Дом забытых душ [СИ]

— Конечно. Вот еще вам моя визитка, так, на всякий случай, может, еще что вспомните — звоните, пожалуйста.

— Обязательно. Скажите еще, офицер, а где тут можно подкрепиться, а то я как-то забыл взять с собой в дорогу перекусить.

Офицер объяснил ему, как проехать в ближайшее кафе, похвалив местную кухню. Патрик поблагодарил его, попрощался и поехал. Он легко нашел это кафе, оставил свою машину перед ним, и зашел, сделал заказ и стал ждать. За соседним столиком сидел мужчина в возрасте, в явно хорошем настроении. Было видно, что он здесь частый гость и всех знал. Он посмотрел на машину Патрика, затем на него самого, и обратился:

— Прошу прощения, уважаемый, это не вы новый хозяин дома на повороте?

— Я, а как вы узнали?

— Ваша машина. Я как-то видел ее, когда проезжал мимо дома, вот и подумал, что это вы его купили. О, позвольте представиться, Йенс, зовите меня просто, Йенс, похоже, что я ваш сосед. Я живу дальше по дороге, занимаюсь фермерством — немного овец, мед, другая живность, хотя раньше преподавал историю в колледже. Я часть продукции привожу сюда по магазинам и закусочным, так что если что — обращайтесь, меня здесь все знают, спросите любого. Правда, Томми, — окрикнул он, видимо, хозяина заведения.

— О, да, это правда, у Йенса лучшая продукция в округе, — откликнулся тот, — если захотите свеженины или медовухи — лучшего вам здесь не найти.

Патрику принесли заказ, и он приступил к еде.

— Вы знаете, это весьма кстати, очень хорошо, что я вас встретил, меня зовут Патрик, Патрик Бастиансен…

— Очень приятно, — перебил его Йенс, — чем занимаешься, дружище и откуда приехал, если не секрет?

— Я писатель, из Осло. У вас здесь места красивые, тихие и спокойные.

— Писатель, очень интересно, то-то я смотрю фамилия у тебя какая-то знакомая. Честно, очень рад познакомиться. У нас тут недалеко художник один жил, очень красиво рисовал, правда, наоборот, в Осло переехал, а настоящий писатель у нас, наверное, впервые. И как там Осло поживает, давно там не был, слышал, там новый оперный театр, красивый такой, открыли?

— О, да. Из чистого белого мрамора. В центре Осло, в Бьервике, прямо возле Ослофьерда. Площадь почти на сорок тысяч квадратных метров. В свете солнца он прекрасен, а смотреть представления можно даже с крыши. Насколько я знаю, это первый пример в мире в архитектурной практике, где посетители, в антракте, могут свободно прогуляться по крыше театра, имеющей, к тому же, плавный сход в сторону моря.

— Представляю, насколько грандиозный, и, наверняка, дорогущий проект.

— Ну да. Если мне не изменяет моя память на цифры — восемьсот тридцать пять миллионов, ну, в норвежских кронах это… почти четыре с половиной миллиарда. Просто грандиозно.

— Интересно, я только несколько раз был в Национальном театре, тем, что еще драматург Генри Хибсон открыл, тоже очень красивый. Уверен, у нас вам понравится, места у нас действительно отменные, и люди очень хорошие и добрые.

— Я тоже на это надеюсь. По-моему, у нас, в Норвегии, вообще, самые доброжелательный народ. Даже сам король говорит, что наши люди — вот подлинное богатство Норвегии!

— Это верно.

— А что вы там говорили насчет медовухи и свеженинки?

— О, для такого почетного гостя и соседа будет все в лучшем виде.

— Я тут через пару недель хочу новоселье с близкими справить, договоримся?

— О чем речь, конечно, запишите мой телефон, прикиньте, сколько вам чего надо и звоните.

Он продиктовал свой телефон, Патрик записал его.

— Я вам по поводу новоселья такую медовуху приготовлю, какую вы еще нигде не пробовали.

— Да я, по правде, ее еще вообще ни разу не пробовал.

— Э-э-э, сразу видно, городские. Ну, ничего, поверьте, сделаю на славу, есть у меня один старинный рецептик — закачаешься.

— Заранее спасибо, буду благодарен.

— А вы сюда, наверное, приехали за местными легендами?

— Вообще то, я сюда приехал жить, а что за легенды? — заинтересовался Патрик.

— Да… Местные байки, которые уже здесь и не каждый-то старик помнит, вам они, может, и не интересны будут. Тут долго рассказывать, до вечера засидитесь, а вам еще до Осло домой ехать.

— Ну уж нет, начали — продолжайте. Знаете — садитесь-ка ко мне, а я вас пивом угощу, если вы не против.

— Ну ладно, только если вы действительно никуда не спешите.

Йенс пересел к Патрику, который заказал своему новому знакомому самого лучшего пива, и принялся потихоньку рассказывать.

— Даже не знаю с чего лучше начать…

— С начала, разумеется, — пошутил Патрик.

— Ха, ха, понятное дело. Надеюсь, историю страны и наши мифы вы хорошо знаете.

— Ну, в большей степени — да, как каждый сознательный гражданин, хотя мифы и легенды весьма поверхностно, только то, что рассказывали в школе.

— Тогда слушайте. Эта история берет свое начало со времен викингов, когда христианство на нашей земле только зарождалось и большинство людей еще покланялось языческим богам — Одину и Тору, и богам плодородия и богатства. Люди верили не в рай и ад, а в то, что умирая в сражениях, они попадали в Вальхаллу — воинский рай Одина, а умершие своей смертью становились служителями богини мрака и владычицы подземного царства — Хель. Древние боги всегда враждовали с великанами. Сам мир, по поверьям викингов зародился в северных льдах, и льды должны его разрушить, так как ледяные великаны вступят в битву против богов и эта битва закончится гибелью мира в огне, но после этого возродится снова. В начале мира была только ледяная бездна, но из подтаявшего инея появились великан Имир и корова Аудумла, вскормившая его своим молоком. Во сне Имир потел, и из его подмышек выходили другие великаны. Корова лизала соленые камни, из которых возник предок богов — Бури. Его потомки — боги Один, Вили и Ве убили Имира и его великанов, спаслись только Бергельмир со своей женой, породившие потом целое племя великанов — которые стали вечными врагами Одина. Боги создали из тела убитого Имира небо, землю, море и горы. Так же они оживили древесные прообразы людей из стволов ясеня и ивы, найденных на берегу, вдохнули в них жизнь, наделили их зрением и слухом, чувствами и мыслями. Еще викинги верили, что в центре их мира находится гигантский ясень Иггдрасиль, под корнями которого расположен подземный мир, а в ветвях — небесное жилище богов, а между этими мирами посередине расположен мир людей. Теперь ты понимаешь, почему ясень и камни в язычестве были так почитаемы. Я раньше собирал и записывал истории, расспрашивая старожилов о здешних местах. Они мне и рассказали, что еще до принятия христианство в наших местах был силен культ Одина, и где-то у нас в окрестностях проводились жертвоприношения ему. Они происходили как раз где-то в районе, где стоит ваш дом. Там когда то и были огромный ясень и жертвенный валун.

— Ого! Это уже интересно. Ну а что же приносилось в жертву?

— В основном, конечно, почти безобидные — мясо кабана, сваренное пиво, молоко козы, мед, но, бывало, были жертвы и пострашнее. Когда викинги уходили в очередной военный поход — жрецы могли принести в жертву и захваченного в плен раба.

— А откуда старожилы могли знать об этом месте, столько веков прошло?

— Часть людей в таких местах, удаленных от города, так и не приняла христианства, а осталась верна древним культам. Даже лет двести — сто пятьдесят назад в местах, где стоят наши дома, ничего не было — глухие места, отдаленные от людей. Где то там и служили, вдалеке от людских глаз, эти обряды. Сам ясень берегли, следили за его ростками, и когда ясень, которому поклонялись, погибал, почитали самый старший из его ростков. Сам валун, с годами уходил под землю, и вокруг его время от времени, раскапывали большую площадку, чтоб хватало место для поклонений. Когда в начале девятнадцатого века Дания передала Норвегию Швеции, и та в свою очередь силой навязала нам шведско-норвежскую унию, протест норвежского народа, если вы помните из истории, перерос в борьбу за независимость.

— Ну да, помню.

— Вот тогда-то адептам культа Одина удалось склонить на свою сторону, несколько десятков военных, играя на их чувствах патриотизма и уважения к своей истории, а затем и увлечь своими убеждениями. И что в этой истории странно — этим военным после поклонения Одину, удалось добиться блестящей карьеры в военном деле. У них у всех пошло продвижение по службе. А со временем они приводили все новых и новых адептов, проводя языческие ритуалы и жертвоприношения, поклоняясь Одину.

— А как же местное население на все это реагировало, все-таки большинство у нас относится к христианской лютеранской церкви.

— Ритуалы они проводили вдали от людей, об этом мало кто знал, и проводили свои обряды в основном по ночам. К тому же они никого не трогали и никому не мешали. Волнения пошли, когда их численность стала заметно расти, и этого уже нельзя было утаить. К ним даже ходил местный священник, переубедить их в их заблуждениях.

— И что?

— Ничего. Просто прошла мирная беседа, они отнеслись к нему с уважением, выслушали его, все-таки многие из них одновременно посещали и церковь, хоть это и противоречиво, но остались при своем. Они не трогали местных жителей — местные жители не трогали их. Все бы так, наверное, продолжалось до наших дней, если б не одно происшествие.