Глава первая Поручение

Хью Валлерой расхаживал взад и вперед, не обращая внимания, что всплесками грязной воды пачкает сапоги руководителя директора регионального федеральной полиции.

Сам директор — Стэйси Хокинс — прятался под небольшим выступом, наблюдая, как его лучший оперативник постепенно теряет над собой контроль. В эту ледяную октябрьскую ночь они ждали уже больше получаса. Хокинс отлично сознавал, что в Новом Вашингтоне ему снимут голову, если эта миссия провалится. Успех миссии целиком зависит от хладнокровия Валлероя.

На дальнем речном берегу заржала лошадь. Воды разлившейся реки бушевали вокруг крошечного островка, на котором ждали полицейские. Ответила другая лошадь. Валлерой застыл, повернув голову в направлении этого ржания… на территории саймов, по ту сторону реки.

— Не волнуйтесь, — сказал Хокинс. — Единственный путь сюда — через туннели древних. И только Клид знает вход в них на той стороне.

Валлерой возобновил расхаживание. Он сам сегодня прошел по другой ветви этих туннелей… на территорию саймов… чтобы поискать Эйшу. Нет, поправился он мысленно, чтобы найти ее.

— Хью, прекратите меня обрызгивать!

Валлерой щелкнул пятками и остановился.

— Да, сэр.

Тридцати секунд наблюдений за напряженной позой — вот—вот лопнет от натуги — Хокинсу оказалось достаточным, чтобы рявкнуть:

— Продолжайте ходить, если вам от этого легче! Но не плещите на меня!

Валлерой снова начал расхаживать под дождем, наклонив голову, словно мог в темноте рассмотреть приближающегося сайма.

— Стэйси, он не придет.

— Придет. Он так же надежен, как наступление рассвета.

— Он сумасшедший, если придет в такую погоду!

— Погода для саймов не имеет значения. Уж вы—то это должны знать!

Валлерой, опасно понизив голос, ответил боссу:

— Что, по—вашему, должно это значить?

— Спокойней, мистер Валлерой. Не стоит разговаривать со мной таким тоном.

Валлерой постарался взять себя в руки. Хокинс много лет был его другом. Но все же он старший офицер, а Валлерой всего лишь полевой работник, оперативник, выполняющий задания.

— Сэр. Не объясните ли ваше замечание?

Понимая, что Валлерой испытывает нечеловеческое напряжение, Хокинс мягко заговорил:

— Я имел в виду лишь то, что с тех пор, как вы стали у нас работать, лучшего специалиста по ведению следствия у нас не было. Но невозможно знать язык, не зная тех, кто на нем говорит.

Гнев Валлероя рассеялся. Хокинс не упомянул, как будто вообще не знал, что все в подразделении звали Валлероя «любителем саймов». Хриплым шепотом Валлерой ответил:

— Спасибо.

— Не нужно меня благодарить. Кого еще я мог послать? Но только подумайте, чем станет мое подразделение без вас!

— Я вернусь. Вместе с Эйшей.

— Я это знаю. Но в любом случае я теряю. Вы ведь не планируете, взяв награду, продолжать работать у нас?

Валлерой не ответил. Полная пенсия и двенадцать акров земли — именно об этом он мечтал. И теперь это будет у него в молодом возрасте, когда он сможет всем этим насладиться. Не имеет значения, если он вообще не вернется… потому что если не достигнет успеха, награда ему не понадобится. У него нет причин продолжать жить… без Эйши.

— Послушайте, — сказал Хокинс. — Я понимаю, как вам страшно. Но саймы — всего лишь люди—мутанты. Если не смотреть на их руки, разницу вообще не заметишь, верно?

Валлерой с отсутствующим видом ответил на этот риторический вопрос:

— Конечно.

— Если бы у саймов не было инстинкта, требующего от них убийств, их вообще можно было не бояться.

— Конечно. Но все саймы подчинены своему циклу потребности. А когда они отбирают у джена селин, джен умирает. Никогда не слышал, чтобы кто—нибудь совершал такое самоубийство добровольно.

— Я тоже. Но проводники — совсем другое дело. Когда они берут у джена, джен остается в живых.

— Вы говорили мне об этом.

— Клид и есть проводник. Такие, как он, не убивают. Поэтому нет причин их бояться.

— А почему вы думаете, что я боюсь?

— Помню, что сам чувствовал, когда впервые встретился с Клидом. Он ничем не отличается от обычного сайма.

Валлерой рявкнул:

— Говорю вам, я не боюсь!

— Не нужно кричать. Ваш страх подобен яркому маяку. Он приведет сайма к нам.

— Дьявольщина!

— Вы ведь знаете, обмануть сайма невозможно. Ваши эмоции для него — открытая книга.

— Думаете, я этого не знаю?

— Отлично знаю, что знаете.

Валлерой шагнул к боссу.

— Давайте! Скажите это! «Любитель саймов»! Почему вы так боитесь сказать это мне в лицо? Все так меня называют за моей спиной. Думаете, я не знаю?

— Хью, что с вами? Вы отлично знаете, что будь в этих сплетнях хоть доля правды, вас давно осудили бы за подстрекательство к мятежу. И будь это правдой, вы не расхаживали бы так в грязи: вам нечего было бы бояться.

Рука Валлероя потянулась к усеянному звездами кресту, висевшему у него на шее под рубашкой. С тех пор как его повысили и усадили за письменный стол, он не носил крест. Если бы Хокинс о нем знал, если бы Хокинс знал, что это такое, ни один суд на территории дженов не оправдал бы его. Его рука дрожала. Он заставил себя убрать ее за спину и с плеском отошел.

Себе самому он может признаться. Он испуган. Но любой на его месте испугался бы. Он не уверен, что способен позволить сайму притронуться к себе. Он знал только, что вся его предыдущая жизнь вела к этому испытанию. А теперь он не уверен, что выдержит испытание. Однако придется это узнать.

— Это добровольная миссия, — сказал Хокинс. — Если решите отказаться, в вашем служебном досье не будет никакой черной метки.

— Я не трус, если вы это имеете в виду.

Перекрывая шум реки, в обескураживающей близости послышался негромкий голос:

— Ваш человек говорит правду, Стэйси. Трус — это тот, кто не может посмотреть в лицо тому, чего боится. Этот человек очень боится, но несмотря на страх держится твердо.

— Клид? — спросил Хокинс, выходя из—под выступа.

— Если бы это был не я, сомневаюсь, чтобы вы сейчас были живы. Вы нарушили границу территории саймов.

— Спорное утверждение, — ответил Хокинс. — Но, узнав причину этой встречи, вы нас простите.

— Не мое дело прощать или осуждать, — отозвался голос. — Рассказывайте, но делайте это быстро. Я очень тороплюсь.