Домашняя работа

Гард кивнул:

– Хорошо. Хоть Анелька и дура, но дочь-таки…

Альт промолчал. Говорить, что именно эта дура уже успела натворить, он не собирался. Незачем Гарду такие радости. Вспылит, глупостей наделает.

Ни к чему.

– Слабости есть?

– Сложно сказать. Он далеко не дурак. Эдоард его натаскивал с детства. Из слабостей у него кузен. Друг, приятель, почти брат. Джерисон, граф Иртон.

– А про этого что?

– Вроде тоже не дурак. Но слаб на баб. При нем есть шлюха. Он ее впихнул как фрейлину принцессы, но все знают, что это его девка.

– Главное, все шито-крыто, – ухмыльнулся Гардвейг, в свое время перебравший всех придворных дам.

– Приличия он соблюдает. Но на этом его можно ловить. А Ричард ему доверяет.

– Ты уже что-то придумал?

Альтрес опять кивнул:

– Да. Пару зимних месяцев я дам Анельке на женские хитрости. А если у нее ничего не получится, есть у меня идея.

– Изложи.

Альтрес ухмыльнулся, глядя в глаза брата, и тихо заговорил. Мужчины готовили свой план.

Из Уэльстера Ричард должен был уехать уже женихом Анелии. И никак иначе.

Пожар в бардаке во время потопа?

Лиля так это и назвала бы. И даже хуже. Но материться графине было нельзя. Миранда тут же переймет «полезные» словечки. И Лонс смотреть будет с укоризной.

Шевалье Авельс быстро прижился в доме и стал кем-то вроде личного секретаря Лилиан Иртон. Запиши, прикажи, уточни. Лонс, как правильно то, это, пятое и десятое?

Лонс записывал, распоряжался, не отказывал в справках и мудро держал при себе свое мнение о странностях Лилиан Иртон. Что от него и требовалось.

Спустя пару дней Лиля поняла, зачем бизнесмены держат секретарей. В каких-то случаях Лонс был просто незаменим. Вот как сейчас. Когда по Ирте поднялись два корабля и на берег хлынула толпа народу. То есть толпа – это Лиля погорячилась. Просто отвыкла она в своей глуши от массовок. А тут…

Хельке Лейтц с семьей. Черноволосые и черноглазые – жена? Дети? А, нет. Вроде бы он не женат. Племянники? Но что здесь делает ювелир?

Али и Омар. Улыбающиеся. И Али вообще не хромает. Лиля – ты молодец! Ты все сделала правильно! И это в таких гнусных условиях. Гордись!

Рядом с ними какой-то седобородый старик с мелкой зверушкой на плече. И вторая такая же выглядывает из складок одежды. Где-то Лиля таких видела. Кажется… Ладно! Потом!

И весьма важного вида вельможа, который вежливо кланяется:

– Ваше сиятельство, позвольте представиться. Я шевалье Ганц Тримейн, полномочный представитель его величества Эдоарда Восьмого. Мэр Альтвера, барон Торий Авермаль, сказал, что вы нуждались в моем визите?

О том, что его послал король, шевалье решил пока умолчать. Зачем давать кому-то лишнюю информацию?

Лиля улыбнулась. Склонила голову в легком поклоне и чуть похвалила себя. Не зря все эти дни тренировалась на Лонсе. Поклон неглубокий, точнее наклон головы, но все же чуть глубже, чем Лонсу, как-никак королевский представитель.

– Я рада видеть вас в замке Иртон, шевалье. Надеюсь, ваше путешествие было благополучным?

– Я проделал долгий путь. И был бы рад небольшому отдыху.

– Шевалье Авельс. Прошу вас.

Лиля бросила взгляд на Лонса. Тот все понял правильно и слегка поклонился. Почти как равный – равному.

– Шевалье Лонс Авельс, с вашего позволения. Разрешите проводить вас в замок? У нас, конечно, не слишком уютно, но мы сможем найти для вас покои.

– Не слишком уютно? Почему вдруг? Это родовое поместье графов Иртон.

– Да, но сам граф появлялся здесь раз в три-четыре месяца. Зато назначил вороватого управляющего.

Дальнейшего диалога Лиля уже не слушала. Но в Лонсе была уверена. Сейчас он распишет жизнь в Иртоне самыми черными красками, хоть гуталин производи. Еще и Эмме шепнет, что надо говорить. И будет прав. Перед всякими чиновниками лучше прибедняться. Однозначно.

А сама она повернулась к Али. Раскланялась, как положено. Сами же научили. Руки к груди, почтительный поклон, глаза смотрят в землю – знак доверия.

– Да будут легки ваши ноги, быстры ваши кони, прекрасны ваши жены. Что привело вас в мой скромный дом, друзья?

Али улыбался. Белые зубы блестели в темной бороде. И Омар не отставал от него.

– Пусть ваш свет, госпожа, как и раньше, озаряет все вокруг, а там, где ступит ваша нога, распускаются белые розы. Мы прибыли сюда волей судьбы, несомненно доброй и благоволящей нам.

Определенно у Али опыта было больше. Лиля в его словесных наворотах запуталась минуты через три. Али заметил это, оборвал речь и улыбнулся:

– Рад видеть вас, графиня. Посмотрите – я не хромаю.

– Я с удовольствием осмотрю вашу ногу. Надо же прощупать, ровно ли срослась кость, – улыбнулась Лиля. – Хотя и так не сомневаюсь. Вы пьете молоко?

– С недавних пор только его и пью. Увы, вино с ним идет не очень хорошо…

Лиля усмехнулась. Не очень хорошо? Это еще мягко сказано. Она помнила, как однажды выпила дома кружку парного молока, а потом отправилась на вечеринку. Где выпила рюмку вина. Она заблевала все. Ее рвало всю ночь. И часть утра.

Вино и молоко? Убейте сразу!

– Но я прибыл не только за тем, чтобы пожаловаться на жизнь. Знакомьтесь. Тахир Джиаман дин Дашшар.

Седобородый со зверюшками приблизился и отвесил почтительный поклон. Лиля ответила таким же. Да, она графиня. Но это – друзья. И в их культуре женщина все-таки не равна мужчине. То, что они с ней почти на равных, и так большое достижение.

– Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон. Графиня Иртон. Я рада нашему знакомству.

– Ваше сиятельство, прослышав о вашем искусстве, я решил проделать этот путь, чтобы познакомиться с вами.

– Моем искусстве?

– Вы вылечили Али сломанную ногу. Я не смог бы это сделать так, чтобы он не хромал.

Лиля вздохнула. Глубоко.

– А вы – докторус?

– Я посвятил свою жизнь искусству исцеления, если на то будет воля Звездной Кобылицы, посвящу этому и остаток своих дней.

Местный врач? Отлично! Авиценной будешь.

– Полагаю, нам найдется о чем поговорить, – решила Лиля. – Буду рада, если вы погостите под кровом моего замка, господа.

Али покачал головой.