Донатас Банионис. Волны Океана Соляриса

Я ничего не понимаю. Как такое может быть? Пишу в ответ: БЕРЕГИТЕ СЕБЯ, МОЙ НОМЕР ТЕЛЕФОНА…

Одержимость ожиданием звонка… Телефон молчит. Проходит время, и начинаешь беспокоиться. Мое письмо не дошло или что-то случилось? Да нет же. Если б что случилось – тут же бы объявили в новостях. Делать ему нечего, как только звонить какой-то поклоннице. Я ведь, несмотря на его ответ, и не верила в возможность общения с ним. Слишком это невероятно.

…Услышав голос с акцентом, я чуть не уронила трубку телефона. Звонил Донатас. Разговор был не долгий и не короткий. Он шутил, я что-то рассказала о своей работе, поинтересовалась его здоровьем.

– Пока не жалуюсь. Приезжайте погостить на неделю. Я один. У меня и комната есть для гостей.

Мы договорились, что созвонимся. И я пообещала приехать. Если бы кто-нибудь в тот момент увидел меня, скорее всего, подумал бы, что с головой-то у меня не в порядке. Я носилась по всей квартире и прыгала от радости. Жив, здоров! НЕ ЗАБЫЛ. Успокоившись, присела на диван, и до меня наконец-то дошло, от кого был звонок и что тут понять что-либо совершенно невозможно. Не очень-то я важная особа. Я бы тут же, не раздумывая, поехала к нему, но не было визы.

…В Вильнюсе, в советские времена, я побывала дважды. Это было время моего студенчества, учебы в Минске. Камерный, уютный город с историческими памятниками, церквями, костелами. Такая духовность чувствуется в нем. В памяти остались воспоминания о костелах Святой Анны, Петра и Павла, о Королевской башне на Замковой горе, о маленькой часовне над Воротами Зари. Странным образом однажды эти воспоминания, оставшиеся в глубинах подсознания, преобразились в сон. Я искала ту часовню, блуждая по улицам города. Поднималась на холмы, спускалась с них. Проснулась. Всего лишь сон.

…История развивалась по своим законам, и «парад суверенитетов» завершил процесс размежевания наций, образования независимых государств. Я оказалась в другом государстве, не отрекаясь от прошлого и от всего того, что называется твоими корнями. Это корни земли и неба. Земля-родина дает силы, наполняет энергией, небо одухотворяет. В молодости я прикоснулась к небу. Совершила семнадцать прыжков на парашюте. Кого-то эта цифра не очень-то впечатлит, но для меня каждый из этих прыжков был преодолением страха высоты, мгновением, приближающим к звездам. Названия созвездий и самых ярких звезд неба я узнала, когда мне было, кажется, лет четырнадцать. Узнала из учебника по астрономии. Я нашла его в школе, в макулатуре. Читала, пропуская информацию, связанную с математическими расчетами. Галактики-туманности, Млечный Путь, планеты, Солнце, кометы и астероиды… метеориты… Со временем стала различать узоры созвездий, изучая карту звездного неба. Потом я подарила ее одному астроному-любителю. Жаль было отдавать, но ему она была нужнее. Конечно, путешествие по звездному небу – необязательное занятие, и без этих знаний можно жить, а… остановиться трудно – интересно. «…Наша звездная система движется по направлению к созвездию Лиры и Геркулеса со скоростью 20 км/с.

…По отношению к другим звездам… туманность Андромеды – одна из ближайших к нам галактик… свет ее достигает нас почти через миллион лет». Эта информация из того самого учебника астрономии, который я сберегла. И сегодня могу открыть его, прочитать то, что читала очень давно, в другой жизни. В новом же учебнике данные о расстоянии до туманности Андромеды уже другие: «Мы знаем теперь, что расстояние до нее 2 млн световых лет».

…Гаснет ночью свет в окнах домов, и ты выходишь из дома на улицу, смотришь в небо. Звезды поглощают, гипнотизируют, втягивают в водоворот мыслей, возникающих как бы ниоткуда. Мыслей, от которых становится тревожно. Потому что эти миллиарды горящих в холодном пространстве звезд «переживут» тебя. И не это страшно, а то, что «переживут» всех, кого ты любишь. «Мы распяты на циферблате часов», – сказал Ежи Лец. Могу лишь догадываться, под влиянием какого настроения он так образно выразил свое понимание Преходящего.

…Если взглянуть на меня со стороны, то, наверное, можно сказать: «Белая ворона». По утрам и вечерам бегаю на какие-то зарядки, на работу на велосипеде мотаюсь в город, не расставаясь с велосипедом до появления сильных морозов, да еще по Европе летом путешествую.

– Съездила бы в санаторий. Нашла бы себе кого-нибудь и жила как все, – намекали окружающие.

– Что я там буду делать? Флиртовать не умею и не хочу. Скучно.

– А не скучно годами одной быть? – Я привыкла.

– Ну и зря. Жизнь проходит.

– Почему зря? У каждого свои интересы. Мне нравится путешествовать.

Без путешествий я уже не представляла своих отпусков. Впечатлений хватало надолго. Встречи с друзьями, страны, дороги… и все же всегда хотелось вернуться домой в привычный и понятный мир, где все для тебя дорого.

Финансовый вопрос тоже, по-видимому, не давал покоя наблюдателям чужой жизни.

– Откуда деньги на поездки?

– Приходите в гости и увидите, как живу. В квартире скромная обстановка, а вся моя одежда помещается в спортивную сумку. Думаю, понятно.

Для себя я решила: «К чему мне покупать вещи, без которых можно прожить, а потом сидеть среди этих вещей и думать о том, что ничего в жизни так и не увидела».

Глава 2

…Учебный год завершен. Я ухожу в отпуск. Из Германии пришло приглашение на велопробег, и я получила визу. Виза была бесплатная, и просто воспользоваться ею, чтобы попасть в Европу в обход велопробега, я не рискнула. На следующий год приглашение могли и не выслать. Огорчило то, что срок визы сократили с месяца до трех недель и открыли ее числом за три дня до начала велопробега.

…В сервисе я отремонтировала свой велосипед. Прополола у дома огород, а за котом Нео попросила присмотреть соседку. Оставила ей деньги для него на питание, продукты. Позвонила детям: «Уезжаю на три недели. Буду скучать». Стало грустно. Без Максима и Сережи – все радости наполовину.

Возвращаюсь мыслями в прошлое. Мы вместе. В Париже. На самой высокой точке города, у собора Сакре-Кёр. Париж как на ладони. Видны его архитектурные доминанты: башни – Эйфелева и Монпарнас, небоскребы Дефанс… Изумление! Город отсюда просматривается на десятки километров. Сердце Парижа – остров Сите. По форме он напоминает кораблик. Кораблик изображен и в гербе города. Музеи, театры, площади, парки, соборы, элитные, студенческие, китайские, арабские… кварталы, у каждого из двадцати округов Парижа свои характеристики-достопримечательности, а мне захотелось тогда увидеть места, знакомые по фильмам, побывать, например, там, где снимались «Амели», «Любовники с моста Неф», «Ангел А», «Полночь в Париже»…

Для меня Париж – это голос Эдит Пиаф и музыка Франсиса Лея. Красота, талант Алена Делона и Катрин Денёв. Впечатлительность Клода Моне, отчаяние Ван Гога, боль Камиллы Клодель. А еще… рыцарство и романтизм Антуана де Сент-Экзюпери, юмор Пьера Ришара, несбывшиеся мечты Жерара Филипа, дух CINEMA бульвара Капуцинок… Что там происходило, на этом бульваре, 28 декабря 1895 года, в доме номер 14, в индийском салоне Гран-кафе? Тридцать пять посетителей кафе, сами того не зная, засвидетельствовали рождение кинематографа. Огюст и Луи Люмьеры продемонстрировали им десять фильмов, длившиеся тридцать – пятьдесят секунд каждый. Первым показали «Площадь Белькур в Лионе», хотя, обычно называют «Прибытие поезда на станцию Ла-Сьота» или «Выход рабочих с фабрики Люмьер». Как отметил французский кинокритик Жорж Садуль, фильмы «Прибытие поезда» и «Политый поливальщик» «…наметили пути дальнейшего развития кино». Началась эра кинематографа, и совсем неплохо, что я ее застала. Но если придерживаться правды, то первый коммерческий киносеанс прошел в Берлине 1 ноября 1895 года. Так пишут в книгах о кино. А бульвар Капуцинок увековечили на своих полотнах Клод Моне, Антуан Бланшар и Константин Коровин, также работавший в импрессионистической манере. В тот вечер, когда я стояла на этом историческом месте, у Гранд-кафе, Париж казался мне особенно романтичным и праздничным. Многое вспоминается, но, чтобы рассказать обо всем увиденном, конечно же одной этой страницы недостаточно. Все же добавлю к сказанному еще немного информации. У фонтана Невинных вспомнился роман Патрика Зюскинда «Парфюмер. История одного убийцы». Действие романа происходит в Париже в XVIII веке. Писатель описывает Париж таким, каким он был в то время: грязным, зловонным. «Чрево Парижа», Гревская площадь, кладбище Невинных, Королевский мост, улица Маре – вот неполный перечень мест, где жил и убивал парфюмер Жан-Батист Гренуй.

Антигерой погибает в мучениях. Погибает заслуженно. Ведь на его совести двадцать шесть жертв. «К черту мир и духи!» Интересно, что Том Тыквер, режиссер фильма «Парфюмер», снимал картину не в Париже, а в Испании: в Барселоне, Жероне и Фигерос. Там нашлась подходящая натура для воспроизведения атмосферы того времени. Прогуливаясь по Дефанс, неожиданно наткнулись на «шедевр» современного искусства в стиле «новый реализм». Описать такое сооружение не трудно. Это выполненный из металла, установленный на низком постаменте большой палец руки. Кто автор? Жан Ланкри. Я же полагала, что французский скульптор Сезар Бальдаччини. Престижная кинонаграда «Сезар» названа его именем. Первый «Сезар» вручал Жан Габен, а единственный «Сезар сезаров» в истории награждения получила картина Роббера Энрико «Старое ружье». Нарушив принцип «не тратить время на шопинги», не удержались и посетили в Дефанс один из крупнейших торговых центров Европы «Времена года». Не скажу, что это было неинтересно. Получилась своего рода экскурсия на тему «Мир товаров и мода» с незначительными покупками для себя и друзей. Последний марш-бросок в тот день, на велосипедах, совершили к статуе Свободы. Она находится у оконечности Лебединого острова, на западе Парижа, и если отсюда ехать вдоль Сены в восточном направлении, то встреча с Эйфелевой башней, Лувром, Нотр-Дам-де-Пари неизбежна. Чуть в стороне от реки, на правом ее берегу, на улице Риволи, находится один из крупнейших художественных музеев мира – Лувр, и все дороги в Лувре ведут к Ней. Рядом с «Джокондой» всегда много людей, погруженных в себя, просветленных или находящихся в какой-то растерянности. «Она все знает о нас, а мы о ней ничего. И как теперь уйти от нее?» — сказал Сережа. Так и уходили, оглядываясь.