Домой по рекам крови
Шрифт:
— Сдохни, — прошептала Настя, обернулась на Дениса, и он едва заметно кивнул ей: иди, делай, что тебе говорят.
И она пошла, перешагнула через труп убитого, обошла следующего и оказалась в проходе между столов. Вавилов с улыбкой смотрел на нее, потрепал по щеке, когда она оказалась рядом.
— Ну, вот и свиделись, — сказал он, держа девушку за плечи, — вот видишь, Настюша, Земля круглая, а свет не без добрых людей, они вернули тебя мне.
Настя что-то сказала ему, сказала тихо, рожу Вавилова малость повело набок, но он справился с собой. Выглядел полковник паршиво, даже очень — бледный, глаза красные, щеки запали, как у Дракулы, взгляд тяжелый, точно у смертельно больного человека. Но держался он молодцом, ситуацию контролировал, глянул на
Что-то негромко хлопнуло, два раза, один за другим, хлопнуло, как мухобойка по подоконнику, очень похоже. Денис сначала внимания не обратил, сосредоточился, чтобы не наступить в темную густую лужу у головы убитого охранника. Девушке это не удалось, дальше на плитках пола виднелись темные небольшие следы от каблуков. Тихий крик, какой-то предобморочный, сдавленный, еще хлопок — и тут Денис поднял голову. Вавилов заваливался на спину, заваливался тяжело и некрасиво, он держал Настю за плечи, тянул за собой, его пальцы свело судорогой, а между бровей появилась небольшая черная точка. Она росла на глазах, и вдруг растеклась, брызнула во все стороны, из нее потекло что-то темное и густое. Настя вырывалась, билась в объятиях мертвеца, а тот держал ее скрюченными пальцами и уже ни черта перед собой не видел — ни девушку, ни как отлетает к стене его помощник с точно такой же дырой в голове, только повыше, и не в центре, а над левой бровью. И еще одной, контрольной, в груди.
Вавилов грохнулся на пол, дернулся раз-другой. У него началось что-то вроде агонии, короткой и страшной, судороги скручивали его тело, но он продолжал держать Настю, а та уже не сопротивлялась. Она упала на труп отчима и, кажется, потеряла сознание — мозг милосердно отключил ее способность видеть и слышать, ибо пережить такое не по силам живому существу. Денис вжался в стенку и следил за женщиной. Та подошла к помощнику Вавилова, сноровисто проверила рефлексы, откинула в сторону его пистолет. Глянула на Дениса и направилась к полковнику, присела на корточки у его головы, проделала то же самое.
— Довольна? — спросил Денис, и женщина кивнула. Посидела еще немного, поднялась и подошла к мертвому Вавилову, опустилась рядом с ним на колени и пропала из виду. Стало очень тихо, воняло пороховой гарью и кровью, свежей и засохшей. Денис едва сдерживался, чувствуя, что еще немного, и его вывернет. Голову раздирала адская боль, глаза слезились, а сил не осталось вовсе. Он сел, привалился к стене и прикрыл глаза, и — что скрывать — завидовал Насте, тонкому и мощному механизму, что сработал, защищая ее психику от возможного безумия в будущем. Этакая подушка безопасности, что бьет не снаружи, а изнутри, вырубает быстро и надолго. Время ползло, как загустевший клей, ничего не происходило, сизые клубы сгущались перед глазами, и Денису вдруг показалось, что блондин на полу шевельнул головой.
Ледяной озноб согнал наваждение, Денис кое-как поднялся на ноги и ухватился за спинку стула. Женщина стояла напротив, их разделяло метра три или около того, они смотрели друг на друга, и каждый понимал, что отсюда выйдет только один. Трупы несколько часов назад обыскал помощник Вавилова, оружие лежало за спиной убийцы, на столах было пусто, в карманах убитых тоже. Женщина превосходно все это поняла, точно прочла его мысли, и подошла к Насте.
Девушка так и лежала ничком, уткнувшись лицом в плитки пола, окоченевшие пальцы покойника сжимали шубу на ее плечах. Вавилов смотрел в потолок, кровь у него на лбу запеклась, и струйка теперь стекала набок, пропадала в Настиных волосах. Женщина обошла их, перешагнула, точно примеривалась к чему-то, и тут Денис понял, в чем дело. «Объекта — в лоб или в висок, родственникам — пулю в затылок, чтобы выходное отверстие на лицо пришлось. В закрытых гробах хоронили», — вспомнились страшные сказки, что после каждого убийства разносила по городу народная молва. Думал, врут сплетники, а вот поди ж ты — не врали. Но боже мой,
кто мог подумать, что это была она…— Ты следила за мной, — сказал Денис, — и рисковала. Тебе мало Вавилова, тебе нужна и его дочь.
Женщина кивнула и сказала:
— Да, у меня есть правила. Это моя работа, мне за нее хорошо платят.
— И Никольский платил? — просто так, чтобы оттянуть время, спросил Денис. Мелькнула глупая мысль, что вот сейчас, как в кино, сюда ворвется кавалерия из-за холмов и изрешетит убийцу из чего-нибудь крупнокалиберного. Но чертов переезд не подвел, рядом с «Примой» все было тихо — не слышался визг тормозов, не хлопали дверцы машин.
— Разумеется, — зло и нетерпеливо улыбнулась женщина, — и было… кое-что еще. И это не твое дело.
Она наклонилась, передернула предохранитель и приставила глушитель к Настиному затылку.
— Правила, — сказал Денис, — у тебя же правила. Сейчас ты сделаешь ошибку.
Женщина обернулась, лицо ее было бледным, губы сжаты, а глаза горели, как у кошки. Она молчала и поглаживала указательным пальцем спусковой крючок.
— Она ему не родная, — сказал Денис, — Вавилов — отчим Насти, а не отец. Не порть себе репутацию.
Женщина застыла, перехватила пистолет второй рукой и в упор смотрела на Дениса, а он чувствовал, как уходит время, и можно не смотреть на часы, чтобы понять — он опоздал.
— Врешь, — сказала женщина, — ты врешь мне. Ты хочешь ее спасти.
— Не вру, — Денис сел на стул, — вот те крест. — Он неубедительно перекрестился и добавил: — Сейчас сюда приедут люди Вавилова и скажут, что я был прав. Присаживайся, — он обвел рукой зал, — подождем вместе.
Женщина разогнулась рывком, моментально — Денис и глазом не успел моргнуть — прицелилась в него. И медленно-медленно, боком, шаг за шагом, косясь под ноги, стала пробираться к выходу из зала, аккуратно обходя препятствия.
— Стреляй, — сказал Денис, чувствуя, что язык начинает заплетаться, а голова сейчас разорвется от боли, — валяй, убей меня.
Но она просто сгинула в полумраке коридора, точно провалилась или прошла сквозь стену. Денис даже не слышал, как закрылась дверь в холле. Может, потому, что стучала в ушах кровь, вернее, грохотала так, что он чувствовал себя мышью, запертой в консервной банке, по которой кто-то долбил молотком. Но поднялся на ноги, добрался до Насти, присел рядом на корточки и кое-как, один за другим разогнул окоченевшие пальцы Вавилова, оттащил девушку в сторону. Полковник так остался на полу с согнутыми в локтях руками, его пальцы напоминали птичьи когти, невидящие глаза смотрели в потолок, рот был приоткрыт. К горлу подкатила тошнота. Денис отвернулся, поднял девушку и потащил ее к выходу. На полпути остановился, заметив на стуле черное пальто, залез в карманы и нашел, что искал — ключи от «Гелендвагена». Зажал их в кулак, перехватил бесчувственную Настю и потащил дальше, через коридор и холл к входной двери.
Дальше было легко — мороз не давал остановиться, заставлял двигаться, ветер сдул одурь и тошноту. Денис дотащил Настю до красивого ровного сугроба, посадил ее рядом, зачерпнул горсть снега и принялся тереть ей лицо. Это сработало, Настя пришла в себя, замотала головой, закашлялась и даже попыталась подняться на ноги. Это ей удалось со второй попытки, девушку мотало, она держалась за Дениса и пыталась что-то сказать.
— Все, все закончилось, — Денис повел ее к машине, — надо ехать. Держи.
Он положил ей в ладонь ключи от машины, Настя тут же выронила их, оба наклонились и стукнулись лбами.
— Извини, — пробормотала Настя, — прости меня. Вавилов… Он…
— Он умер, — сказал Денис, — так бывает, люди смертны. Пошли, пошли. — Он подобрал ключи и повел Настю к машине.
Ту покрывал небольшой пушистый сугроб, бензином или маслом поблизости не пахло. Значит, пуля просто пробила крыло — вот и весь урон. Денис открыл дверь и буквально втолкнул Настю за руль, запихнул ключ в замок зажигания, повернул. Двигатель заурчал, машина дрогнула, Денис собрался захлопнуть дверцу, как Настя уперлась в нее обеими руками.