет, ближе к ограде, под елью.