Дом Властвующей

Негодующий вопль за спиной это подтвердил. Заклинание отбросило горгулью в сторону, со всего размаху впечатав её в росшее неподалёку дерево. Лльюэллин воспользовался моментом и немедленно втянул Шемс в окно. Створка тотчас захлопнулась, и за стеклом вместо зимнего пейзажа встал стеной непроглядный серый туман.

— Спасибо, — сидя на полу с жалким видом Шемс на несколько секунд зажмурилась, справляясь с болью.

— Ты как? — по его лицу пробежала тень обеспокоенности за неё? Или показалось? — Царапины заживут, но потребуется некоторое время.

— Я потерплю.

Они уложили Тиббота в постель, обработали и перевязали раны, обтёрли спину и грудь тёплым влажным полотенцем.

— Присмотри за ним, — попросил Лльюэллин, бережно стирая со щеки брата пятнышки запёкшейся крови. — Я должен уйти… убедиться, что мы не вызвали подозрений у Властвующей. Сейчас, как никогда следует избегать лишней суеты и опасных столкновений, случившееся ни в коем случае не должно привлечь её внимание.

— Разумеется. Я всё понимаю. Ты не беспокойся. Я ни на шаг от него не отойду до твоего возвращения. Обещаю.

Глава 25

Шемс присела на пол, положив подбородок на край кровати и, затаив дыхание, смотрела, как время от времени подрагивают густые ресницы на совершенно белом лице спящего парня, как чуть заметно поднимается и опускается под одеялом его грудь. Спустя несколько минут девушка осмелилась осторожно прикоснуться ладошкой к его пылающему лбу, а затем как-то невзначай подушечками пальцев стала выводить узоры на его коже.

— Просто отдыхай. Всё позади, ты дома в безопасности. И я рядом, — шептала она, блаженно улыбаясь.

Тиббот хрипло кашлянул во сне и Шемс резко отдёрнула руку, вдруг застыдившись нахлынувшей нежности. Но дымка забытья по-прежнему окутывала его разум, редкое состояние покоя, без чувств, без сновидений.

Нехотя девушка перебралась в кресло, устало откинулась на мягкую спинку и принялась смотреть в потолок, борясь с одолевающей сонливостью.

— Шемс? Это правда ты, а не какой-то странный предсмертный глюк? — Тиббот открыл глаза и попробовал было приподняться, но со стоном рухнул обратно.

— Эй! Ты что такое говоришь? — Шемс стрелой метнулась снова к постели. — Конечно это я, кто же ещё. А ты лежи, лежи, рано тебе ещё вставать.

— Вот это похоже на правду, — Тиббот слабо кивнул и обвёл мутными глазами комнату. — Честно говоря не верится, что я выбрался живым из той передряги. Думал эти твари выпотрошили меня ещё в небе, до того, как швырнули вниз… Веришь, Шемс, в моём боку торчал острый сук… кажется, я напоролся на поваленное дерево, когда катился по склону. Помню, что пытался вытащить его и не смог…

— Не нужно сейчас думать о плохом. Ты согрелся? Хочешь, принесу ещё одеяло?

Тёплый голос Шемс мастерски возвращал его их тревожной паутины мыслей.

— Не нужно, малыш. Ей-богу — всё отлично. У тебя прекрасная постель, теперь я уверен, что это самое уютное место во вселенной. Век бы так лежал себе и тобой любовался. А что произошло там… очевидно оно стоило того, чтобы теперь просто наслаждаться твоим безраздельным вниманием. Ну и немножко почувствовать себя богом — Прометеем.

— Ты явно идёшь на поправку, — личико Шемс порозовело от смущения. — Вот увидишь, мы будем заботиться о тебе не хуже всяких там докторов, только давай без дурацких шуточек. И… и прости меня, Тиббот.

— Нет тут твоей вины. Это наша жизнь, она всегда такая. А вот моему эгоизму похоже не существует предела, раз он заставляет меня радоваться тому, что ты стала частью всего этого.

Лёгкий стук в дверь в миг разрушил приватную атмосферу.

— Это должно быть Лльюэллин, — Шемс с сожалением выпустила ладонь Тиббота и покинула спальню, чтобы встретить его брата.

Она не ошиблась. На пороге действительно оказался он. Шемс собиралась спросить, как прошла встреча с Сатис, но не смогла этого сделать. До сих пор так ни разу лично и не встретив Властвующую во плоти, она научилась воспринимать ту, ну почти, как некую абстрактную фигуру — вроде бы и существует где-то поблизости, а вроде и нет. И тут вот, казалось бы, простой вопрос, а грозил сделать бесплодный зловещий образ куда более реальным.

Впрочем, судя по решительному выражению лица, Лльюэллину было не до Шемс с её сумбурных размышлений.

— Мне бы хотелось побыть с братом наедине.

— Да, конечно, — не сказать, чтобы Шемс сильно обиделась на то что её так нелюбезно выдворяют из собственных покоев, но всё же ощутила небольшой укол своему тщеславию. — Схожу проверю, как там Евгения и Даррель, — сказала она в пустоту, потому что Лльюэллин уже скрылся в спальной, плотно закрыв за собой дверь.

Когда Шемс спустилась вниз, камень-алтарь стоял погасшим, отчего пещера, освещаемая теперь лишь свечами, тонула в неровной полумгле. Темноволосый парень и чернокожая девушка сидели прямо на полу и что-то обсуждали с меланхоличным видом. Завидев Шемс они внезапно умолкли, из чего сам собой напрашивался вывод, что обсуждали они её.

— Эй, это я — Евгения. У нас получилось! — девушка с лицом и телом Ионы нарушила затягивающуюся паузу и поднялась. Её приветливая улыбка, живой и лучистый взгляд наряду с телом казались такими непривычными, неузнаваемыми.

— Тебе придётся поработать над мимикой, иначе и не надейся обдурить Сатис.

— Ты права. Кажется, я совсем позабыла какого это управлять собственным телом, заставлять мышцы лица работать так, чтобы без труда в подходящий момент сострить нужную мину, — Евгения заключила Шемс в объятия. — Какая же ты тёплая. Не представляешь, насколько приятно осязать тепло.

— Там наверху тоже относительный порядок, — решила сообщить Шемс, хоть никто у неё и не спрашивал. — Тиббот понемногу приходит в себя. С ним сейчас Лльюэллин, наверно, шпыняет брата за неосторожность. Этот всегда найдёт к чему придраться. Тибботу сейчас забота нужна, а не вот это вот выслушивание традиционных попрёков.

— Ой-ой-ой, Шемс, — Евгения отстранилась, в её глазах ясно читалось осуждение. — Ситуация становится всё более отчаянной. Ну разве ж здесь место и время для влюблённостей? Не слушаешь меня, так вот спроси родителя.

Шемс отчаянно покраснела, и искоса взглянула на Дарреля, притихшего и мрачного.

Как же неловко она себя ощущала, будто навязывалась с помощью этого злосчастного дневника. Захотелось вырвать тетрадь из узловатых мужских рук, порвать в клочья, а затем сбежать куда-нибудь подальше ото всех. Впрочем, нет, не совсем… Сбегать от Тиббота ей нисколечко не хочется.

— Может пойдём уже отсюда? — вяло предложила она, напрочь отбросив мысль о побеге. — Волнуюсь за Тиббота. Ну разве ж я не права? Лльюэллин когда огорчается, бывает таким страшным…