Домашний зоопарк ледникового периода

Моя мама была молодой женщиной с яркой внешностью и сильным темпераментом, и в ее жизни было достаточно много приключений, если судить по тем мужчинам, которые время от времени появлялись в нашем доме.

С одним из них – евреем по национальности, мама собиралась связать свою жизнь. Мужчина работал экономистом на каком-то небольшом заводике. В его управлении был автомобиль Москвич-комби, который он использовал, в том числе, и для того, чтобы делать оптовые закупки овощей и фруктов в наш дом. Вместе с мамой они завели гусей, а на лето, чтобы я не мешал им, переехали в небольшую времянку с печкой, купленную за двадцать пять рублей неподалеку.

Однажды ночью ко мне стал ломиться незнакомый пьяный мужчина, агрессивно вызывающий мать на разговор. Я сидел за закрытой изнутри дверью и пытался его убедить, что матери нет дома, я один и дверь ему не открою. Мужчина уходил, затем возвращался вновь, и с возрастающей час от часу яростью рвал на себя дверь, рискую сорвать крючок с двери и ворваться в дом. Я не узнал за пьяными свирепыми интонациями голоса тихого невзрачного мужа той самой женщины, которая некогда была любовницей моего отца. Его гнев был вызван каким-то замечанием в отношении его жены, которое моя мать невзначай, а скорее всего намеренно отпустила в ее адрес. Что это было за замечание, нетрудно догадаться. Жизнь тихих мужчин зачастую исполнена драматизма, который в нее вносят их блудливые жены.

Их страха я взял в руки балалайку и принялся долбить в стену соседям, надеясь шумом привлечь их внимание. За стеной жила пожилая испитая санитарка, немка по происхождению, с дочерью моего возраста. Муж женщины безвылазно сидел в тюрьме и появлялся дома всего на несколько дней раз в пять лет. По причине своего регулярного пьянства, она иногда ночевала в больнице и соседи часто забирали ее дочь к себе на ночь. По всей видимости, так было и на этот раз, но я в отчаянии продолжал колотить в стену балалайкой, пока инструмент не разлетелся на куски. Тогда я взял в руки топор и продолжал обухом сотрясать глинобитную стену, проделав в ней, в конце концов, изрядную вмятину. Под утро мужчина успокоился и ушел. Я ненадолго забылся сном с топором в обнимку. В таком виде меня и застала, вернувшаяся с ночной смены тетя Тая.

Тетя Тая была одинокой женщиной лет тридцати пяти, несколько полноватой, но довольно веселой. Она появилась в нашей семье внезапно –мама забрала ее к нам тетю Таю прямо в гипсе на время выздоровления, после того как она сломала себе ногу. Работала тетя Тая в вычислительном центре Южнотрубного завода, жила до приезда к нам в общежитии, и оказалась очень удобным в быту человеком. Она взяла на себя заботы по хозяйству, готовила обеды, занималась моим воспитанием, помогала делать со мной домашние задания, полностью подменяла мою маму, когда той выдавалась возможность отдохнуть на курорте и на время ее командировок.

Так вот, тетя Тая осталась жить у нас на несколько лет. Я не знаю, какие отношения связывали мою маму с этой женщиной. Она жила с нами даже тогда, когда в жизни мамы появлялись другие мужчины. Отношения с тетей Таей у мамы были неровными. Да, у нее со многими людьми были неровные отношения. Было время когда она выгоняла ее на квартиру и запрещала мне с ней общаться. Но я все-равно заходил к ней в гости и она мне рассказывала о своем увлечении фотографией. Пару раз она брала меня с собой на ночную смену в вычислительный центр, где работали одни женщины. Из вычислительного центра я принес домой портрет Ленина, напечатанный на листе бумаги методом програмирования с использованием всего одной буквы – то ли Ха, то ли Же, – не суть важно.

С тетей Таей мы учили таблицу умножения, и я помню наш с ней диспут по поводу математики. Я ненавидел математику, и утверждал, что это совершенно бесполезный предмет в школьной программе. Тетя Тая меня убеждала, что без математики я не смогу поступить в институт и не получу образования, которое позволит мне претендовать на хорошую работу. На что я отвечал, что собираюсь работать говночистом, но и тут тетя Тая находила аргументы, доказывающие, что мне все-равно нужно будет уметь подсчитывать сколько ведер говна я откачал, чтобы меня не обманули при расчете зарплаты. В общем, я признал правоту тети Таи и выучил таблицу умножения, жаль только в реальной профессии говоночиста мне это не пригодилось.

Тетя Тая была одинокой, но очень энергичной и любознательной женщиной. Свои небольшие доходы она тратила на туристические поездки. Она даже побывала заграницей: в Венгрии, в Румынии, откуда привезла мне жевачку, переводные картинки и шоколадного зайца. Из путешествия по Карпатам она привезла мне горнолыжные очки. В украинских степях эти горнолыжные очки смотрелись особенно эффектно.

Именно она познакомила меня с техникой фотографии, учила меня проявлять пленку и печатать снимки.

После того, как маме дали двухкомнатную квартиру и мы переехали из бараков, тетя Тая осталась жить в нашей комнате. Для этого ей пришлось устроиться в отдел народного образования на должность секретаря. Я полагаю, что существовала некая приватная договоренность об этом между тетей Таей и мамой, котороую они условились держать в секрете. Но позже секрет перестал быть секретом – поползли слухи и это явилось причиной крупной соры моей мамы с тетей Таей. После расселения бараков, тете Тае досталась однокомнатная квартира в центре города, но скандал уже вышел в публичное поле и все это вылилось в все в весьма эмоциональные разборки, на которые мать взяла меня в качестве свидетеля. Мама лично выгребала из квартиры тети Таи всю посуду, которая осталась у нее после нашего переезда в новую квартиру. Тетя Тая была совершенно спокойна и невозмутимо позволила ей забрать все, что мама посчитала своим. Думаю, что она хорошо знала взрывной характер своей подруги и имела к этим внезапным вспышкам стойкий иммунитет. Мне было жутко неприятно и стыдно, к тому же, мне пришлось тащить все эти коробки с барохлом на себе. Помню, что я высказывал свое недовольство и мать обрушила все остатки своего крепко заваренного раздражения на меня.

Природа этих отношений так и осталась бы для меня непроясненной, если бы не один случай, открывший мне некоторые секретные стороны жизни маминой подруги.

Мы уже жили в своей двухкомнатной квартире, тетя Тая жила в своей однокомнатной квартире в центре. Мне было наверное лет тринадцать и случалось, что я заходил к старой знакомой моей матери в гости как к себе домой.

Дело было летом, и у нас в доме отключили горячую воду. В ту далекую пору, когда нравы были просты и, якобы, невинны, было принято выходить из положения, посещая дома друзей, родственников, знакомых у которых на тот момент была горячая вода. У тети Таи, стояла газовая колонка и горячая вода была постоянно.

В квартире у нее в то время шел небольшой ремонт – она белила потолки и коллега по работе вызвалась ей помочь. На момент моего визита женщина как раз этим и занималась – я застал ее стоящей босиком на кухонном столе в коротенькой, едва закрывающей бедра комбинации, так что я мог видеть только ее дивные длинные ноги.

– Ты что помыться пришел? Проходи, я тебя позже чаем напою, мы кухню белим, но скоро закончим, ты не переживай. Я сейчас колонку включу, а ты посиди пока в комнате, почитай что-нибудь. – Тетя Тая была как всегда весела и гостеприимна.

Войдя в комнату, я огляделся вокруг. Привычную обстановку однокомнатной квартиры оживляли разбросанные по дивану предметы женского гардероба: колготки, юбки, пара бюстгалтеров.

Именно эти беспорядочно лежащие то тут, то там вещи настроили меня на странную волну: мне вдруг стало жарко.

Через минуту в комнату вошла, сияющая улыбкой тетя Тая, и предложила мне починить дверную ручку, в то время пока вода грелась и наполняла ванну. На тете Тае был одет короткий тесноватый в груди халатик, и когда она слегка наклонилась над требовавшей починки ручкой – Ты же мужчина, помоги мне, пожалуйста! – халат распахнулся и эта грудь открылась мне во всей своей полноте.

Несколько секунд тетя Тая вертела эту ручку в руках то так, то эдак, что совершенно вывело меня из равновесия. Краска заливала лицо, руки меня не слушались, но я изо всех пытался справиться с поставленной задачей.

– Ладно, – смеясь над моей неуклюжестью, сказала тетя Тая, – вода уже набралась, позже закончишь.

В ванной комнате я смог перевести дух. Но было все-еще жарко. Я разделся, медленно погрузился в горячую воду и вдруг осознал, что небольшое застекленное окошко над головой, пропускающее солнечный свет из кухни, располагается приблизительно на уровне глаз, стоящей на столе подруги тети Таи. От этой случайной мысли я почувствовал, как очень важная часть моего тела зажила самостоятельной жизнью: она стала медленно отделяться от меня и переходить в вертикальное положение. Я с изумлением наблюдал за тем, как величественно и важно она возвышается над поверхностью воды и с этим нужно было срочно что-то делать.