Дом стрелы

– Я слишком долго был вашим рабом!- крикнул мужчина по-французски, но со странным металлическим акцентом.

Оглянувшись, девушка увидела слугу с карточкой на подносе, подошла к нему, взяла карточку и с радостным возгласом выбежала в холл. Ее глаза сияли.

– Это вы? Я не надеялась, что вы прибудете так скоро. Благодарю вас!- И она протянула Джиму обе руки.

Джим не нуждался в ее словах, чтобы узнать "малютку", которую описывал ему мистер Хэзлитт. Бетти Харлоу была не такого уж маленького роста, но хрупкая фигурка делала эпитет подходящим к ней. Темно-каштановые волосы, приобретающие бронзовый оттенок там, где на них падало солнце, были аккуратно причесаны и разделены пробором сбоку. Алые губы ярко выделялись на фоне бледного лица, которому большие зрачки серых глаз придавали одновременно испуганное и тоскующее выражение. Девушка казалась Джиму хрупкой, как фарфор. Окинув его быстрым взглядом, она облегченно вздохнула и улыбнулась.

– С этого момента я свалю на вас все мои хлопоты.

– Разумеется. Для этого я и здесь,- ответил он.- Но не считайте меня даром Божьим.

Бетти засмеялась и, держащего за рукав, повела Джима в библиотеку, где представила ему своего собеседника.

– Мосье Эспиноса. Он из Каталонии {Каталония - автономная область на северо-востоке Испании}, но проводит в Дижоне столько времени, что мы относимся к нему как к соотечественнику.

Каталонец поклонился, продемонстрировав ряд крепких зубов.

– Я имею честь представлять знаменитую испанскую винодельческую фирму. Мы покупаем здесь вино и смешиваем его с нашими лучшими сортами, наше вино продаем сюда, чтобы его смешивали с местным, более дешевым сортом.

– Вам незачем раскрывать мне ваши торговые секреты,- кратко ответил Джим.

Эспиноса не понравился ему с первого взгляда, и он не слишком старался скрыть свою неприязнь. Высокий широкоплечий каталонец с лоснящимися черными волосами, сверкающими темными глазами, румяным лицом, лихо закрученными усами и поблескивающими на пальцах кольцами выглядел чересчур броско.

– Мистер Фробишер прибыл из Лондона повидаться со мной совсем по другому делу,- вмешалась Бетти.

– Вот как?- не без вызова отозвался Эспиноса.

– Да.- Бетти протянула ему руку, которую он неохотно поднес к губам.

– Увидимся, когда вы вернетесь,- сказала Бетти, направляясь к двери.

– Еще неизвестно, уеду ли я, мадемуазель Бетти.- Отвесив Джиму церемонный поклон, он вышел из комнаты.

Бетти посмотрела ему вслед и перевела взгляд на Джима, словно сравнивая их друг с другом. Потом она улыбнулась, и Джим понял, что сравнение закончилось в его пользу.

– Похоже, ваш гость доставил вам очередные хлопоты,- заметил он,- но такого рода, какого вам уже много лет следовало ожидать.

Они подошли к одному из боковых окон, выходящих во двор, и Бетти села на подоконник.

– Я должна быть ему благодарна,- сказала она,- так как он заставил меня смеяться. По-моему, прошли годы с тех пор, как я смеялась в последний раз.Бетти посмотрела в окно, и ее глаза внезапно наполнились слезами.

– Пожалуйста, не плачьте!- испуганно воскликнул Джим.

На дрожащих губах девушки вновь мелькнула улыбка.

– Не буду,- ответила она.

– Я так обрадовался, услышав ваш смех,- продолжал Джим,- после вашей отчаянной телеграммы моему партнеру и прежде чем я сообщил вам хорошие новости.

Бетти вскинула голову:

– Хорошие новости?

Джим Фробишер в очередной раз достал из продолговатого конверта два письма Ваберского и протянул их Бетти.

– Прочтите и обратите внимание на даты.

Бетти посмотрела на почерк.

– От мосье Бориса!- воскликнула она и погрузилась в чтение. В коротком черном платье, с вытянутыми вперед ногами в черных шелковых чулках девушка казалась Биллу едва окончившей школу. Тем не менее она быстро оценила важность писем.- Я всегда знала, что мосье Борису нужны только деньги. Когда прочитали завещание моей тети, по которому все доставалось мне, я решила проконсультироваться с вами, чтобы как-то его обеспечить.

– Вы не обязаны это делать,- возразил Джим.- Ваберский фактически вам не родственник. Он всего лишь женился на сестре миссис Харлоу.

– Знаю,- улыбнулась Бетти.- Он всегда сердился, что я называю его "мосье Борис", а не "дядя". Но я все равно хотела что-нибудь для него сделать. Только он не дал мне времени. Он с самого начала стал мне угрожать, а я ненавижу угрозы.

– Я тоже.

Бетти снова взглянула на письма.

– Полагаю, мосье Борис написал это, когда я от него отмахнулась. А потом он выдвинул против меня это ужасное обвинение, так что предложить ему какое-то соглашение означало бы признать свою вину.

– Вы правы,- согласился Джим.

До этого момента в голове у него таилось подозрение, что девушка слишком сурово обошлась с Борисом Ваберским. Конечно, он был паразитом и нахлебником, не имеющим права на что-либо претендовать, но, с другой стороны, Ваберский не имел средств к существованию, а миссис Харлоу, от которой Бетти унаследовала свое состояние, соглашалась терпеть и содержать его. Однако искренность девушки стерла это темное пятнышко.

– В таком случае все в порядке.- Со вздохом облегчения Бетти вернула письма Джиму.- Но сначала я очень испугалась,- призналась она.- Меня вызвали к магистрату, но я испугалась не вопросов, а его самого. Очевидно, он обязан выглядеть суровым, но мне казалось, что если человек выглядит суровым до такой степени, то у него нет мозгов и он пытается это скрыть. А безмозглые люди всегда опасны, не так ли?

– Пожалуй.

– Он запретил мне пользоваться автомобилем, словно боялся, что я сбегу. А в довершение всего, выйдя из Дворца правосудия, я встретила друзей, которые сообщили мне целый перечень осужденных, чью невиновность удалось доказать, только когда уже было слишком поздно.

– Ничего себе друзья!- воскликнул Джим.

– Такие друзья есть у каждого,- философски заметила Бетти.- Хотя мои оказались особенно одиозными. Они обсуждали, как нечто само собой разумеющееся, что я должна нанять лучшего адвоката, так как миссис Харлоу меня официально удочерила и мне могут предъявить обвинение в матереубийстве. В этом случае на помилование нечего рассчитывать - меня бы отправили на гильотину босиком и с черной вуалью на лице.- Увидев ужас и негодование на лице Джима Фробишера, она протянула ему руку.- В провинции злоба не знает пределов, хотя...- Бетти подняла стройную ножку в лакированной туфельке и задумчиво на нее посмотрела,- я не думаю, чтобы при таких обстоятельствах меня беспокоило, есть ли у меня на ногах мои лучшие чулки и туфли или нет.

– В жизни не слышал ничего более мерзкого!- проворчал Джим.

– Как вы можете себе представить,- продолжала Бетти,- я вернулась домой в довольно взвинченном состоянии и отправила эту глупую паническую телеграмму. Когда я пришла в себя, то хотела ее отозвать, но было уже поздно. Телеграмма...- Внезапно она оборвала фразу.- Кто это?

До сих пор Бетти говорила спокойно и неторопливо, почти юмористически оценивая причины своих страхов. Теперь же вопрос прозвучал быстро и тревожно.