Домашний быт русских цариц в Xvi и Xvii столетиях
Шрифт:
В южном областном языке намистом кроме того называют ожерелье из бус, на котором носится всегда дукачь, вероятно дукат, серебряная, медная или оловянная бляха в роде медали, величиною в целковый.
Обычай носить на шее с ожерельем монеты и особенно золотые, а также и подобные монетам бляхи, имевшие значение и амулетов, очень древен и к нам перешел с незапамятных времен.
Можно полагать, что монисто — слово испорченное из греческого номисма — золотой, и что ближе к нему стоит южное произношение: намиста, из которого на севере уже последовала переделка в монисто. Как бы ни было, но монисто в древнем смысле означало шейный убор, ожерелье исключительно золотое, т. е. состоящее из золотых привесок, у которого на гайтане (снурке) помещались небольшие иконы, панагии, кресты, разделяемые в снизке золотыми пронизками, т. е. бусами. Летописец (Ипат. 219) рассказывает, что Владимир Василькович Волынский на смертном одре перед своими очами перелил все свое золото и серебро в гривны и разослал
Верейский князь Михаил в 1486 г. тоже отказывает своей дочери: на манисте икона животворящего древа окована золотом с зерны с великими да тринадцать хрестцев золотых с великими зерны то и с иконами…
Волоцкая княгиня Иулиания (1503 г.) отказывает своей внуке Овдотье из дочернина приданого: манисто большое золото… Да манисто на гайтане: четыре кресты золоты, да четыре иконы золоты, да три кресты камены с золотом да восемь пронизок золотых…
Около того же времени первовенчанный московский князь, внук Ивана Вас., Димитрий (ум. 1509 г.) в своей духовной обозначает хранящиеся в его казне: манисто золото леска… (Сравн. четки — лесенки, Матер. 89) да манисто со кресты и иконы и прониски…
На манисте казны царицы Шуйской было: икона золота Пр. Бцы, 5 крестов золотых с каменьи и жемчуги и 8 пронизок золотых. В той же казне хранилось монисто золото на чепочке золотой. В «книгах царицы Евдокии Лук. мастерские Палаты крестом и манисту и судам и платью и иной казне», царицыно манисто описано следующим образом:
Ящик оболочен бархатом червчатым, а в нем манисто да кресты с мощми, которыми благословила царицу и в. к. Евдокею Лукьяновну великая государыня инока Марфа Ивановна. Манисто чепочка золота звенчата у чепочки наконечники золотыж резь гранми с чернью, а на чепочке в манисте на гайтане понагея золота на четыре углы в ней яхонт лазорев, на яхонте резь Спасов образ Вседержителя, по полям 2 яхонта червчаты да два изумруда; на переди на главе резь херувим, а на другой стороне резь великомученик Дмитрей, навожено чернью; под главою в закрепке по концом два зерна гурмыцких. (И 135 г. маия в 3 д. сее понагею взяла царица и в. к. Евдокея Лукьяновна к себе в хоромы. 136.г. апреля в 12 д. сее понагею выдала от царевны (Ирины) из хором на гайтане шолковом червчатом боярыня княгиня Марья Хованская, а сказала, что царица и в. к. Евд. Лук. благословила тою понагеею царевну и в. к. Ирину Михаиловну и велела ее держать в царевнине казне. Да с тоюж понагеею княгиня Марья Хованская выдала от царевны из хором две прониски корольковые, одна бела, а другая червчета, а велела их положить с понагеею вместе). Два креста золоты с мощми, в них животворящее древо Господне, на крестех Распятия Господня золоты литые; у крестов в гнездех по два яхонтика лазоревых да по два лала да по изумруду, около крестов обнизано жемчюгом большим; у глав в закрепках по концам по 4 зерна гурмыцких, а в крестех по подписям мощей: мощи Ивана Предотечи, древо животворящее, мощи Иякова Перского, мощи мученика Прова, мощи архидиакона Стефана, мощи мученика Артемия, мощи преподобного Стефана Нового, мощи Павла Исповедника, мощи мученика Еустратия, мощи мученика Ивана Нового. (И 136 г. апреля в 29 д. из сих крестов крест золот с каменьи и с жемчуги взяла царица и в. к. Евдокея Лукьяновна благословит дщерь свою царевну и в. к. Пелагею Мих.) Крест золот на нем Распятие Господне вольячное, у креста в гнездех 3 яхонта лазоревы да яхонт червчат, да лал; около креста обнизано жемчугом, назади резь снятие Господне со креста. Крест золот решетчат, на нем распятие Господне литое, на главе Спасов Нерукотворенный образ; да на кресте в гнездех 4 яхонта лазоревы, около креста жемчуги на спнях да бирюзки в гнездех, а назади бирюскиж в гнездех да подпись по гречески. Крестз золот с мощми, на нем Распятие Господне литое, в кресте 3 яхонта лазоревы да лал, около креста обнизано жемчюгом на главе Спасов Нерукотворенной образ, в закрепках по концам по жемчюгу, а в кресте по подписи мощей: риза Александра Сверского чюдотворца, мощи Пантелеймона, перст святого Марка и иных многих святых мощи. Крест золот с мощми, на нем Распятие Господне литое на главе резь Нерукотворенный образ Господень, да на крестеж в четырех гнездех яхонты лазоревы, а на зади у креста Предтечев образ литой, да резных образов Иванна Богослов, Никола чудотворец, святый мученик Георгий, святая мученица Ульянея.
Да на манистеж промеж понагей и крестов на гайтане две прониски золоты решетчаты да две королковые белые, да две королковыеж червчаты, да прониска яшмовая зелена. И 135 г. марта в 28 д. с сего маниста золотую чепочку государыни царица и в. к. Евд. Лук. взяла к себе государыне в хоромы. Да маия в 3 д. с сегож маниста государыня царица взяла две прониски королковыя. (138 г. мая 3, с сего царицына мониста золотую чепочку с наконечники, которая была во 135 г. с тогож маниста снята, выдала от царицы из хором боярыня Катерина
Бутурлина, а велела на нее положить царицыно манисто по прежнему).Из этой описи мы видим, что в собственном значении монистом называлась снизка икон, крестов и пронизок и что цепочка, как и шелковый гайтан — шнур, представляли только составную и разумеется необходимую его часть. В самом заглавии описи крестам и манисту, кресты указаны отдельно по той только причине, что после крестов маниста описывается еще несколько крестов, хранившихся особо. Впрочем в конце XVII ст. монистом называлась снизка бус, жемчугу или металлическая цепочка с крестом, — который носили на этой снизке или цепочке. Само собою разумеется, что иногда таких снизок и цепочек носили с крестом по нескольку, а в древности даже и мущины. В 1147 г. «бьюче Кияне Михаила отторгоша хрест на нем и с чепьми, а в немь гривна золота» (Ип. 34). В XVII ст. у царевны Ирины Мих. находим «крест золот литое дело и три цепи золоты воротные». Были ли носимы воротные цепи, как простое ожерелье, без креста, неизвестно.
Заметим в заключение, что на свадьбах монистом или панагеею по обычаю благословляла новобрачную родная мать. Царицу Евдокею, как видели, монистом благословила ее свекровь, инока Марфа Ив. — Должно также упомянуть, что упомянутые выше корольковые пронизки на гайтане мониста, принизывались к монисту не без особой цели. В старинных лечебниках о корольках между прочим говорится: аще который человек на манисте кралки носит, того колдование и иное никакое ведовство неимет; а как тот человек позанеможет, то кралки красные белети станут, а как поздоровеет тот же человек, так кралки опять станут черны… От тех же кралков дух нечистый бегает, понеже кралек крестообразно растет».
Ожерелъе. Именем ожерелья (от слово горло, жерло) обозначался шейный наряд или убор, состоявший собственно из атласного и редко другой шелковой ткани, низанного жемчугом, стоячего воротника. От мужского подобного же ожерелья оно отличалось лишь своею длиною, также характером низанья и других украшений. Мужское низалось обыкновенно в шахмат, а женское во — рефид. Шириною такое ожерелье бывало не более 3 вершков и кроилось во всю ширину атласного полотнища (от 8 до 12 верш.). Эта лента ставилась на александрийскую (картузную) бумагу и подкладывалась киндяком, а по нем алою тафтою, вероятно по настилке из хлопчатой бумаги. К платью оно прикреплялось посредством шелкового мутовыся или мутовоза, особой вздержки, которая сплеталась по нижнему его краю. Напереди ожерелье застегивалось богатыми пуговицами. Его носили как стоячий воротник; рис. I, II; но располагали также около шеи и несколько отклонно к плечам; причем, разумеется оно и выкраивалось иначе, в нижней части шире, чем в верху, в самой горловине. Рис. IV, 7; VII, 4.
В 1328 г. Иван Калита в числе золота отказал своей дочери Фетиньи ожерелье, не обозначив подробно какое оно было; а двум меньшим дочерям Марье и Федосье отдал наряд с двух своих кожухов с аламы с женчугом — на ожерелья. Князь Верейский, 1486 г., отдает дочери ожерелье с великими яхонты, сажено с зерны с великими; другое ожерелье пристежное с передци низано.
Кн. Волоцкая, 1503 г., отказывает сыну своему Ивану ожерелье сожено с пугвицами с большими, а своей внучке Овдотье ожерелье сожено, а исподней ряд снизон да 4 у него пугвицы жемчужны…
В казне князя Дмитрия Ив. (ум. 1509) находились: «ожерелье на цках на золотых розрушано с яхонты и с жемчуги и с плохим каменьем в 13 жеребьех и с придельными жеребьи; да ожерелеицо сажоно жемчугом гурмыским и новогородцким.
Описания ожерелий цариц XVII ст. мы не встречаем по той причине, что их низанье сохранялось всегда в ларцах и шкатулах за хоромною печатью и не поступало в руки дьяков для описи.
У царевны Ирины М. было ожерелье: по цке серебреной золоченой низано жемчугом рогатым большим; в ожерелье меж жемчугу 20 изумрудов в золотых гнездех; у ожерелья 6 пугвиц зерна гурмыцкие большие на золотых спнях; у пугвиц в закрепках 3 яхонты лазоревы да 3 лалы в золотых ногтях, подложено тафтою алою.
Более употребительный узор низанья ожерелий, особенно во второй половине XVII ст., был рефидь, или арефидь, рис. III, 2; V, 4.
Приводим несколько описей женских ожерелий из свадебных рядных записей XVII ст.: 1643 г. Ожерелье жемчужное низано врефидь пугвицы золотые цена 150 р., другое ожерелье — обнизь пугвицы серебреные позолочены цена 70 р. — 1667 г. Ожерелье жемчужное обнизь пугвицы золоты с искрами яхонтовыми. — 1674 г. Ожерелье жемчужное большое низано врефить с пуговицы; другое ожерелейцо малое пришивное с каменьем. — 1677 г. Ожерелье жемчужное низано врефидь пугвицы золотые с яхонтовыми и с изумрудными искрами и с зерны бурминскими; ожерелье уское с изумруды и с зерны кафимскими, у него три пугвицы лад да изумруд да яхонт с зерны бурминскими.
Ожерелья — воротники составляли наиболее богатый и видный убор этого рода, по той причине, что обнизанные жемчугом, а нередко и каменьями, представляли в убранстве больше узорочья, чем ожерелья простые, низанные в снизку на нитях. Закрывая высоко шею и грудь, они кроме того в полной мере отвечали требованиям постнического идеала не раскрывать обольщений женской красоты, а потому и составляли самый употребительный и обычный наряд не только для женщин, но и для девиц, которые разумеется употребляли и простые снизки жемчугу на нитях пользуясь свободою открывать по крайней мере хотя одну шею. У царевны Анны М. находим два таких ожерелья, одно зерна гурмыцкие, другое — жемчуг рогатый большой. (См. т. I, Матер. № 446).