Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Домашняя готика
Шрифт:

– Мы заметили, что ему неплохо бы подстричь ногти. – Антея говорит извиняющимся тоном, будто ей неприятно лезть в чужие дела.

– Каждый раз, как надо стричь ногти, он орет, словно его тащат на гильотину. – Я понимаю, что защищаюсь. Тащат на гильотину? Я правда это сказала? Знает ли Антея, что такое гильотина? Может, ее представления об истории ограничиваются прошлым сезоном «Большого Брата»?

– Бедняжка, – вздыхает она, и мне становится стыдно за свой снобизм.

Когда я была подростком, от любого проявления снобизма я заходилась в яростном протесте. Однажды мама посмела предположить, что мне, возможно, не следует идти на свидание с Уэйном Москропом, отец которого в тюрьме, так я неделю ходила за ней по дому с воплями: «Ох, ну конечно! Значит, мне можно встречаться только с парнями, родители которых не сидели в тюрьме? Значит, если бы у Нельсона Манделы был сын,

который помогал бы отцу бороться с апартеидом, ты бы не хотела, чтоб я с ним встречалась?»

Если Зои когда-нибудь спутается с парнем, хоть как-то связанным с исправительными учреждениями, я заплачу ему, чтобы он исчез и забыл о ней. Интересно, сколько он запросит денег? Надеюсь, он не окажется столь же благородным и принципиальным, как воображаемый Мандела-младший.

– Просто я не понимаю, – говорю я в трубку. – Если Джейк в порядке, зачем вы звонили его отцу? И оставили сообщение мне?

– Мы должны ставить родителей в известность о любых травмах. Таковы правила.

– То есть забирать его сейчас не нужно?

– Нет, нет, он в полном порядке.

– Хорошо.

Выкладываю Антее свою проблему с октябрьскими каникулами и намекаю, что подарю ей стринги, усыпанные бриллиантами, если она поступится правилами и приютит Зои на одну неделю. Она обещает посмотреть, что можно сделать.

– Спасибо! – сердечно благодарю я. – И… вы уверены, что Джейк в порядке?

– Конечно, это всего лишь царапина. Он и не плакал почти. Маленькая розовая царапинка на ухе, вы ее и не разглядите.

Устало благодарю, завершаю разговор и звоню Пэм Сениор. Ее нет дома, так что я оставляю сообщение – униженные извинения. Прошу ее перезвонить, надеясь, что к тому времени я буду уверена, что она не пыталась меня убить. Затем звоню в начальную школу Монк-Барн. Секретарь хочет знать, почему я не заполнила регистрационную форму для нового ученика и не оставила телефона для экстренной связи. Отвечаю, что не получала никаких форм.

– Я передала их вашему мужу, – сообщает секретарша. – Когда он приводил Зои на день открытых дверей.

В июне. Два месяца назад. Прошу отправить новые по почте и удостовериться, что конверт адресован мне. К концу недели я их верну.

Провести неделю вместе. Так он и сказал, Марк Бретерик, или как его там зовут. Откуда он мог знать, на какой срок я остановилась в отеле? В тот первый вечер я не упоминала о неделе. Рассказала про отмененную командировку, но не уточняла, сколько она должна продлиться или как долго собираюсь оставаться в Сэддон-Холл.

Он тоже приехал туда на неделю. В этот раз на неделю, так он сказал. Бизнес. Но я не слышала, чтобы он отменял какие-нибудь встречи, и определенно ни на одной не был. Я тогда решила, что он плюнул на работу ради меня, но ведь и по телефону он ни разу не разговаривал. Я видела его мобильник, но ни разу – как он им пользуется, ни разу.

О господи. Он же поменял номер. Перебрался из комнаты 11 в комнату 15. Объяснил, что в ванной проблема с горячей водой. Но разве такое возможно в пятизвездочном отеле, где номера по триста фунтов за ночь? Я не слышала, чтобы он разговаривал с кем-нибудь из персонала отеля. Просто однажды утром небрежно заметил, что переехал. Жил в обычном номере, теперь в «романтическом».

А что, если он оказался в Сэддон-Холл только потому, что следовал за мной? Потому что я похожа на Джеральдин?

Я больше не в силах выносить эту неопределенность. Выключаю компьютер, хватаю сумку и вылетаю из офиса.

Оказавшись в машине, звоню Эстер.

– Вовремя, – говорит она. – Я почти решила, что разрываю нашу дружбу. Можешь остановить меня только одним способом – немедленно рассказать, что происходит. Ты же знаешь, какая я любопытная.

– Заткнись, Эстер.

– Что?

– Слушай, это важно, понятно? Я тебе все расскажу, но не сейчас. Я еду в место под названием Корн-Милл-хаус, поговорить с человеком по имени Марк Бретерик.

– С тем самым, из новостей? У которого жена и дочка погибли?

– Да. Уверена, все обойдется, но если вдруг я не позвоню тебе через два часа и не скажу, что со мной все в порядке, звони в полицию, ясно?

– Нет, не ясно. Сэл, что за хрень творится? Если ты думаешь, что можешь надуть меня этим…

– Обещаю, я все объясню позже. Просто, пожалуйста, пожалуйста, сделай это.

– Это как-то связано с Пэм Сениор?

– Нет. Возможно. Не знаю.

– Не знаешь?

– Эстер, ничего не говори Нику. Ничего! Поклянись, что не скажешь.

– Звони через два часа – или я звоню в полицию, – отвечает она, как будто это ее идея. – И если не объяснишь, что происходит, я сама столкну тебя

под автобус. Понятно?

– Ты просто ангел.

Бросаю телефон на пассажирское сиденье и мчусь в Корн-Милл-хаус.

Вещественное доказательство номер VN8723

Дело номер VN87

Следователь: сержант Сэмюэл Комботекра

Выдержка из дневника Джеральдин Бретерик,

запись 2 из 9 (с жесткого диска ноутбука «Тошиба»,

найденного по адресу: Корн-Милл-хаус,

Касл-парк, Спиллинг, RY290LE)

20 апреля 2006, 10 вечера

Не думаю, что мы с Корди останемся подругами. Жаль, она из тех немногих людей, кто мне нравится. Она звонила пару часов назад и рассказала, что влюбилась в какого-то мужика, с которым провела всего четыре дня. И при этом заявляет, что жизнь у нее одна и, несмотря на очевидное безумие этой идеи, хочет прожить ее с ним. Дермот, видимо, все знает и совершенно раздавлен. Я сказала, что не могу винить его за это. В прошлом году Корди заставила его сделать вазэктомию. Он не хотел, но согласился на «процедуру», чтобы ей не приходилось больше принимать таблетки.

Она сказала, что не может оставаться с Дермотом всю жизнь только потому, что у него перекрыт «кран».

– Я не настолько склонна к самопожертвованию, – заявила она. – Вот ты бы пошла на это?

Честно говоря, я не знала, что ответить. Так и хотелось сказать: «А шла бы ты лесом». Последние пять лет я чувствовала себя запертой в крошечном помещении на подводной лодке, где на исходе запас кислорода, и не сделала ничего, чтобы это изменить. До сих пор не сделала. Сегодня я в кухне нарезала чоризо к ужину, а Люси подкралась сзади, обняла меня за ноги и запела песенку, которую выучила в школе. Громко. Я опять ощутила приступ паники, почувствовала себя бабочкой, зажатой в кулаке. Это чувство всегда охватывает меня, стоит Люси неожиданно появиться рядом. «Привет, милая, обними маму покрепче», – а в голове уже зазвучал знакомый крик: нет места, нет покоя, нет выбора, и это навсегда…

В общем, я сказала Корди, что на ее месте проявила бы больше жертвенности и осталась бы с мужем. В ответ она злобно зарычала. Мне стало жаль ее, и я уже собралась взять свои слова назад – откуда мне знать, что бы я сделала на ее месте? – но тут она добавила:

– Я не могу остаться, но… жить без Уны – это будет настоящее мучение.

Услышав это, я похолодела.

– В смысле… если ты уйдешь, то не возьмешь Уну с собой? – спросила я, стараясь говорить обычным тоном. А потом поняла ее замысел. Корди сказала, что если она уйдет от Дермота, то Уна останется с ним.

– Я себя не прощу, если отберу у него ребенка. В конце концов, у него больше не может быть детей, а брак разрушаю я.

И на этих словах расплакалась.

Корди неглупа. Она обдурила бы кого угодно, но не меня. Если она уйдет от Дермота – а это произойдет, без сомнения, – новый любовник тут будет совершенно ни при чем, зато еще как при чем будет отчаянное желание отвязаться от ребенка, снова стать свободной. Обычно говорят о прочных узах брака, но это чушь. Пока у нас не появилась Люси, мы с Марком были абсолютно свободны.

Гениальность плана в том, что никто и не подумает обвинять ее. Она притворится невинной жертвой, ставящей нужды бедного Дермота выше собственных и страдающей от разлуки с драгоценной доченькой.

– Уверена, Дермот разрешит мне часто с ней видеться, – всхлипнула Корди. – Она будет оставаться со мной каждые выходные и на праздники. Может, даже будет проводить у меня половину времени, у нее будет два дома.

– Многие мужчины отказались бы в одиночку растить ребенка, – сказала я.

Вспомним Марка – он бы ни за что не справился. Он ни разу даже обеда для Люси не приготовил. Да никому не приготовил, если подумать.

– Ты уверена, что Дермот согласится? Может, он предпочтет, чтобы Уна жила с тобой, при условии, что он сможет с ней видеться.

– Нет, Дермот не такой. Он прекрасный отец. Он все делал, с самого начала. Мы вместе заботились о ребенке, все делали вместе. Он наверняка захочет, чтобы Уна осталась с ним.

– Ну конечно.

Чувствую, как меня заполняет раскаленная добела зависть. Вот тогда я и поняла, что не выдержу. Если Корди сбежит и начнет новую жизнь, избавившись от Уны, да еще будет выглядеть при этом невинной жертвой, я больше не смогу с ней общаться.

Поделиться с друзьями: