Домашний фронт

— Я тебе вышлю.

— И эта байка — все, что у тебя есть?

— Не так уж мало, Майкл, и мы оба это знаем. — Брэд многозначительно молчал, глядя на него. — Я знаю о твоей жене, Майкл. Собирается воевать, да? Не знал, что у тебя в семье есть военные.

— Военные? Я бы так не сказал.

— Правда? Странно все это. В любом случае, мне кажется, ты будешь очень занят с детьми.

В тоне Брэда сквозила насмешка или ему показалось?

— Не волнуйся за меня, Брэд. Я сумею отвезти детей в школу, приготовить ужин и одновременно надрать тебе задницу в суде.

После ужина Джолин стояла у раковины, погрузив руки в горячую мыльную воду, и смотрела в окно, выходящее на задний двор. Сегодня из него открывался необыкновенно красивый вид: темнеющее небо, набегающие на берег волны, словно светящиеся изнутри планки забора. Джолин знала, что если закроет глаза, то в памяти всплывут сотни картин на фоне этого пейзажа, и она услышит смех дочерей, почувствует маленькую ладошку в своей руке.

До свидания. Сколько раз за последние две недели она мысленно произносила эти слова? Прощалась с воспоминаниями, чувствами, пейзажами, людьми. Потратила не один час, пытаясь лучше запомнить все, чтобы взять с собой, как дневник той жизни, с которой она прощалась… жизни, которая будет ее ждать.

Джолин спустила воду, вытерла руки и медленно вышла из пустой кухни.

Гостиная была ярко освещена — все лампы горят, за решеткой камина пляшут языки пламени, по телевизору идет сериал, который никто не смотрит. Джолин выключила телевизор, но, испугавшись внезапно наступившей тишины, снова включила. Поднимаясь по лестнице, она обратила внимание на то, как скрипят ступени, но не остановилась. Бетси была в своей комнате, делала уроки, а Лулу уже спала. Джолин задержалась у двери Бетси, провела пальцами по дубовой панели. Ей хотелось войти, сесть рядом со старшей дочерью, еще раз поговорить с ней. Но сегодня у нее было еще одно дело — его она оттягивала, насколько могла.

Джолин вошла к себе в спальню, включила свет и закрыла дверь. Она стояла посреди комнаты, которую столько лет делила с мужем и вспоминала. А вот кровать, Майкл. Давай ее купим… Смотри, какая она прочная — на ней мы можем делать детей… Комод с зеркалом они нашли много лет назад на распродаже, а восточный ковер был их первой крупной покупкой.

Вздохнув, она подошла к комоду и достала из нижнего ящика видеокамеру, укрепила ее на штативе, который специально купила для этой цели, направила объектив на широкую кровать и нажала кнопку «запись». Потом сама забралась на кровать, взбила подушки и заставила себя улыбнуться, как улыбалась всегда, читая Лулу сказку на ночь.

— Привет, Лулу. — Голос ее дрогнул. Набрав полную грудь воздуха, она начала снова. — Я записываю это для тебя. — Джолин взяла любимую книгу дочери в яркой обложке и начала читать вслух на разные голоса. Закончив, она закрыла книгу и посмотрела в камеру полными слез глазами. — Люси Луида, я люблю тебя, как до луны и обратно. Спи крепко, моя малышка. Время летит быстро, ты и не заметишь, как я вернусь.

Джолин встала с кровати, выключила камеру и извлекла из нее кассету, заменив новой. На этот раз она села на край кровати и смотрела прямо в камеру.

— Бетси, — тихо проговорила она, — я даже не знаю, как с тобой попрощаться. Я понимаю, что именно теперь я тебе нужна. В школе тебе очень трудно, и мне хотелось бы дать совет, который поможет тебе идти по жизни, но у нас нет на это времени, правда? Как получилось, что у нас нет времени? — Она вздохнула. — Я знаю, Кроха, ты на меня сердишься, и мне очень жаль. Остается надеяться, что когда-нибудь ты поймешь. Может быть, даже будешь мной гордиться, как горжусь тобой я. А я тобой горжусь. Ты сильная, красивая, умная и преданная. За время моего отсутствия тебе придется преодолеть много препятствий, и это будет нелегко. Я знаю, что нелегко. Но ты справишься. — Джолин на секунду закрыла глаза, думая о том, как много ей хочется сказать дочери. Следующие десять минут она рассказывала о мальчиках и девочках, об учебе, о начале месячных и о косметике. Закончив, Джолин почувствовала себя выжатой как лимон. Столько еще осталось невысказанного, а времени уже нет. — Я люблю тебя, Бетси, как до луны и обратно. И знаю, что ты любишь меня. Знаю, — повторила она и улыбнулась.

Потом поднялась и снова заменила кассету в камере. Очередь Майкла. Но, присев на край кровати и посмотрев в маленький черный глазок камеры, Джолин почувствовала какую-то пустоту внутри. После стольких прожитых лет она не знала, что сказать мужу, не знала, захочет ли он слушать, захочет ли понять. Джолин встала, выключила видеокамеру и положила две кассеты на комод, написав на одной «ЛУЛУ», а на другой «БЕТСИ».

А теперь самое трудное.

Джолин подошла к письменному столу в углу комнаты, вспоминая день, когда она его нашла. Майкл смеялся: «Это самая уродливая вещь, которую я только видел. Сколько раз его перекрашивали?» Тогда она взяла его за руку и подтащила поближе: «Смотри внимательнее, малыш».

Она села за стол и выдвинула нижний ящик. Внутри лежала зеленая металлическая коробка, купленная специально на случай призыва в армию. Джолин достала коробку, поставила ее на полированную, красного дерева, крышку стола, извлекла из нее купленную на этой неделе почтовую бумагу и принялась за прощальные письма. Надеясь, что их никогда не прочтут.

«Моей любимой Элизабет Андреа. Это письмо — самое трудное, что я делала в жизни. Не потому, что не знаю, что сказать (а я действительно не знаю), а потому, что не могу примириться с мыслью, что ты его прочтешь, когда я умру, и узнаешь, что чувствует девочка, лишенная матери…»

Она все писала, глотая слезы, и не могла остановиться, пока слова не иссякли. Поставив последнюю точку, она увидела, что руки у нее дрожат. Письмо Лулу далось ей ничуть не легче; каждое написанное слово буквально кричало о ребенке, который почти забудет мать…

«Майкл, — начала она третье письмо и остановилась. Авторучка неподвижно повисла над листом, слезы капали на бумагу, оставляя серые кляксы. — Я тебя любила с начала и до конца. Позаботься о наших детях. Пусть они меня помнят».

Она сложила письма, вложила каждое в отдельный конверт и убрала в металлическую коробку вместе с бумажником и водительским удостоверением.

Поставив коробку в ящик стола и задвинув ящик на место, Джолин какое-то время просто сидела, измученная и опустошенная. Потом встала с трудом, потому что колени у нее подгибались, подошла к шкафу, достала армейский вещмешок, бросила его на кровать и начала собираться.

Она так сосредоточилась на сборе вещей из составленного списка и на том, чтобы аккуратно сложить форму, что не услышала стук в дверь. Внезапно рядом с ней оказалась Бетси. Девочка широко раскрытыми глазами смотрела на расстегнутый вещмешок с камуфляжной полевой формой, светло-коричневыми ботинками и зелеными армейскими футболками.

— Привет, Бетс, — сказала Джолин.

Деревянной походкой Бетси подошла к кровати, не отрывая взгляда от серебристого солдатского жетона, лежавшего рядом с вещмешком. Она взяла жетон в руки и стала рассматривать стальной прямоугольник с личными данными Джолин.

— Сиерра говорила, что ты будешь убивать людей, — еле слышно произнесла Бетси. — А потом Тодд засмеялся и сказал: «Нет, не будет, потому что женщины не умеют стрелять — это всем известно».

— Бетси…

— Я когда-то видела кино, где личности солдат устанавливали по жетонам. Они для этого? Чтобы установить твою личность? — Ее глаза наполнились слезами.