Допрос с пристрастием
Шрифт:
– Как ты не боишься так в ухе-то? – сменил тему Лис и достал телефон. Но передумал и спрятал обратно. – А вообще, возьми его под крыло, парень перспективный…
Через полчаса Коренев выскочил через калитку в огромных железных воротах на тихую улицу, по которой сто лет назад пустили первый в Тиходонске трамвай. Он ходил здесь до сих пор, может быть, по тем же рельсам, только вагоны менялись.
По дороге к машине он отзвонился в отдел, майору Волошину:
– Алексей, я тут на одной интересной помойке хочу покопаться. Подошли Сигаева в помощь.
– Что, Михалыч, одному бичевать
– Офигенно смешно! – сказал Лис. – Набережная, двести метров от «Рака». Давай в темпе.
Как он и предполагал, мусор отсюда не вывозили уже давно. Поиски с привлечением местного дворника увенчались успехом. Шкет не соврал. За баками, под прогнившими оконными рамами, в груде мусора удалось обнаружить два свертка из черных спецовок. В присутствии понятых их тщательно осмотрели. Внутри оказались респираторы и перчатки. Все изъятое поместили в полиэтиленовые пакеты, опечатали и отправили на экспертизу…
– Молодец, Шкет, хорошо сработал! Выйдет из него толк, обязательно выйдет! – сказал сам себе довольный Лис.
В восемьдесят шестую камеру Шкет зашел уверенно и спокойно. Здесь было светло и просторно. Три пацана играли в домино и настороженно повернули головы в сторону новичка. Шкет подошел вплотную, сбросил кости, сильным ударом в лицо сбил того, кто сидел ближе. Двое других шарахнулись в стороны.
– Вы что, чуханы, офуели! – заорал Шкет. – Не видите, что блатной вошел?! Кто старший?
– Да у нас нет старшего, – испуганно сказал мелкий светлоголовый подросток.
Шкет дал ему «леща».
– Теперь есть! Я Шкет, я буду паханом! Я живу по «законам» и вас заставлю! А ну, встать, построиться!
Сокамерники поспешно выполнили приказ. Один зажимал платком разбитую губу, подбородок был перепачкан кровью.
– Как зовут? – жестко спросил Шкет, прохаживаясь перед неровным строем.
– Иван.
– Сергей.
– Коля.
– А кликух нет? – презрительно скривился новый пахан.
Ответом было молчание.
– Я вам дам кликухи, – угрожающе пообещал он. – Такие дам кликухи, что не обрадуетесь! Почему в хате грязно, как в свинарнике?! Убраться немедленно, чтоб все блестело! Проверю – шкуру спущу!
Подойдя к ближней от окна шконке, он сбросил постель на пол.
– Ты, рыжий козел, застелить место пахану!
А ты быстро чифир завари, да стол накрывай! Все из загашников доставайте, блатному лучший кусок положен!
Прописку проходили? Как нет?! Значит, будете прописываться! Совсем обнаглели, чухонцы! Видно, придется кое-кого опустить!
С этого момента жизнь в восемьдесят шестой камере превратилась в ад.
На следующий день Шкета привезли в Центральный райотдел, к художнику. Через три часа напряженной работы получились два вполне качественных фоторобота.
Все это время вызванные Лисом родители обвиняемого сидели в коридоре. Вера Ивановна, накрепко сцепив перед собой руки, раскачивалась взад-вперед и остановившимся взглядом смотрела в стену с портретами разыскиваемых преступников. Василий Иванович с перевязанной головой и распухшим лицом все вертелся на жестком стуле, выбирая удобную позу, –
болели сломанные ребра.Когда композитные портреты были готовы, удовлетворенный Лис вышел к родителям.
– Ну что, товарищи Рыбаковы, как дальше жить думаете? Претензии к Виталию предъявлять будете? А, Василий Иванович?
Тот только махнул рукой.
– Какие претензии… Сын ведь он мне… Хоть и говенный, но все же сын…
– Зачем такие слова, Вася! – встрепенулась Вера Ивановна. – Его вовлекли эти дружки поганые… Сам бы Витал ечка до такого не додумался… Да и не узнал он тебя! На отца разве руку бы поднял!
Лис кивнул.
– Ясно. Напишите, что претензий не имеете, что дело семейное и сами разберетесь… А как с милиционером быть? Руку он ему проколол шилом-то!
– Каким шилом?! – возмутилась Вера Ивановна. – Да у него и шила никогда не было! И разве б он стал…
– Замолчи, надоело! – рявкнул Василий Иванович и поморщился. Потом повернулся к Лису – Что от нас требуется?
– Я с ним уже говорил. За тысячу долларов он скажет, что не может опознать…
– Тысячу долларов! Да откуда у нас такие деньги?! – запричитала Вера Ивановна, но муж опять ее одернул.
– Найду. Сейчас займу, а с годовой премии отдам…
– Ну и отлично! – широко улыбнулся Лис. – Тогда, думаю, через несколько дней вы сможете его забрать.
Родители переглянулись.
– А вам сколько мы должны? – спросил Василий Иванович.
Но Лис покачал головой.
– Мне ничего не надо, – и туманно добавил: – У меня другой навар!
И действительно, безнадежное, казалось бы, дело получило перспективу. На респираторах нашлось несколько пригодных для идентификации отпечатков пальцев. Они совпали с «пальцами», обнаруженными на внутренних частях и магазине пистолета, изъятого у Земы. Правда, в картотеке судимых их обладатели не значились и по оперативным учетам не проходили, но Лис все равно решил разослать дактилокарты по стране, вместе с фотороботами: авось да найдется зацепка. Чем мельче сеть, тем больше шансов. И еще одно обстоятельство вошло в навар хитроумного опера…
Через три дня Лис заехал в СИЗО. В допросном кабинете он присел на край стола, дожидаясь, пока введут Шкета.
На этот раз обвиняемый выглядел совсем по-другому: в фирменном спортивном костюме, новых кроссовках, держался он самоуверенно и нагло. Вошел, не поздоровавшись, сел на табурет без разрешения, закинул ногу за ногу, закурил… Будто это он вызвал Лиса на допрос.
– Ну, как жизнь? – сдержанно поинтересовался опер.
– Кайфово!
– А зачем ты Сыроежкина опустил?
– Да они и так по жизни помойные, – Шкет ухмыльнулся.
– Домой хочешь? Или будешь дальше кайфовать? – сухо спросил Лис.
– Да мне по барабану! – Подросток даже головы не повернул. – Блатные везде в авторитете, хоть на воле, хоть на зоне!
– Трах! – Удар открытой ладонью сшиб его с табуретки на грязный щелястый пол. На миг он потерял сознание, потом ошеломленно потряс головой и попытался подняться, но Лис наступил ему на грудь. Шкет дергался, как полураздавленный таракан. Он засунул в ухо мизинец и вытащил его испачканным кровью.
– Что это?! Ты мне ухо разбил!