Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. ?.)
Шрифт:

Но отцы церкви говорили здесь только о состоянии уничиженности. Возвышенного Искупителя они видели облеченным в неувядающую красоту и славу, которая от Него, Главы, должна распространиться и на Его Церковь в ее совершенном состоянии, в тысячелетнем царстве [530] . Так что мы имеем здесь не противопоставление святости и красоты, но только их временное разделение. Доникейские отцы церкви не собирались также отрицать, что Христос, даже в дни Своего уничижения, обладал духовной красотой, которая привлекала к Нему чуткие души. Так, Климент Александрийский различает эти два вида красоты — внешнюю красоту плоти, которая быстро увядает, и красоту души, которая заключается в моральном совершенстве и вечна. «О том, что Сам Господь, — говорит он, — был непривлекателен внешне, Дух свидетельствует через Исайю: "И мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален перед людьми". Однако кто был более достоин восхищения, чем Господь? Но это была не плотская красота, видимая глазу, а подлинная красота души и тела, которую Он являл и которая в первом, в душе, есть благотворение, а во втором — бессмертие» [531] . Златоуст пошел дальше. Он посчитал описание Исайи относящимся только к сценам страстей, а свое представление о внешности Иисуса строил на стихах Пс. 44, где сказано, что Он «прекраснее сынов человеческих». Иероним и Августин придерживались того же мнения, но подлинных изображений Христа в то время не было. Так что оставалось лишь пытаться при помощи нашего несовершенного воображения представить себе, как может выглядеть лицо Богочеловека, отражающее красоту исключительной святости.

530

См. Тертуллиан, Adv. Jud.,с. 14 (Opera,ed. Oehler, II. 740),

где он цитирует Дан. 7:13 и сл. и Пс. 44:4,5, о небесной красоте и славе возвышенного Спасителя, и говорит: «Primo sordibus indutus est, id est carnispassibilis et mortalis indignitate… dehinc spoliatus pristina sorde, exornatus podere et mitra et cidari munda, id est secundi adventus; quoniam gloriam et honorem adeptus demonstratur».Иустин Мученик делает такое разграничение между униженностью первого и славой второго пришествия. Dial. с. Tryph. Jud.,с. 14, с. 49, etc. Так же поступает и Ориген в процитированном выше отрывке.

531

Paedag.,lib. III, с. 1, где речь идет о подлинной красоте. См. также последнюю часть второй книги, направленную против чрезмерного увлечения женщин нарядами и украшениями, где этим показным украшениям противопоставляется истинная красота души, которая «цветет во плоти, являя милую привлекательность владения собой, когда характер, подобно лучу света, сияет в теле».

Первые изображения Христа были чисто аллегорическими.Его представляли как пастыря, который полагает жизнь за своих овец (Ин. 10:11, см. выше, § 79) или несет заблудшую овцу на плечах [532] ; как агнца, который берет на себя все грехи мира [533] ; реже — как овна, с намеком на заместительную жертву в истории об Аврааме и Исааке [534] ; часто — как рыбака [535] . Климент Александрийский в своем гимне называет Христа «ловцом человеков, которые спасены, уловляющим целомудренную рыбу в сладкую жизнь из ненавистных волн моря пороков».

532

Лк. 15:3–7; см. также Ис. 40:11; Иез. 34:11–15; Пс. 22.

533

Ин. 1:29; 1 Пет. 1:19; Отк. 5:12.

534

Быт. 22:13.

535

Христос называет апостолов «ловцами человеков», Мф. 4:19.

Самый любимый символ — это, вероятно, рыба. Он имеет двойное значение, указывая на Искупителя и искупленного. Соответствующее греческое слово ichthys — емкая анаграмма, содержащая инициалы слов: «Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель» [536] . На некоторых изображениях таинственная рыба плавает в воде, а на ее спине блюдо с хлебом и чаша вина, с явной аллюзией на вечерю Господню. В то же время рыба символизировала душу, уловленную в сеть великого Ловца человеков и Его слуг (со ссылкой на Мф. 4:19, см. также Мф. 13:47). Тертуллиан связывает этот символ с водой крещения, говоря: [537] «Мы — маленькие рыбки (pisciculi),рожденные нашей Рыбой (secundum nostrum), Иисусом Христом, в воде, и можем жить, только продолжая оставаться в воде» — то есть оставаясь верными нашему завету крещения и сохраняя полученную благодать. Благочестивое воображение превратило рыбу в символ всего таинства христианского спасения. Анаграмматическое или иероглифическое использование греческого Ichthys и латинского Piscis–Christus было распространено в Disciplina Arcaniи свидетельствовало о вере древней церкви в личность Христа как Сына Божьего и в Его служение как Спасителя мира. Символ этот, должно быть, возник в середине II века, возможно, в Александрии, где и ортодоксальные христиане, и еретики–гностики очень любили мистический символизм [538] . Он упоминается как привычный у Климента Александрийского, Оригена и Тертуллиана, а также встречается в древних римских катакомбах на могильных камнях, кольцах, светильниках, вазах и настенных рисунках [539] .

536

= – – – – –. См. Августин, De Civit. Dei,xviii. 23 (Jesus Christus Dei Filius Salvator).В акростихе в «Сивиллиных книгах» (lib. viii, vs. 217 sqq.) к этому добавляется слово , крест. Шультце (Katak.,р. 129), не удовлетворенный этим объяснением, обращается к Мф. 7:10, где рыба противопоставляется змее , и предполагает, что это — противопоставление Христа и дьявола (см. также Отк. 12:14,15; 2 Кор. 11:3). Но такое построение кажется довольно надуманным. Мерц считает этот символ производным от (отсюда в Ин. 21:9) в значении «рыба, плоть». В Палестине рыба была, после хлеба, основной пищей, вкусным дополнением к хлебу. Она фигурирует в истории о чудесном насыщении толпы (Ин. 6:9,11) и в истории о том, как воскресший Спаситель ел на берегах Тивериадского озера (Ин. 21:9, ). Посредством аллегорической натяжки рыба могла стать в представлении ранней церкви символом тела Христова как небесной пищи, которую Он отдал для спасения людей (Ин. 6:51).

537

De Baptismo,с. 1.

538

См. Pitra, De Pisce symbolico,in «Spicil. Solesm.», III. 524. См. также Marriott, The Testimony of the Catacombs,p. 120 sqq.

539

Древнейший памятник с изображением рыбы, известный нам в настоящее время, был найден в 1865 г. на кладбище Домитиллы в ранее недоступной части римских катакомб. Кавалер Де Росси считает его относящимся к I веку, Бекер — к первой половине II века. Это настенный рисунок, на котором изображены три человека с тремя хлебами и рыбой. На других изображениях мы встречаем рыбу, хлеб и вино с явным указанием на чудесное насыщение (Мф. 15:17) и пищу воскресшего Спасителя, которую Он принимал со Своими учениками (Лк. 24; Ин. 21). Павлин называет Христа «panis ipse verus et aquae vivae piscis».См. интересные иллюстрации у Гарруччи, Мартиньи, Крауса и в других археологических трудах.

Символ рыбы перестал использоваться к середине IV века (после этого времени он только иногда встречается как напоминание о древних временах).

До эпохи Константина мы не находим никаких следов изображений Христа в прямом смысле слова, разве что у гностиков–карпократиан [540] и у языческого императора Александра Севера, который превратил свою домашнюю часовню в нечто вроде синкретистского пантеона с представителями всех религий [541] . Упомянутое выше представление о непривлекательной внешности Иисуса, полное молчание евангелистов в отношении этой темы и ветхозаветный запрет на изображения удерживали церковь от изготовления портретов или статуй Христа, пока в никейскую эпоху не произошли большие изменения, хотя и не без энергичного и долгого противодействия. Евсевий предлагает нам на основании собственных наблюдений древнейший рассказ о статуе Христа, которая, как он говорит, была воздвигнута женщиной, страдавшей от кровотечения, вместе с ее собственной статуей в воспоминание о ее исцелении, произошедшем до того, как она поселилась в Кесарии Филипповой (Панее) [542] . Но тот же историк, в послании к императрице Констанции (сестре Константина и вдове Лициния), решительно протестовал против изображения Христа, Который оставил Свой земной облик раба и Чья небесная слава превосходит всяческое воображение и художественные таланты человека [543] .

540

Ириней, Adv. Haer.I. 25. Карпократиане утверждали, что даже Пилат приказал нарисовать портрет Христа. См. также Ипполит, Philos.,VII, с. 32; Епифаний, Adv. Haer.XXVI. 6; Августин, De Haer.,с. 7.

541

Аполлоний, Орфей, Авраам и Христос. См. Лампридий, Vita Alex. Sev.,с. 29.

542

3 Н.Е.VII. 18. См. Мф. 9:20.

Вероятно, эта предполагаемая статуя Христа была памятником Адриана или какого–то другого императора, свое поклонение которому финикийцы представили в образе коленопреклоненной женской фигуры. Подобные изображения встречаются на монетах, особенно в эпоху Адриана. Юлиан Отступник разрушил эти две статуи и заменил их своей собственной, которую разбила молния (Созомен, V. 21).

543

Фрагмент этого послания сохранился в постановлениях иконоборческого собора 754 г. и в шестом постановлении Второго Никейского собора (787). См. Евсевий. Opp., ed. Migne, II, col. 1545, и Harduin, Cone.IV. 406.

§81. Изображения Девы Марии

De Rossi: Imagines selectae Deiparae Virginis(Rome 1863); Marriott: Catacombs(Lond. 1870, pp. 1–63); Martigny: Dict,sub «Vierge»; Kraus: Die christl. Kunst(Leipz. 1873, p. 105); Northcote and Brownlow: Roma Sotter.(2 nded. Lond. 1879, pt. II, p. 133 sqq.); Withrow: Catacombs(. Y. 1874, p. 305 sqq.); Schultze: Die Marienbilder der altchtistl. Kunst, Die Katacomben(Leipz. 1882, p. 150 sqq.); Von Lehner: Die Marienverehrung in den 3 ersten Jahrh.(Stuttgart 1881, p. 282 sqq.).

Раньше предполагалось, что изображений Девы не существовало до Ефесского собора (431), который осудил Нестория и санкционировал theotokos,тем самым утвердив культ Марии и поспособствовав его развитию. Но сейчас найдено несколько изображений, с большой степенью вероятности относящихся к III, если не ко II веку. В настоящее время учеными было обнаружено почти пятьдесят изображений Марии, относящихся к первым пяти векам истории церкви, и на большинстве из них она представлена с Младенцем Спасителем.

Древнейшее из этих изображений — фрагментарно сохранившаяся настенная картина на кладбище Прискиллы. На ней Мария, одетая в тунику и плащ, сидит с ребенком на руках; лицо ребенка обращено к зрителям. Рядом с ней стоит молодой безбородый мужчина (вероятно, Иосиф), одетый в pallium;в одной руке он держит свиток, другой показывает на звезды и с радостью смотрит на мать и Младенца; между фигурами в небе висит Вифлеемская звезда; в целом на картине изображена счастливая семья без сверхъестественных украшений догматического характера [544] . На том же самом кладбище Прискиллы есть и другие фрески, представляющие (согласно Де Росси и Гарруччи) благовещение, поклонение волхвов и обнаружение Господа в храме. Поклонение волхвов (двух или четырех, впоследствии трех) — любимый сюжет из жизни святого семейства. Древнейшая картина такого рода найдена на кладбище святых Петра и Марцеллина; там Мария сидит на стуле, держа младенца на колене, и принимает поклонение двух волхвов, по одному с каждой стороны, которые подносят свои дары на блюде [545] . На более поздних изображениях к сцене стали добавлять ясли, вола и осла и чудесную звезду.

544

См. изображение в De Rossi, Plate IV; Northcote and Brownlow, Plate XX (II. 140); Schultze, Katak.,p. 151. Де Росси («Bulletino», 1865, 23, как цитируют Норткоут и Браунлоу) считает, что картина либо относится к самому древнему этапу развития христианского искусства, либо недалеко от него отстоит и принадлежит к веку Флавиев или Траяна и Адриана, самое позднее первых Антонинов. «На крышке этой гробницы была фреска с изображением Доброго Пастыря и двух овец и еще какой–то сюжет, от которого сейчас почти ничего не осталось». Де Росси подкрепляет свое мнение о большой древности этой Мадонны указанием на превосходный, почти классический стиль изображения, а также на тот факт, что катакомбы Прискиллы, матери Пуденса, — одни из древнейших. Но Дж. Г. Паркер, опытный знаток древностей, датирует эту картину 523 г. по P. X. Молодой человек, согласно Де Росси, — это Исайя или какой–то другой пророк; Марриотт и Шультце же считают его Иосифом, что более вероятно, хотя более позднее предание Греческой церкви, основанное на апокрифических евангелиях и подкрепленное идеей пренепорочности Марии, представляет его как старика с несколькими детьми от предыдущего брака (братьями Иисуса, превращенными в двоюродных Иеронимом и Латинской церковью). Норткоут и Браунлоу (II. 141) замечают: «Святой Иосиф, конечно же, представлен на некоторых саркофагах; и на самых древних изображениях это молодой безбородый человек, обычно одетый в тунику. На мозаике в Санта Мария Мадджоре, которая относится к V веку и на которой Иосиф представлен четыре или пять раз, он — человек зрелого возраста, если не пожилой; с того времени стало принято изображать его именно так».

545

См. Plate XX в Northcote and Brownlow. II. 140. Шультце (p. 153) относит эту картину к началу III века.

Частые изображения женщины в молитвенной позе с поднятыми вверх или вытянутыми вперед руками (Oransили Orante),особенно рядом с Добрым Пастырем, объясняются археологами–католиками как указание на Церковь, на благословенную Деву или на их обеих, молящихся за грешников [546] . Однако фигур молящихся мужчин и женщин в катакомбах много, и часто это — изображения людей, похороненных в соответствующих гробницах, чьи имена иногда подписаны. Среди надписей нет ни Оrа pro nobis,ни Ave Maria,ни Theotokosили Deipara.Изображения Oransподобны изображениям остальных женщин, в них нет и следа поклонения Марии. Почти все изображения в катакомбах держатся в рамках евангельской истории. Но после IV века, с вырождением искусства, Мария стала изображаться в мозаике и на позолоченном стекле как коронованная царица небес, сидящая на троне в украшенных драгоценными камнями пурпурных одеждах с нимбом славы над головой, окруженная поклоняющимися ей ангелами и святыми.

546

Согласно традиционному католическому толкованию апокалиптического видения о жене, облеченной в солнце и рождающей младенца мужского пола (Отк. 12:1,5). Кардинал Ньюмен, хотя и довольно непоследовательно, так рассуждает в своем послании к доктору Пьюзи по поводу его Eirenicon(р. 62): «Я не отрицаю, что под образом женщины понимается церковь; но… святой апостол не говорил бы о церкви в конкретно таком образе, если бы не существовало блаженной Девы Марии, которая была вознесена и стала объектом поклонения всех верующих». Норткоут и Браунлоу предполагают (II. 137), что Oransрядом с Добрым Пастырем означает Марию как новую Еву, подобно тому как Пастырь означает нового Адама. Следует признать, что параллель между Марией и Евой проводит уже Ириней и она содержит плодотворный зародыш культа Марии, но на данных изображениях такого сопоставления не представлено.

Благороднейшие изображения Марии, древние и современные, обычно подчеркивают в ее облике то необычное сочетание девственной чистоты и материнской нежности, которое отличает «Обрученную Деву и Непорочную Мать» от обычных женщин и производит такое сильное впечатление на воображение и чувства христиан. Никакие крайности в поклонении Марии, какими бы греховными они ни считались, не должны мешать нам испытывать смиряющее и облагораживающее воздействие от созерцания в почтительной преданности этого «идеала женственности, такого кроткого, такого милостивого, такого сильного, такого благого, такого терпеливого, мирного, верного, любящего и чистого».

Глава VII. Церковь в катакомбах

§82. Литература

См. труды, цитируемые в гл. VI, особенно Garrucci (6 томов), и иллюстрации в конце этого тома.

I. Более древние труды

Bosio (Roma Sotterranea,Rom. 1632; сокр. издание P. Giovanni Severani da S. Severino, Rom. 1710, очень редкое); Boldetti (1720); Bottari (1737); D'Agincourt (1825); R"ostell (1830); Marchi (1844); Maitland (The Church in the Catacombs,Lond. 1847); Louis Perret (Catacombes de Rome,etc. Paris 1853 sqq. 5 vols., с 325 прекрасными иллюстрациями, но текст имеет небольшую ценность и устарел.

II. Недавние труды

*Giovanni Battista de Rossi (главный авторитет по катакомбам): La Roma Sotterranea Cristiana descritta et illustrata,издана по указанию папы Пия IX, Roma (cromolitografia Pontificia), tom. I. 1864. Tom. II. 1867. Tom. III. 1877, in 3 vols. fol. с 2 дополнительными томами иллюстраций. Ожидается четвертый том. См. также его статьи в выходящем раз в два месяца «Bulletino di archeologia Cristiana», Rom. 1863 sqq., и несколько менее значительных очерков. Роллер называет Де Росси «le fouilleur le mieux qualifi'e, fervent catholique, mais critique s'erieux» [547] .

547

«Очень квалифицированным исследователем, ревностным католиком, но серьезным критиком». — Прим. изд.

Поделиться с друзьями: