Дом скорпиона

Матт побаивался Стивена и Эмилии, но Мария была совсем другой. Такая же маленькая, как и он сам, и рядом с ней не было плохо. Как там назвала его Роза? «Мерзкий клон»... Матт не знал, что это такое, но сразу почувствовал обиду. Роза его ненавидела, и свирепый дядька, и врач тоже. Даже двое старших детей вмиг переменились, едва узнали, кто он такой. Матту хотелось расспросить Марию о клонах, но он боялся, что, если произнесет это слово, она его тоже разлюбит.

Так что Матт говорил, говорил и внезапно осознал восхитительную власть страшных историй: когда-то он сам слушал их с замиранием сердца, а теперь они потрясли Марию настолько, что девочка прямо-таки прилипла к нему.

— По ночам гуляют не только чупакабры,— солидно заявил Матт.— Еще есть Ла-Льорона [6] .

Мария что-то прошептала. Ее лицо было прижато к его рубашке, так что он не разобрал слов.

— Ла-Льорона утопила своих детей, потому что поссорилась со своим дружком. А потом раскаялась и сама утопилась,— продолжал Матт.— Она пришла на небеса, и святой Петр закричал на нее: «Ты плохая женщина! Не приходи сюда без своих детей!» Тогда она пошла в ад, но дьявол захлопнул перед ней дверь. Так что теперь она ночами напролет бродит по свету. Никогда не присядет, никогда не спит. Только рыдает: «О-о! О-о! Где же мои дети?» Ее слышно, когда дует ветер. Она подходит к окну и стонет: «О-о! О-о! Где же мои дети?» И царапает стекло длинными ногтями...

6

Ла-Льорона (исп.Плачущая женщина, или водяная ведьма) — героиня старинной легенды о женщине, которая из-за измены мужа утопила своих детей, а после утопилась сама. В латиноамериканских странах ею пугают детей, не позволяя гулять им ночью, потому что Ла-Льорона может их погубить.

— Перестань! — взвизгнула Мария.— Прекрати сейчас же! Слышишь?!

Матт замер. Что в его истории не так?! Он пересказал ее точь-в-точь как слышал от Селии...

— Ла-Льороны не бывает. Ты ее выдумал!

— Ничего я не выдумывал!

— А если и бывает, я о ней слышать не хочу! Матт коснулся лица Марии.

— Ты что, плачешь?

— Ничего я не плачу, идиойд несчастный! Просто не люблю плохих историй!

Матт ужаснулся. Он и не думал пугать Марию так сильно.

— Извини...

— Не извиню,— всхлипнула Мария.

— На окне решетка, через нее никто не пролезет,— сказал Матт.— А в доме полно народу.

— В коридоре нет ни души,— возразила Мария.— Если я выйду, меня сразу схватят чудища.

— Может, не схватят...

— Легко тебе говорить! Может, не схватят! Когда Эмилия увидит, что меня нет в кровати, мне влетит по первое число. Она наябедничает папе, и он заставит меня целый день учить таблицу умножения. И все из-за. тебя!

Матт не знал, что и сказать.

— Придется остаться здесь до утра,— заключила Мария.— Мне все равно влетит, но хотя бы чупакабра не сожрет. Подвинься!

Матт попытался освободить ей место. Кровать была очень узкая, и каждое движение причиняло боль. Он вжался в дальний угол. Руки и ноги мучительно заныли.

— Ты и вправду как кабан,— пожаловалась Мария.— У тебя одеяло есть?

— Нету,— ответил Матт.

— Погоди.

Мария соскочила с кровати и собрала газеты, которые Роза расстелила на полу.

— Можно обойтись и без одеял,— заметил Матт, когда она начала расстилать газеты на кровати.

— С ними будет не так страшно.— Мария юркнула под бумажные листы.— Вот так! Я всегда сплю с моей собачкой. Ты правда не кусаешься?

— Правда,— сказал Матт.

— Тогда все в порядке,— сказала она и придвинулась поближе.— Спокойной ночи.

А Матт лежал и думал о наказании, которое Мария получит за то, что принесла ему еду. Он не знал, что такое таблица умножения, но догадывался, что ничем хорошим она не пахнет. За короткое время произошло множество событий, и половины из них Матт не понимал. Почему сначала все старались помочь ему, а потом вышвырнули на газон? Почему свирепый дядька назвал его тварью? И почему Эмилия сказала Марии, что он — гадкое животное?

Все это как-то связано с тем, что он клон, и с надписью на ноге. Однажды Матт спросил Селию, что написано у него на подошве, и она ответила, что так делают с маленькими детьми, чтобы они не потерялись. Он думал, что такая надпись есть у всех. Но по поведению Стивена стало ясно, что далеко не у всех...

Мария во сне зашевелилась, вздохнула, взмахнула рукой — газеты соскользнули и засохшими листьями спланировали на пол,— и Матту пришлось вжаться в самый угол. Потом девочке, видимо, приснился кошмар. Она звала:

— Мама... Мама...

Матт попытался разбудить ее, но она только пихнула его кулаком.

При первых проблесках зари Матт заставил себя подняться. И чуть не вскрикнул от пронзительной боли в ногах. Болело куда сильнее, чем вчера вечером...

Он упал на четвереньки, взял ведро и пополз, стараясь не шуметь. Добрался до края кровати, туда, где Мария не могла его увидеть, и стал писать — как можно тише. Мария перевернулась на другой бок. Матт вздрогнул и опрокинул ведро. Пришлось собрать газеты, чтобы промокнуть разлитое. Закончив уборку, он без сил привалился к стене: руки и ноги болели невыносимо.

Дверь распахнулась.

— Гадкая девчонка! — заорала Роза. За ее спиной стайкой вертелись служанки, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что делается в комнате.— Мы весь дом вверх дном перевернули, пока тебя искали! А ты, оказывается, все время была здесь, с этим мерзким клоном. Ну и влетит же тебе! Отец тебя сию минуту домой отправит!

Мария, жмурясь от яркого света, льющегося из коридора, села на кровати. Роза стащила ее на пол и поморщилась, глянув на жмущегося к стене Матта.

— Выходит, ты все-таки не приучен к дому, гаденыш,— прошипела она и брезгливо отпихнула ногой мокрые газеты.— Не понимаю, как Селия столько лет тебя терпела!

5 Тюрьма

Вечером, когда Роза принесла ужин, Матт спросил ее, когда вернется Мария.

— Никогда! — отрезала горничная.— Ее с сестрой отправили домой, и скатертью дорожка! Эти девчонки вечно задирают нос, и все потому, что у них папаша сенатор. Ха! У этого Мендосы хватает наглости протягивать лапку, когда Эль-Патрон раздает подачки...

Каждый день его навещал врач. Матт забивался в угол и испуганно дрожал, но тот, казалось, не замечал этого. Он деловито осматривал ногу Матта, промывал дезинфицирующим средством, проверял швы. Однажды вколол антибиотик, потому что рана припухла и у мальчика подскочила температура. Врач не пытался начать разговор, и Матт был этому рад.

Однако врач много разговаривал с Розой. Им, казалось, очень нравилось общество друг друга. Врач был высокий, костлявый. Волосы у него на голове топорщились, как пушок на брюшке у утки, а при разговоре он брызгал слюной. Роза тоже была высокая и очень сильная — Матт убедился в этом однажды, когда попытался вырваться и убежать. Ее лицо вечно было хмурым, улыбалась она лишь изредка, когда врач отпускал одну из своих шуточек. Матта улыбка Розы пугала еще сильнее, чем ее хмурый взгляд.

— Эль-Патрон уже много лет не спрашивал об этой твари,— как-то заметил врач.