Донные Кишотки

После продолжительного спуска они добрались до общей кельи и с облегчением захлопнули за собой стальную дверь. Плюхнулись на топчаны у каменных стен и еле отдышались. Йошка давала последние наставления.

– Вибраторы с собой не берём. Много места занимают. Шмотки – тоже. Ну, кроме твоего выпускного, конечно… Выливаем спирт из ёмкостей и идём на станцию второго подъёма за водой.

– У тебя пропуск есть?!

– А ты как думаешь?.. Я, по-твоему, зря с охраной по ночам дружила?.. И на тебя припасла!

Йошка достала из-под верхних полатей две нарукавные повязки с белыми по красному буквами «Дружинник». Девушки помогли повязать их друг другу на левые руки, захватили пустую посуду и выскочили вприпрыжку за дверь.

Миновав полутёмный вестибюль, они добрались до спуска в технические помещения. Лифт не работал. На его дверях красовалась надпись: «Стоит и будет стоять, пока не упадёт у того, кто сжигает кнопки. АДминистрация». Впрочем, «министрация» была затерта хулиганами, а от букв «АД» стрелка указывала к двери выхода на служебную лестницу. Воспользовавшись ключом с пропуском, подруги нащупали подошвами крутые каменные ступени, различить которые сквозь тёмные очки было практически невозможно. Тогда Йошка очки сняла и, прежде чем начать спуск, закрыла за собой дверь с внутренней стороны. В полной темноте она включила подсветку на косметическом карманном зеркальце и, погрозив Циле пальцем, сказала:

– Пойдёшь за мной. Разуйся. Так надёжнее будет.

Циля разулась. Камень под ногой был гладок и прохладен.

– Не торопись. Считай ступеньки вслух. После каждой сотой – площадка для разворота. На девяносто девятой тормози, а то ногу сломаешь. Всего разворотов пять будет.

– А назад как пойдём?

– На лифте, дурочка. Его рабочие отключили. Он внизу стоит. Чтобы пьяные студиозусы не баловались… Ладно, считай. А я вниз побегу. Давай свои канистры. Воду долго наливать. Пока доплетёшься, глаза привыкнут, много чего различать научишься. Да и очки сними! Тут они – без пользы.

Йошка с зеркальцем убежала по ступеням вниз, оставив Цилю в одиночестве.

Циля начала отсчёт в темноте, думая о своём.

«Как мне повезло!.. Шесть… В шесть я уже на подготовительных в универе училась. В келье по тридцать девок спали, пока папка до Генсекса дослуживался. И, какой молодец, за три года две сотни детей заделал! Меня тогда сразу в десятиместку перевели… А как бели пошли, конкурсы начались. Сначала – на слух. Камешки бросали, они падали на стол и по звуку их вес нужно было определить. Я в третий тур прошла. До грамма могла услышать. Потом по шороху ткани – состав определяли. Я лён от шёлка за двадцать шагов различала. Позже – высоту звука в неполных пробирках. Ну, это, не знаю как для кого, а для меня самое простое было. Я частоту по основному тону с детства ещё слышала. С тембром ещё проще – раскладывала на обертоны, могла даже плотность жидкости угадать в пробирке, если у них толщина стекла одинаковая. На Олимпиаде Йошка тогда первое место заняла, а я – третье. На втором девочка одна оказалась, но её дисквалифицировали. Камертон в кармане нашли, четыреста сорок герц выдавал…

Ой, собьюсь!.. Нельзя цифры называть… Восемьдесят седьмая ступенька… Ещё двенадцать, и – разворот… Потом конкурсы на осязание все выигрывала. Главное – чтобы поверхность сухая была. Температуру до десятой доли градуса угадывала, материал – легко, по нему стучать разрешали. Даже цвет кожи у мальчиков могла угадать, смотря до чего у них дотронуться… Иного по попке погладишь, а у него щечки покраснеют. У другого – мошонку потеребишь, он бледнеет сразу. Разницу на щеках по цветовой яркости в люменах выдавала комиссии. Вот тогда Йошка меня и приметила. Опять повезло!

Девяносто девять… Разворот… О, да я его уже вижу!.. Другие девочки на воду тратились, чтобы глаза перед экзаменом на остроту зрения промыть, а я – кулаком потру и готова! Одного серого семьдесят семь оттенков различала, а Йошка – только пятьдесят… Развернулись, дальше пошли…

Вообще, Йошка не раз говорила, что у меня наследственность круче. Будто мои предки вкус ещё при первой пандемии потеряли и уже у них начали другие органы чувств обостряться. Не зря, мол, папка Генсекс меня в свои дочери произвёл. Древняя порода, способная… Да и внешностью не обижена. Только смущаюсь иногда. Могу просто посмотреть на парня и кончить…Или он на меня посмотрит… Моргнуть не успеет, а я уже и готова… Йошка завидует просто. Но я на неё не обижаюсь. Йошка мудрая в этих делах. Говорит, нельзя себя выдавать, иначе к нимфоманкам в чертоги загремим. Пустят на конвейер к профессорскому составу, или – к членам Правительства, а то и в ЦК Партии. Там не церемонятся. Чуть кому не дала – член пришивают, и – к трансвеститам, в Крым, на виноградники. Под Солнце! А оно быстро всё спалит – и рожу, и кожу, и желания…В Крыму – только вино. А вина столько, сколько спирта, не выпьешь…Так и заразу можно любую подхватить! Никакая вакцина не спасёт!

Сто девяносто… Вот уже и другой разворотик… Я когда медалисткой после очередной Олимпиады к папе на приём попала, он меня тоже во все стороны крутил. Даже на голову ставил. Так меня хотел, так хотел! Но против теста на ДНК ничего не мог поделать. Он принципиальный. Сам закон против инцеста подписал. И правильно! Столько затрат на производство потомства, а риск повышается. Куда их, потом, уродов-то девать?! Да я и сама кончила раза три под его взглядом. Он догадался. По голове погладил. «Дочка, – говорил, – ты моя, ненаглядная». Так и прилепилось: «дочка да дочка». А я ему: «папик да папик». Он к тому времени, судя по циркулярам в «комсомолке» уже за тысячу детей перешёл по рождаемости, а дочкой только меня признал. Пацаны – не в счет. Этих-то он вертел, как хотел. Да пользы мало. Ну, до профессора, может, кто-то и дослужится, если в пионеры не вступит… А так – пустые хлопоты… У мальчиков с интуицией проблемы…

Двести сорок два… А Йошка, получается, с ослюдом своим балуется?! Смелая девка! Но даже от меня могла скрыть…Она мудрая! Она своего Главлея сама себе в папики записала, без всякого теста. И на что он повёлся? Как раз на её интуицию. Кто ему про воду и облигации подсказал? Йошка, кто же ещё?.. А раньше?..

Она рассказывала, почему историю полюбила. За волшебные сказки. Что началось всё с Большого Взрыва. А до этого не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Потому что времени не существовало. А как взорвалось, всё разлетелось отовсюду и во все стороны. И начало сталкиваться, соединяться друг с другом и постепенно остывать. А для этого нужно время, вот оно и началось, как комочки появились. К комочкам другие комочки прилипали, и всё кружилось и неслось куда-то, всё дальше и шире. Остывало, замедлялось. Распределялось по галактикам, звёздным системам. А вокруг звёзд планеты завертелись, а вокруг планет – спутники. Большое начало удерживать вертящееся вокруг себя маленькое, маленькое – то, что ещё меньше. А уж совсем невидимое жило по прежним законам, будто этот Взрыв вчера только шандарахнул. Оно прошивало всё насквозь и грело то, что еще не успело остыть.

И на горячую еще землю сыпались метеориты, кометы, астероиды с будущей водой, и внутри земли сжимались камни и выдавливали воду. И было две воды. Верхняя вода, которая дала жизнь и воздух. И Нижняя вода, которая ждала своего часа. И наступил момент, что Верхней воды не стало хватать для жизни, и тогда жизнь и люди зарылись под землю, мечтая о Нижней воде, которой было вдесятеро больше, чем Верхней. И люди научились её добывать, но было уже поздно. Их великое размножение привело к эпидемиям, которые начали лишать их того, чем люди жили – органов чувств. А, теряя источники наслаждения жизнью, люди начали презирать саму жизнь и живущих рядом людей… И наступила Эра Водолеев. Наша Эра…

Триста двенадцать…Ох, Йошка, не зря она меня таскала на эти факультативы по истории воды… Там два препода толклись одновременно. Один призывал всё вспомнить, а другой – забыть. Первый кричал, что надо опираться на исторический опыт и учиться выживать, плодиться и размножаться, второй – что надо жить настоящим и что после смерти всё равно ничего никому уже не понадобится. И оба правы были. Кому верить? Оба – пьяницы, оба – полусумасшедшие. Один кричал: пора навести порядок, создать государство справедливости, чтобы всем воды поровну доставалось. Второй перекрикивал: и до чего нас все ваши прежние государства довели? До обезвоживания! Сидите, мол, и не ерепеньтесь. Допивайте, что осталось, и гори всё огнём! А, чтобы лучшим подольше прожить, наоборот, надо население худших сокращать.

Йошка обоих слушала, а мне по-своему всё объясняла. Мол, оба дураки. И если лучшие – это мы, красивые и умные девушки (а мы на самом деле самые лучшие, у нас это и в дипломах написано), то мы и обязаны выжить. И дать лучшее потомство. Но не от этих пьяниц, а от лучших, которых нужно искать. Где их искать? Не под землей же? На поверхности. Там, куда нас не пускают. Поэтому нужно бежать. Куда бежать? В Землю Обетованную. Где вода течёт, как у нас спирт под землёй – реками…Где её делить между людьми не надо…И опасаться заразиться очередным вирусом и при этом спирт хлестать от страха не надо… И предохраняться – не надо! А можно трахаться со всеми трезвыми подряд, как ослюды… Хотя это пример неправильный…