Дом последней надежды

Ни одно чудовище с людьми не сравнится.

…а я тебе говорила, что они не успокоятся, — Араши пинала огромный бронзовый котел, в котором в незапамятные времена, когда дом был многолюден, варили похлебку слугам.

Ныне котел зарос сажей и пылью.

Внутри поселилось паучье семейство, а на боку появилась вмятина неизвестного происхождения.

Кэед молчала.

Юкико… полагаю, сидела рядом с колдуном, которого все-таки перенесли в мой дом. Он протестовал, но с Бьорном и не всякий здоровый человек спорить решится.

…жить будет.

…и поправится, хотя и не сразу, ибо яд вошел в кровь, а потому мальчишке надлежало воздержаться от обращения к силам своим и приналечь на рисовый отвар, весьма полезный для желудка.

Мацухито вздыхала тоненько и на меня поглядывала… догадывается?

Нет.

Господин Нерако не скажет ей. Он понимает, чем опасно случайное слово и… Мацухито не умеет притворяться… наверное, не умеет. Я ни в чем больше не уверена.

Ни в ком.

— Что мы будем делать дальше, — тихий вопрос Кэед заставил Араши отступить от котла. Она пожала плечами и сказала:

— Строить наново… может, в сундуках чего уцелело?

Уцелело.

Серебро, которому огонь не повредит. Кое-какие камни… правда, есть вероятность, что треснули они от жара…

— А если и ее сожгут?

Кэед провела пальцами по шелковому платку, на котором проявлялась тоненькая ветка рябины. Вышивка только наметилась, но…

— Еще одну построим.

— И ее сожгут… и будут жечь раз за разом, — она говорила, проводя по стежкам пальчиком. И голос ее был тих, спокоен.

— Охрану наймем! — Араши не собиралась сдаваться и вновь пнула котел.

— Это не поможет…

— Мы уедем, — я коснулась волос Кэед, но та отстранилась. — Тьеринги будут строить свой город…

— Слышала… на проклятой земле.

— Любое проклятье можно снять…

…она поднялась.

И отказалась от помощи. Она ступала осторожно, с трудом удерживая равновесие, и каждый шаг причинял немалую боль, но Кэед она была сейчас нужна.

Я отступила.

Ей надо пережить. Смириться. И понять, что это еще не конец…

…наверное.

— А… — растерянный голос Араши заставил меня обернуться. — Вы куда?

— Спать, — честно ответила я.

Глава 40

…выспаться не получилось. То есть, уснула я мгновенно, сквозь сон лишь ощутив чужое присутствие, но оно было… безопасным?

Пожалуй.

Сознание растворилось, а после вернулось. И я не знаю, сколько времени прошло, но за окном было светло, и свет этот, проходя сквозь бумагу, окружал фигуру мальчишки сиянием.

— Привет, — сказал он и поскреб босую ступню. — Спящие люди выглядят смешно.

— Верю, — я поморщилась.

Сон не принес отдыха. Напротив, голова налилась свинцовой тяжестью, а тело ломило, выкручивало. Может, заболеваю? Было бы некстати… больную Урлак меня точно не потащит, а самому ему отправляться нельзя. То, что скрывается в городе, слишком голодно, а потому нетерпеливо.

Оно не отпустит случайные жертвы.

Я поежилась.

Холодно.

И холод проникал не в окна, исписанные вязью запирающих тепло символов. Наш колдун не так давно обновил эту вязь, причем совершенно бесплатно. Горячий камень лежал в жаровенке. И… меня подзнабливало.

— Я знаю, где она прячет кости, — мальчишка вытащил из волос соринку. — Я видел… а колдун слепой. Ходит, бродит, весь такой грозный, а ее ослушаться не смеет… я раньше ведьм никогда не видел.

— Это ты… — соображалось туго.

— Про ту женщину, которая тебя выродила.

Хорошее слово.

Правильное в отношении моей матушки.

— Она злится. Она хочет, чтобы колдун тебя убил, а он не может… если он применит к тебе силу, то та исчезнет, потому что правила таковы, а она слушать не хочет. У нее палец есть.

— Даже десять.

— Если будешь смеяться, я уйду, — мальчишка надулся.

— Извини, я не хотела… просто ночь выдалась тяжелой.

— Знаю, мне сказали, ты свою лавку сожгла… что?

Твою ж… и я действительно надеялась сохранить все в тайне? Небось, вороны тоже свежей сплетней обмениваются, а там… кто их услышит? И из города надо выбираться как можно скорее… а значит, откладывать поездку к проклятому городу нельзя…

— Да не переживай ты так, — мальчишка улыбался. — Все равно никто, кроме тебя, с нами говорить не умеет…

Слабое утешение.

— Так что там про палец, — я предпочла сменить тему.

— У него пальца нет. У колдуна. Она ему отрезала. Или сам он? Она спрятала и держит. Пока палец у нее, колдун ее слушается…

…а значит, по-прежнему опасен. Убивать ведь можно не только магией. Но сомневаюсь, что этому молодому человеку доставляет удовольствие подчиняться моей матушке.

Откуда она вообще…

И как палец…

И надо думать о другом.

— Значит, прячет… — я погладила зверя, который заворчал, соглашаясь, что брать куски чужого тела нехорошо. — И ты знаешь, где… и как полагаешь, могу я нанести визит любимой матушке? Наша последняя встреча прошла не слишком хорошо, а будучи послушной дочерью…

…мальчишка рассмеялся.

Что ж, если повезет, у меня, возможно, и получится…

Кэед я нашла на террасе. Та сидела, держа в сложенных лодочкой ладонях чашку. Чай давно остыл, да и ледком подернуться успел. А пальцы ее сделались белы.

И лицо.

Веснушки и те поблекли.

— Простудишься…

— И умру, и тогда все, наконец, закончится, — тихо ответила она. — Всякий раз, когда я начинаю верить, что, возможно, все не так уж и плохо, что-то случается…

— Мне жаль.

— Шину ведь исчезла не просто так? В последнее время она говорила много глупостей…

— Я понятия не имею, где она…

— А я умею слышать ложь… хотя у вас почти получилось. Однако, полагаю, мне не стоит знать лишнее? Бабушка тоже так считала… я способна различить две дюжины созвездий и даже составить простейшую карту судьбы, но при этом до недавнего времени не имела представления, сколько стоит рис… это ведь лишнее…

Я промолчала.

Доверие — это хорошо, но иногда чересчур опасно. А пауза… созерцать, как из снега рождается вода лучше в молчании.