Домашнее солнце

Не я подчиняла его - он меня. Он был прекрасным божеством, моим солнцем, и счастьем было доставить ему удовольствие… И я старалась, очень старалась…

Я провела холодной металлической игрушкой по животу Макса, вызвав крупную дрожь. Облизала блестящий стерженёк по всей длине и с замиранием сердца приставила к дырочке, венчающей головку.

В первую секунду Максим испуганно дёрнулся в сторону, но осознал, видимо, как меня обидит недоверие, и застыл, стиснув зубы. Я же со всей осторожностью продолжила начатое.

После первого сантиметра Макс несдержанно простонал

– Больно?
– тут же среагировала я, едва не выронив игрушку.

– Нет, - прохрипели в ответ.
– Странно. И страшно…

Я успокаивающе поцеловала тазовую косточку и совершила практически незаметное возвратно-поступательное движение.

Макса подкинуло. Я продолжала неспешно и осторожно двигать палочкой, пока она не скрылась совсем, оставив снаружи самый большой шарик. Я облегчённо выдохнула. Максим от моих манипуляций непрерывно стонал и вскидывал бёдра вверх, так что я каждый раз боялась причинить боль.

И сейчас я смотрела на него, связанного мной, напряжённого, то отдающего приказы, то молящего, и в животе, в самом низу, поднималось что-то тёплое, запредельно яркое.

– Боже, - еле слышно прошептала я, - Какой ты красивый.

Я медленно провернула игрушку, и когда Макс в очередной раз вскинулся навстречу, скользнула вверх, прижалась всем телом и жадно поцеловала. Он ответил так, будто хотел отнять воздух. Или съесть меня… С какой-то болезненной нежностью я лихорадочно целовала его лицо, шею и грудь, шепча при этом, какой он красивый, и как я его люблю. Я знала, знала, что этого делать нельзя, что ему может надоесть моя щенячья преданность, и он уйдёт, но остановиться не могла.

– Макс… Макс… Макс… Люблю тебя. Только тебя… Ты моё солнце, понимаешь? Ты уйдёшь - я погибну…

Я понадеялась, что он не слышит меня, оглушённый своими ощущениями…

Опустошённая морально и уставшая физически, я аккуратно убрала игрушку и оседлала бёдра Максима. Мы застонали в унисон. Я приподнялась на дрожащих ногах и вновь опустилась, ложась Макса, оглаживая закаменевшую шею и плечи.

– Ррразвяжи меня, - вдруг потребовал он. Я вымученно улыбнулась.

– Я могу снять шарф. Или развязать одну руку. Но шарф тогда останется на месте. Выбирай, - прошептала я, чертя на каменной груди невидимые узоры. Снова поднялась и опустилась. Максим поддал бёдрами навстречу так, что меня подбросило. Из груди вырвался крик. Макс вдруг потянулся ко мне всем телом, будто хотел впитать его в себя. Моя душа перевернулась от этого.

– Руку, - решил он.

Я едва успела потянуть ленточку. Дальше всё вышло очень быстро и неожиданно. Максим молниеносно снял с головы шарф и дёрнул за вторую ленту. Стиснул пальцами мои бока и набросился на мой рот.

Подчиняясь любимым сильным рукам, я почти рухнула на Максима. Обняла его всеми конечностями так крепко, как только могла, и заворожённо вслушалась в сбивчивый шёпот.

– Моя! Ты слышишь?! Моя Алиса…

Это стало последней каплей. Я взорвалась сверхновой, перед глазами вспыхнули мириады солнц… Меня наполнило потрясающее тепло, усмирившее голодный жар, а надсадное “родная” под ухом воскресило опустошённую душу. Кажется, за спиной раскрылись крылья…

А потом моё домашнее солнце отключило вредный искусственный свет, накрыло теплом лесных мхов, поправило мягкое облако под головой и прошептало:

– Спи, любимая.