Домашний арест

— Кэсси — твоя девушка? — вопрос в лоб.

— Пап!

— Я просто уточняю. Это же очевидно. Только вот ты ни разу за всю неделю не пригласил ее в гости. Так что можно легко предположить: либо ты категорически не желаешь посвящать родителей в свою личную жизнь, либо вы были в ссоре.

— Одно другому не мешает, — продолжал я брызгать ядом.

— С Натали ты не был таким скрытным.

— А вы не больно интересовались моим браком с Натали.

— Ну, нас интересовало только, когда же ты, наконец, разведешься.

— Пап, прекращай! Серьезно.

Он прекратил. Ненадолго.

Мы молча жевали. Я ловил на себе пронзительные взгляды отца. Конечно, он сделал выводы. Безусловно, он будет давить и дальше. Они и так прожужжали мне все уши разговорами на тему «когда нам ждать внуков». Теперь, когда он узнал о Кэсси, будет хуже. Кажется, она ему понравилась — еще хуже. Сто процентов, батюшка уже мысленно заказывал смокинг и ворковал над воображаемыми младенцами с фамилией Картер. Хотя, может, это плод моего больного воображения. Я заварил чай и чуть не облился кипятком, когда услышал:

— Сын, ты прекрасно понимаешь, если мама спросит — я не смогу ей соврать о Кэсси.

— Я не прошу врать. Просто не говори, — новых допросов от матери я не вынесу.

— Для меня это тождественно, — чертов подкаблучник.

— Господи, я сам ничего не знаю. У нас все сложно. Я не хочу об этом говорить, — пытался отвязаться я, кусками выдавая отцу правду.

— Алан, ты уже не мальчик. Пора остепениться, задуматься о семье, — не сдавался Саймон.

— Все! — мое терпение лопнуло. — Кэсси не хочет замуж, не хочет детей. Кажется, даже меня не хочет. Так что закрыта тема.

— Ты хотел уехать — и уехал. Ты хотел стать колом — и стал. Ты хотел жениться — и женился. Ты хотел жить в Сэнди — и ты тут. Может быть, если ты захочешь…

— Так, я пойду проверю, как там Кэсси. Уже час прошел.

Я сбежал. Просто сбежал от его расспросов. Именно по этой причине я ездил к ним только раз в год. Через два дня охов и ахов соскучившихся родителей меня начинали пытать разговорами о семейных перспективах, а иногда даже сватать знакомых девушек. А я даже злиться на них не мог. Не имел права.

Войдя в ванную, я быстро отринул все мысли о родителях. Сквозь стенки душевой просматривалась маленькая сгорбленная фигурка. Кэсси сидела на корточках. Даже сквозь шум воды я улавливал всхлипы и подавляемые рыдания. Моментально раздевшись, предусмотрительно оставив на себе трусы, чтобы не шокировать ее своим уже предательски приподнявшимся от вида ее обнаженного тела членом, я шагнул под струи воды.

— Эй-эй, малышка, — зашептал я, обвивая ее руками. — Ты что сидишь тут и плачешь? В моем душе нельзя плакать! Ты не знала? Прекращай! Хватит-хватит.

Я нес какую-то ахинею, пытаясь унять ее истерические рыдания. Кэсси прильнула ко мне, уютно расположившись между моих ног. Мы сидели на полу душевой, сжимая друг друга крепко-крепко. Я чувствовал, что она все еще пахнет дымом, — так и не мылась. Действительно, просто сидела и плакала, пока я отстаивал перед отцом право хранить свою личную жизнь в тайне. Ее рыдания стихли, уступив место нервному шмыганью. Я вздрогнул, почувствовав на своей груди легкое касание дрожащих губ.

— Кэсси, — выдохнул я, чувствуя, как она снова целует меня, прокладывая дорожки от одного соска к другому.

— Пожалуйста… — прошептала она, скользнув ладонью вниз.

— Кэсси, — повторил я чуть громче, предостерегая ее.

У меня уже встал. Ну какого черта, а? Почему я так стабильно однообразно на нее реагирую? Вот почему?

— Пожалуйста, Алан… — она стала спускаться губами ниже. — Мне нужно.

Отвлечься… Забыть… все… вспомнить… тебя.

Я зашипел, когда ее ладонь забралась под резинку боксеров, потянула их вниз, освобождая мою эрекцию. Губы продолжали ласкать мой живот, пока пальцы нежно поглаживали яички. Я замычал сквозь зубы и запрокинул голову. Что за черт? Почему ей надо отвлечься именно так? Мы могли бы поговорить, выпить чаю, сыграть в монополию. Нет… ей нужен мой член… Что за терапия?

Но вскоре все мысли вылетели из головы, когда любимые губы осторожно обхватили головку. Я застонал. Слишком долго. Слишком соскучился. В ее движениях не было ни страсти, ни поддразниваний. Скорее какое-то нежное благоговение. Кэсси скользила ртом вверх-вниз, очень медленно, выпуская меня, чтобы лизнуть кончик, и… Боже, она улыбалась, словно дитя, радуясь моей все более явной реакции на ее действия. Я таращился на все это, не в силах отвести взгляд. Потрясающее зрелище. Голова опускается, закрывая мой пах копной мокрых волос. Скольжение: вверх-вниз. Пососала, поцеловала, улыбнулась. У меня потемнело в глазах от циклического повторения этого безумно эротичного действа.

— Алан, мой Алан… — простонала Кэсси, прежде чем снова поглотить меня.

Я заткнул рот кулаком, чтобы не заорать на весь дом. Кэсси почувствовала дрожь моей разрядки и приблизила ее мягким всасыванием. Я чувствовал, как она проглатывает все, что я ей давал. Ее тихие стоны заполнили кабину. Боже, неужели ей это действительно нужно? Неужели я ей нужен? Так сильно… Во всех смыслах… Открыв глаза, я увидел ее на коленях. И вновь эта блаженная улыбка.

— Малыш… — прохрипел я, накрывая ее губы поцелуем.

Кэсси снова тихонько всхлипнула, обняла меня за шею. Я хотел ее. Так хотел…

Но уже не физически, а… больше… сильнее. Мои руки прошлись вниз по ее бокам. Банально, но сейчас единственное, что я ей мог дать, — это ответный оргазм. Мы все обсудим позже. Мы поговорим потом. Я хочу, чтобы она была со мной. И я действительно получу это.

— Нет, — Кэсси отстранилась, как только я коснулся ее между ног — Не смогу.

— Но… — это же нечестно.

— Я хочу, очень… Но не смогу. Правда.

Я разочарованно выдохнул.

— Прости, — она опустила глаза.

— Будешь должна мне один оргазм, — подколол я и с удовлетворением отметил, что она опять ответила мне своей вредной улыбкой. — Иди сюда. Я тебя вымою.

Кэсси послушно встала вслед за мной. Она доверчиво поднимала руки, позволяя мне пройтись мыльной мочалкой по ее телу. Хихикала, когда я щекотал ее пяточки и подмышки, тихонько постанывала, когда я массировал ее голову, взбивая в пену шампунь.

Пока Кэсси сушила волосы, я забросил в стирку ее пропахшие гарью вещи.