Дома мы не нужны. Книга вторая. Союз нерушимый

– А что другой? – живо заинтересовался командир, опять пожалев, что колумбийцы так и не решились на схватку.

– Другой сначала колебался, – продолжил профессор, – а потом спросил, что бы сделал его собеседник (имен переговорщиков русские так и не узнали), если бы его – командира колумбийской общины – захватили?

– И?..

– И сам же ответил на свой вопрос, – Алексей Александрович возмущенно засопел, – он бы перестрелял всех вместе с заложниками, а если бы не получилось – развернулся бы и уехал.

– Во как! – в душе полковника родилась теплая волна, заполнившая все внутри – его товарищи – Оксана, и Бэйла,.. да и Таня-Тамара о таком бы даже не подумали.

– Да! – спохватился вдруг профессор, уже взявшись за ручку автомобильной дверцы, – старший колумбиец сказал еще, что можно было бы попробовать, если бы какой-то Антонио не ушел в гости к этим узкоглазым обезьянам с тремя бойцами, а их восьмерых слишком мало, чтобы блокировать пути отхода.

– Ну вот, – задумчиво протянул командир, – а ты сомневался, Алексей Александрович, что военные хитрости нужны, – поехали!

– Куда? – не понял Романов, запрыгивая в салон «Вранглера», тесня теперь никарагуанку на среднее сиденье.

– Куда? – переспросил Кудрявцев, – в «гости», конечно – вот по этому следу.

Его рука показала сквозь лобовое стекло на примятую траву – на две бесконечные параллельные прямые, которые в пойме мог оставить только автомобиль. И это был не их джип! – потому что след вел дальше, вниз по течению реки.

Командир резко развернул «Вранглер» – как раз в сторону русла реки, и помчал к ней, удаляясь и от колумбийского лагеря, и от исчезнувшей позади колеи; не отвечая на недоуменные взгляды товарищей. И только проехав больше двухсот метров, он резко повернул направо, прибавив скорость. Теперь объяснять ничего не надо было – из чащи выскочило уже несколько темных фигурок, быстро уменьшающихся. Полковник расслышал звуки далеких выстрелов и, может, даже и крики. Но ни первые, ни вторые на таком расстоянии повредить русским не могли. Единственное, что сейчас беспокоило его – не отстал бы Малыш. Но пес легко несся рядом с автомобилем, укрывшись, кстати, за его корпусом от выстрелов.

– Молодец, – тепло подумал об алабае Кудрявцев и переключился на разговор на заднем сидении, к которому уже повернулась Оксана.

Там спорили, точнее перебирали варианты – кем же окажутся таинственные «узкоглазые» – китайцами, монголами, вьетнамцами, японцами… или кем другим. Имя таким народам и народностям было – легион, и командиру стало даже смешно – сейчас приедем и проверим. А ехать было совсем недалеко – пять километров, даже с учетом скорости собаки, заняли меньше десяти минут. Командир даже не стал маскироваться; почему-то он знал, что надо спешить (опять спешить!). Может потому, что с дерева, под которым стоял какой-то явно военный джип без верха, уже свисали две веревки – слава богу, пока пустые. У джипа тоже никого не было; никто не выскочил навстречу командиру и его товарищам из чащи.

А ведь люди здесь были! Чей-то возбужденный голос, какие-то птичьи крики доносились из-за красивого деревянного домика с крышей изысканных очертаний, принятых в странах юго-восточной Азии.

У автомобилей остались Бэйла с Таней-Тамарой. Первая безмолвно несла свой крест вечно прикрывающей; никарагуанка попробовала было возникнуть, наткнулась на строгий взгляд командира; поняла, очевидно, что в следующий раз ее могут в рейд и не взять, и, вздохнув, заняла свою позицию – она наблюдала за сектором, откуда могла появиться помощь для колумбийских карателей. Почему карателей? Потому что рядом с бесхозным сейчас джипом лежало несколько тел; и эти люди были совсем недавно живы!

– Не успели, – успел с горечью оглянуться на них (шесть человек – трое мужчин и столько же женщин!) Кудрявцев. В следующее мгновенье он уже был у того самого домика, вместе с профессором и израильтянкой, морщась от нестерпимого запаха, обволакивающего местность. Это не был удушающий запах разлагающейся плоти; что-то совсем незнакомое и тошнотворное заставило его поскорее выглянуть из-за угла на небольшую площадь, на которой, оказывается, шел петушиный бой.

Командовал этим действом молодой парень той самой «узкоглазой» наружности, с опаской поглядывающий на четверку карателей. Колумбийцы здесь тоже были вооружены кольтами, которые они держали в руках. У одного за спиной болталось еще и короткое помповое ружье. А у бетонной стены напротив стояли пленники – никем иным не могли быть испуганные парни, девушки и дети, соотечественники распорядителя птичьего боя; но нет – соотечественников было всего семь человек. Еще двое были европейцами – парень со вздувшимся рубцом поперек лица и девушка с отчаявшимся взглядом. Впрочем, отчаянием был заполнен и взгляд белокожего здоровяка. Заполнен отчаянием и решимостью так, что Кудрявцев понял – если с девушкой попытаются что-то сделать, этот парень лишится жизни раньше нее, дерзнув при этом захватить хоть кого-нибудь из колумбийцев с собой туда, откуда не возвращаются.

Пленники стояли на коленях; очевидно эта шеренга была раньше длиннее – три тела уже лежали недвижимыми; следующей за ними по очереди была светловолосая европейка. А бой между тем достиг своего апогея; скорее всего он бы не закончился – командир просто не позволил бы издеваться над пленниками, но буквально через несколько мгновений после того, как перед русскими открылась эта страшная картина, один из пернатых бойцов приглушенно кукарекнул и помчался прочь с полянки; победитель ринулся за ним – следом побежал распорядитель – очевидно это был владелец бойцовых птиц; последним исчез боевик с помповиком за спиной. Вероятно именно он отвечал здесь за караульную службу.

Отвратительно, кстати отвечал, подумал полковник, выходя из-за угла здания. Впрочем колумбийцы этого не заметили, разразившись шквалом слов и эмоций, похлопывая по плечам своего соратника – победителя, как понял Кудрявцев, этого тотализатора. А приз был очень своеобразным, даже бесчеловечным – поправил себя Александр, поднимая готовый к бою арбалет. Призом была человеческая жизнь и победитель вскинул пистолет – с пяти шагов в коленопреклоненного человека промахнуться было трудно. Но раньше, чем колумбиец нажал на курок, его цель – белокурая девушка – отлетела в сторону, едва увернувшись от лежащих неподвижно тел, а ее место занял парень с разбитым лицом, на котором были крепко зажмурены глаза – он был готов принять страшную участь вместо своей подруги, но организм отреагировал сам подобным образом – не каждый может бестрепетно смотреть своей смерти в глаза.

А выстрел так и не прозвучал – по крайней мере в этот момент. Вместо него раздался неприятный чпокающий звук – это командир в первый раз применил в бою арбалет. Оперенная смерть ушла в тело бандита почти на всю длину; скорее всего она встретила на своем пути позвоночник, иначе болт с широким острым лезвием пронзил бы человека насквозь. Полковник, мимолетно удивившись, как у него получилось одним движением натянуть тетиву, которую раньше приходилось с трудом приводить в боевое состояние специальным воротком, снова нажал на курок – второй бандит, успевший повернуться и даже поднять одну руку с кольтом, тоже не издал ни звука, отлетев к своему не менее мертвому сотоварищу с болтом в груди.

И только теперь рядом громыхнуло – это вступил в бой Бенелли» Оксаны. «Фирменный» выстрел израильтянки в левый глаз третьего колумбийца оставил владельца помпового ружья в единственном числе. А вот и он – выбежал из-за угла полуразрушенного здания, у стены которого по прежнему стояли на коленях недавние пленники. Выбежал прямо в руки Кудрявцеву, и практически сразу – никто даже не успел заметить – оказался на земле, связанный по рукам и ногам, конечно же брезентовым ремнем трехсантиметровой ширины.

– Оксана, контроль, – бросил он израильтянке, поворачиваясь к парню с разбитым лицом, который первый встал с колен.

Тот наверное хотел протянуть к Александру руки; увы – они были связаны за спиной, как и у остальных пленников, поэтому навстречу русскому командиру полетел только его ликующий возглас:

– Братцы! Наши!

И совсем скоро освобожденные соотечественники – Александр (тезка!) и Ольга Захаровы – взахлеб рассказывали, как они приехали в первый раз из родного Кузбасса в «эту заграницу» – в Таиланд…