Донор

– Не на коллег!
– Говорили мне каждый раз в разных кабинетах разные люди.
– Вам уже объясняли, чего от вас хотят!

– Мои личностные качества и уровень патриотизма не сделали бы чести самому последнему сукиному сыну, - отбивался я.
– Меня интересует только кардиохирургия, весьма умеренная в-выпивка и женщины, которых у меня, к счастью, немного и которых я сильно люблю.

– Ваши моральные качества нас не интересуют, - заявил мне один из них.
– Нас интересуют профессиональные...

– Я рассеян, как девяностолетний дед, - расхохотался я.
– Тыщу раз я намыливал щеки перед бритьем зубной пастой, сотни раз приезжал не туда, где меня ждали. Каждый раз я оставляю в г-гостинице что-то из самых любимых своих вещей...

– Нас интересует совершенно другая наблюдательность и другая память, о которых вы прекрасно знаете, но почему-то не хотите говорить... У вас никогда не было телефонной книжки, потому что все номера вы держите в голове. Вы запоминаете дословно не только отдельные страницы текста, но целые статьи. У вас невероятная способность замечать мелочи и не отбрасывать случайные следствия эксперимента. Вы их просто обожаете и коллекционируете, а потом выстраиваете из них очень интересные заключения.

– Товарищ капитан!
– я понизил в должности назойливого чекиста, чтобы хоть как-то досадить ему, и тот, поняв это, не обиделся и ждал, что еще выкину я.
– Похоже, меня закладывает кто-то из своих... Не считайте, что я проявляю чрезмерный оптимизм в отношении собственной карьеры: ваши к-коллеги несколько раз сообщали, какие неприятности меня ждут в случае отказа. Уверяю вас, они кажутся мне более предпочтительными, чем блага, которые сулит ваше учреждение...

– Не будем ставить точку, - сказал он.
– Мы еще пригласим вас для беседы. У нас обычно не бывает отказов.

– Я всегда гордился своей н-непохожестью на других...

– Вам не надо постоянно задираться, - дружелюбно сказал тот чекист. Подпишите, пожалуйста, этот документ о неразглашении...

Я взял ручку, повертел ее в руках, пересчитал листы бумаги на столе, поглядел в окно и внезапно начал писать, даже не задумываясь над текстом:

"Мой хороший приятель, Филлип Белозерский, руководитель Государственной программы "Искусственная кровь", вместе с которым мы проводили первые пилотные эксперименты по этой проблеме сначала в лаборатории в Тбилиси, а потом в Институте биофизики в Пущино под Москвой, вдруг странно покончил с собой, повесившись на веранде только что купленного дома в деревне. Когда мне позвонили из Москвы и сообщили об этом, я подумал: "сейчас от жалости к Филимону или просто от ужаса перед случившимся я умру сам..."

Через месяц или два меня опять позвали для беседы настойчивые люди из ЧК.

– Не кажется ли вам, - спросил меня человек средних лет, худой, с большим еврейским носом и короткими волосами на голове, напоминавшими бассейновую шапочку, - я тогда еще подумал, как им удается заполучить к себе таких...

– Не кажется ли вам, - повторил мой собеседник, - что идея использования фторуглеродов, как сырья для производства искусственной крови, изначально была тупиковой и что именно из-за этой своей бесперспективности она была подсунута покойному Белозерскому во время одной из его командировок в США? Или, может быть, он знал об этом, но играл с американцами в одни ворота?
– продолжал сидящий напротив меня мужик.

"Х-хорошо излагает, с-собака!
– подумал я и впервые посмотрел по сторонам. Мы сидели в довольно приличном кабинете на втором этаже круглого, похожего на большую пивную кружку, здания Тбилисской филармонии."

– - У этой идеи была хорошая перспектива, - осторожно начал я, понимая, что все записывается.

– Не собираюсь читать вам здесь лекцию по фторуглеродам: люди из вашего учреждения достаточно подготовлены. Прекращение публикаций по этой теме в Америке, - продолжал я, - может с-свидетельствовать не только о том, что тамошние исследователи утратили интерес к проблеме. Они могли ее просто засекретить...

Человек, сидящий напротив, задвигался в кресле и что-то черкнул на листе бумаги перед собой.

– По этой проблеме сегодня много публикуют японцы, которые добились -серьезных успехов, - добавил я без всякого энтузиазма.

– Что вам известно про работы американцев по созданию искусственного гемоглобина?
– спросил чекист-интеллигент, выжидательно глядя на меня.

– Слишком дорогое удовольствие для нашей страны. К тому же перспективы этих работ сегодня весьма туманны...

– Хорошо!
– Констатировал он.
– Вернемся к искусственной крови.

– Не могу п-представить, - начал я после недолгих колебаний, - чтоб американцы могли втюхать Филиппу заведомо тупиковую проблему. Во-первых, the game is not worth the candle: подбирать литературу, возить по лабораториям и демонстрировать эксперименты, когда тебя об этом никто не просит, не принято. Во-вторых, если ему действительно впарили бесперспективное направление, через неделю собственных исследований это становится очевидным... Филипп, несмотря на все бзики был джентльменом: честным и благородным... и хорошо образованным.

Мужик напротив внимательно слушал, не делая заметок.

– Неудачи с "к-кумысом" в Афганистане, - продолжал я.

Чекист недоуменно уставился на меня.

– П-простите, кумысом в лаборатории называют фторуглеродную эмульсию. Так вот, неудачи с искусственной кровью в Афганистане - это неудачи, которые не могли не произойти, потому что большинству, занятому этой проблемой, как и самому Филиппу, нужен был результат. Не просто результат, но результат, который в соответствии с правилами игры, позволил бы этой проблеме громко заявить о себе, обеспечив исследователям Государственные премии, высокие должности, звания, финансирование начатых работ и прочие блага, которые сыпятся в таких случаях на головы...

Мы помолчали.

– Стремясь во чтобы-то ни стало поскорей получить результат, большинство не стало терпеливо ждать, покуда эксперимент подтвердит или опровергнет целесообразность выбранных н-направлений и качество "кумыса". Все рвались в клинику...

– Как вы думаете, что будет с этой проблемой?
– спросил он уже без всякого интереса.

– Ничего не будет. Не стало лидера. Сам ли он это сделал или его вынуд-дили...

Мой собеседник отвернулся и стал долго писать. Я ждал, пока он закончит. Пауза затягивалась, но мужик не обращал на меня внимания.

– Спасибо!
– услышал я, наконец, и сразу встал, собираясь прощаться.

– А вы не хотите взяться за эту проблему?
– вдруг спросил он очень буднично.

– I can not to follow suit.

– Подумайте, пожалуйста, - сказал чекист.
– С вами свяжутся...
– И протянул мне руку, и отвернулся...

Глава 6. Даррел

Моя мама, впервые увидев ее, сказала:

– Очень породиста и хороша собой. Даже слишком... Мне только кажется, что не твоего круга, мальчик... Кто ее родители? Я так и думала. К тому же латышки после сорока становятся несносными.