Дом в Пасси

Красавец-заведующий дважды спускался в погреб. Дора дала стофранковку и получила немного сдачи.

— Вы будете довольны, — говорил Анатолий Иваныч, придерживая клеенчатый сак, пока заведующий укладывал в него бутылки.

— Лупиачек не выдаст. И анжу тут хорошее. А вот эту бутылочку, Brane Cantenac… зря не пускайте в ход. Да? — Он засмеялся. — Придерживайте ее! И только понимающему.

Сак оказался переполнен.

— Позвольте, я помогу… донесу.

Он довел Дору до дому, поднялся по лестнице.

— Большое спасибо, вы так добры. Сегодня день рождения сына, заходите… Кстати, и попробуете сами… Как это вы назвали? Бран, бран…

Дора совсем весело рассмеялась. Сложные названия вин, дегустаторы, о которых успел рассказать Анатолий Иваныч… совсем несерьезно. «Но во всяком случае он очень любезен. И вообще приличен».

* * *

Атаки развивались нормально. Первые гости обнаружены были часа в три. «Манера рано приходить! Только что успела убраться». Но, отворяя на звонок, Дора уже приветливо улыбалась. Да и правда, теперь беспокоиться нечего: все на своих местах, машина заработала. Ранний же гость настроен скромно, сам немножко смущен — не слишком ли ретиво разбежался? — и спешит отыгрываться на подарках.

— Тут вот тебе, Рафочка, маленькая забава…

Рафа подарки принимал любезно, но и сдержанно: не виноват, мол, что нынче рождение. К сластям относился и вовсе равнодушно. Змей, заводной поезд, альбом для марок занимали больше.

— Рафа, ты даже не поблагодарил Розу Марковну…

— Ах, что вы, Дорочка, такие пустяки!

В кухне — мадам Бельяр, худая, черноволосая католическая менажка, к каждому слову прибавляет: «Жезю, Мари!» [28] . Дора не ослабляет внимания: тому торта, этому пирога, подлить чаю. Главное, чтобы хватало посуды. Рафа в чистенькой курточке, с безукоризненным отложным воротничком — не так особенно охотно, все же повинуется: носит отработанные чашки, блюдца из-под варенья в кухню. А мать пускает уже в ход баньюльс, разливая по рюмкам: у дам он успех имеет.

28

Иисус Христос, Мария (фр.)

В пятом часу народу понабралось. Стульев еще хватало. Основные же позиции заняты. Становилось ясно, что дальнейших гостей придется или сажать на сомье, или сплавлять к Рафе. Но его комната — вроде игрушечной лавки.

Разговоры разнообразны. Веселая и нарядная барышня говорит соседу:

— Моя специальность редкая: мою, стригу собак.

— Никогда не сказал бы…

— Занятие не из блестящих, но надо тоже уметь. Брала уроки, на таких собачьих курсах. Клиентки у меня больше иностранки.

Лева наливает вторую рюмку баньюльсу Валентине Григорьевне, слегка раскрасневшейся.

— Вы, Лев Николаевич, и представить себе не можете, какие эти дамочки капризные. Я никогда не буду говорить о женщине, пока не увижу, как она примеряет платье.

— …Когда мы пуделей моем, то опустишь его в воду, только нос и лоб чтобы наружи остались. И все насекомые, которые на нем — сюда на сухенькое и собираются… ха-ха-ха… тут с ними разговор короткий.

— Да, видно, что вы своим делом как следует заняты.

— Я сегодня в хорошем настроении. Видела во сне, что купаюсь в море.

— ?

— Уж так знаю. Если сон, что в море купаюсь, значит, не сегодня завтра будет хорошая собака для мытья.

— …Сложена, знаете, такими колбасами, прямо опара. Анш у нее сто два, это еще ничего, но, извиняюсь, груди… и шея… в общем, требует, чтобы к шее все воротничок прилаживать, и им були прикрывать на этих местах — показывает на плечи. Не женщина, а пробка.

Лева катает шарик.

— Да, разумеется, у каждой профессии свои энконвениан [29] . У нас тоже, смотря какого клиента шаржнешь [30] .

— Дора, Дора! — кричала из Рафиной комнаты тетя Фанни, только что подарившая племяннику маленькую рулетку. — Поди сюда, объясни мне, сделай милость, что это за портреты у него понавешены?

Тетя Фанни, полная нервная брюнетка на коротких ножках, говорила вообще без умолку. Торопилась, волновалась, сама себя перебивала и вечно была в возбуждении.

29

Неудобства (фр.)

30

От фр. charger — грузить, загружать, нагружать

— Ну, он у тебя очаровательный. Но скажи, пожалуйста, ты его в монахи готовишь?

Дора Львовна находила, что Фанни слишком истерична. По лицу ее прошла тень.

— В какие монахи? Что ты такое говоришь?

— Ну, посмотри, что у него над кроваткой развешано… тут всякие игумены и митрополиты.

Рафа, действительно, вырезал из газет и вообще откуда попадется изображения духовных лиц и пришпиливал у себя над постелью. Кроме патриарха Тихона тут висели митрополиты Владимир Петербургский, Евлогий, даже Сербский Патриарх… Дора Львовна не особенно это одобряла, но мер не принимала: стояла за свободу в воспитании.

— Ему так нравится, — сказала с холодком.

— Нет, да ты посмотри, сколько их тут!

— Ему дает уроки один бывший генерал, наш сосед. Это, конечно, его влияние. Вот и теперь он познакомился там с одним монахом. Я забыла имя. Такое известное, но странное.

Рафа имел несколько недовольный вид. Он не любил, чтобы мешались в его дела.

— Его зовут Мельхиседек.

Фанни хлопнула себя по толстым ляжкам.

— Мельхиседек! Да это прямо откуда-то из Святого писания! Рафа мрачно посмотрел на нее.

— Мельхиседек был царь Салимский, или иначе Иерусалимский…

— Ну, так я же и говорила, что ты его в семинарию готовишь.

В это время на пороге показался Анатолий Иваныч. Он улыбался всем длинным, изящным своим ртом. Глаза блестели и отсвечивали. В руках держал он мачтовый корабль, очень тщательно сделанный. Увидев Рафу, протянул ему его.

— На память. Моего собственного изделия. Из бортов глядят пушки. Английский фрегат восемнадцатого столетия.

Первая партия гостей схлынула. Появилось даже несколько свободных мест. И наступал час, когда хозяйка не без ужаса думает: «Ну вот, кто теперь подойдет, наверно останется ужинать».

В это именно время к подъезду подкатила коричневая машина с серо-серебристыми дисками колес. Из нее легко выпрыгнула Людмила. Не так легко Олимпиада Николаевна и совсем трудно, переваливаясь ожиревшим телом, Стаэле.

— У Доры подъемника нет, мы с вами попыхтим, — сказала Олимпиада Николаевна. — Да может быть, это и полезно. Вы знаете, нас Дора массирует, а в сущности, если б поменьше денег — это у вас, у вас! — мне всегда не хватает, да побольше пешком бы ходить, так мы и Доре доходов бы не доставляли.