Дон Карлос. Том 2

Дукеза стояла в стороне. Даже она была потрясена до глубины души этой трагедией и молитвенно сложила руки при виде своего умирающего сына, увиденного только тогда, когда смерть уже витала над его головой.

Эстебан молился с Антонио…

Какое-то торжественное спокойствие царило в комнате.

— Кончено!.. — прошептал граф. — Бог милосерден…

— Он умирает!.. — воскликнула Сара Кондоро.

— Оберегайте… Благословите… мою дочь… Мою Инес! — тихо проговорил Эстебан патеру.

— Я пошлю за доктором… Может быть, еще есть возможность его спасти… — сказала дукеза.

Граф Кортецилла только покачал головой.

— Не нужно доктора, — едва выговорил он и еще раз попробовал приподняться.

— Я перенесу графа на свою постель, — сказал Антонио, собрав все свои силы, чтобы перенести отца графини Инес на свою постель, находившуюся в соседней комнате.

И тот, кто еще сам нуждался в попечении, в свою очередь принялся ухаживать за умирающим! С трогательным сочувствием отнесся Антонио к графу, мучительно умиравшему от яда.

X. Осада Пуисерды

Изидор Тристани, оправившийся от своей раны гораздо скорее, чем ожидали доктора, тотчас поспешил с собранным им небольшим отрядом к маленькой крепости Пуисерде, намереваясь окружить ее.

Обдумав все, он решил, что теперь ему представляется случай заслужить расположение дона Карлоса и тем самым если не возвыситься над Доррегараем, то, по крайней мере, стать с ним на равную ногу. Он был уверен, что если завоюет Пуисерду и возьмет в плен Амаранту и Инес, то его повысят в звании.

Уже теперь он имел все шансы благодаря предпринимаемой осаде этой маленькой крепости возглавить значительные силы, ибо дон Карлос отдал приказ еще некоторым рассеянным отрядам из Каталонии присоединиться к Тристани.

Тристани руководил этой операцией и вместе с тем возглавлял все силы карлистов, соединившиеся под Пуисердой. В результате бывший начальник мелкого отряда имел теперь полную возможность на равных бороться с соперником!

Честолюбие Доррегарая было известно всем, и Изидор очень хорошо понимал, что такое поражение для его врага было хуже смерти. Теперь он видел перед собой давно желанную цель и намерен был для ее достижения сделать решительный шаг.

Само собой разумеется, что в Пуисерде поднялась паника, когда распространился слух о приближении большого отряда карлистов. Комендант крепости заявил гражданам, что готов защищать ее до последнего вздоха.

Вообще, в крепости находилось 300 пехотинцев и 120 артиллеристов, способных сдерживать только незначительные силы противника; но горожане, вдохновленные твердостью и решительностью коменданта, объявили, что готовы тоже встать на защиту крепости.

Часть горожан, немедленно вооружившись, отправилась на крепостные валы и заняла наблюдательные посты, между тем как другую часть старые офицеры, к которым не замедлил присоединиться и майор Камара, обучали обращаться с оружием и пушками. После этого у людей появилась уверенность, что карлистам будет нелегко овладеть крепостью.

12 августа 1874 года перед крепостью показались и снова как будто исчезли первые неприятельские отряды. Несколько дней спустя высланные из крепости на рекогносцировку всадники принесли известие, что к карлистам прибыли новые подкрепления и что во многих местах уже начали рыть траншеи.

В это самое время, как будто специально для того, чтобы запугать горожан, распространился слух об ужасном избиении карлистами олотских пленных, а это, несомненно, могло посеять панику, ужас и сомнения даже среди самых решительных. Пленные из отряда Новеласа находились в Олоте, когда готовилось первое наступление на Пуисерду. Чтобы оказать помощь крепости, правительственные войска двинулись к ней с намерением пройти через Олот.

Карлисты же, чтобы не лишиться своих пленных, отправили их в Вальфагону.

Как только они прибыли в этот город, Себальяс, известный карлистский вождь, отдал приказание всех их расстрелять. Но после некоторого раздумья ему показалось, что на это потребуется слишком много труда, и он изменил свое первоначальное приказание таким образом: расстрелять всех карабинеров правительственных войск в числе 75 человек, а из числа прочих пленных — офицеров и солдат — каждого пятого.

Он велел подать себе список и у каждого пятого имени, как палач, — нет, более кровожадный, чем палач! — поставил крест. Это был смертный приговор!

Таким образом было отмечено сто четырнадцать жертв, которые вместе с карабинерами были отправлены под конвоем к Риполю. На половине дороги отряд разделился: карабинеров повели налево, а прочих пленных — направо.

Когда первые достигли кладбища селения Легакес, входящего в приход Риполя, им объявили, что пробил их последний час.

Их связали по двое и группами от восьми до двенадцати человек отправляли на кладбище, где тотчас же расстреливали и закапывали. Среди них был один офицер. Большей частью это были люди женатые, отцы семейств.

В это время остальные приговоренные к смерти сто четырнадцать человек шли по направлению к Сан-Хуан-де-лас-Абадесасу.

В получасе ходьбы от городка было отдано роковое приказание — снять сюртуки. Из числа пленных успели спрятаться и спастись четверо несчастных. Остальных, связанных по двое, расстреливали одного за другим, как будто для того, чтобы продлить удовольствие их кровожадным палачам.

После этого жителям Сан-Хуан-де-лас-Абадесаса убийцы приказали собрать и похоронить тела убитых.

Горожане вырыли на кладбище огромную могилу, в которой были похоронены сто десять солдат, среди них один доктор и тринадцать офицеров.

В Пуисерде, несмотря на это ужасное известие, все еще надеялись на помощь, прибытия которой ждали с часу на час, но шли дни, а помощь не появлялась.

Поэтому находившимся в крепости приходилось рассчитывать только на свои собственные силы и готовиться к энергичной защите.

Валы и стены были заняты солдатами. Граждане прилежно занимались строевой подготовкой под командой старых, офицеров; насколько это было возможно, запасались всем необходимым, чтобы не остаться без съестных припасов и других средств, необходимых для выживания; каждый готовился к долгой и тяжелой осаде.

Скоро с крепостного вала можно было в подзорную трубу увидеть карлистов, все прибывавших и прибывавших к крепости.

Наконец спустя несколько дней к воротам крепости явилось несколько карлистских офицеров с требованием сдать ее, в противном случае они угрожали начать обстрел.

На это требование комендант и граждане ответили, что они будут защищать крепость до последней возможности.

Такой ответ, по-видимому, поразил карлистских офицеров, так как им хорошо была известна численность гарнизона, а потому решение защищаться казалось им безумным. Они повторили свое требование — сдать крепость без единого выстрела, без боя, ввиду того, что четыре тысячи карлистских солдат были уже на месте и еще одна тысяча должна была прибыть на днях с артиллерией, чтобы начать со всех сторон обстрел крепости.