Дорога 2

Эх, не люблю эти проклятые недели поздней осени. Сумрак, холод, медленное умирание природы. Уж лучше зима, она красивей, пусть и суровей. Как смерть. Покрытая белым саваном действительность отчего-то находит в душе больший отклик, чем вот эта сырая стылость. И именно в такую слякоть мне приходится уезжать. Внизу хлопнула дверь, пахнуло свежими булочками. Пекарня уже работает. Пока отвозим выпечку в окрестные магазины и трактиры. Сама кафана еще ремонтируется, надеюсь, к зиме откроем.

В проеме двери показалось растерянное лицо Улады.

— Там твою повозку привезли от Козьмы. Ты уезжаешь? По тем же делам?

Я вздыхаю. Не хотелось раньше времени говорить жене, чтобы не печалить. Но деваться некуда.

— Будь ласка, сядь.

Улада тут же переменилась в лице. Она хорошо изучила мою манеру говорить и поняла, что сейчас дело серьезное.

— Что случилось, Олежа?

— Мне надобно уехать в Синий лес. Царица зовет.

— Куда? — задохнулась она в плаче.

Ну вот и поговорили. Чуть что — сразу крик или слезы. Но я свою женушку уже успел изучить. Поплачет и примет как данность. Не на войну же ухожу. Хотя, как сказать, куда лучше. Так что пока налью кафу нам обоим, тем более что булочки с корицей подоспели.

— Она позвала меня позавчера вечером.

Улада все так же смотрит на меня с тоской в глазах. Её до жути пугает Синий лес. Спасибо подвыпившим егерам, наговорили как-то лишнего. Про нежить и жертвенный камень. Женки не мы, мужик, они татя в доме не испугаются, но нечисть наводит на женский пол невиданную жуть. А тут вдобавок полудеревенское воспитание с истовой верой в потустороннее. Хотя чего там верить, когда в этом мире нежить можно встретить за порогом собственного жилища. А я еду в самое пекло.

— Ты поедешь с егерами?

А вот тут самое сложное:

— Нет. Я должен быть там один.

— Как?!

Дорогая чашка заморского фарфора летит на пол. Разговор уже продолжается в объятьях. Иначе не получится.

— Таково условие Царицы.

— И нельзя не повиноваться?

— Нельзя. И думаю, это для моей же пользы. Зимой туда не проехать, да и лес будет спать.

— Но ты сам говорил, что зимы в тех местах не бывает.

— Да я и сам не знаю точно. Ну что ты плачешь, дурёха. Вышла замуж за кудесника, так и терпи. Да ничего со мной не случится.

— А как же нежить?

Эти глаза прожгут насквозь. Беру её ладошки в свои ладони и согреваю. Улада у меня мерзлячка, даром что северянка.

— У меня на сердце покойно. Царица будет меня оберегать. Она же и показала прямоезжую дорогу. Обернусь в три дня. Ну, может, на дён поболее.

Сейчас Улада мне поверила. Моя дорогая женушка отлично научилась понимать мое настроение и как себя вести. Когда дозволено накричать на меня, а где край и лучше помолчать. Умные женки такому быстро учатся, а дур нам и даром не нать! Вот и сейчас Улада почуяла мою ледяную невозмутимость, и сама успокоилась. Она больше доверяла волховскому чутью, чем досужим разговорам.

— Мне надо собираться.

— Так скоро?

— Пока дожди снова не зарядили. Обещают несколько дён чистых.

— А чего не с утра?

— Сейчас стража проводит до лесорубов, что на краю леса стоят. Там заночую и со светом двину.

— Тоже дело.

Улада окончательно успокоилась. Поеду до самого леса под вооруженной охраной. Лесозаготовители этим летом около заезда на Оз соорудили целый форт. Она достает мой рюкзак и начинает набивать разными полезными вещами. Даже пришлось несколько остужать её пыл. Еду ведь ненадолго! Да и в машине походный набор лежит всегда в багажнике. Это в первую очередь горелка для приготовления пищи. Газ из моего мира кончился, так что я купил местный примус на бензине. К ней прилагается НЗ продуктовый набор. Сушеное мясо в вощеной бумаге, сухари и крупа с сушеными травами. Всего на пять приемов пищи. Еще остались мясные консервы с моего мира, но я их обычно не трогаю. Ну и куда без сладкого. Пастила и травяной чай лежат в одной жестяной банке.

Так что в рюкзак кладется смена белья, запасные и теплые носки, шерстяной пояс для моей поясницы. Ну и заодно свежие булочки, а также домашняя провизия в виде копченой корейки, отпаренной крупы, которую надо лишь залить кипятком, и фабричная упаковка сахарного печенья. И когда я это все, спрашивается, буду есть? Чую что по пути совсем не останется времени для остановки.

Посидели вместе по обычаю на дорожку и двигаемся вниз. Из специального металлического шкафа достаю оружие. Я его еще с утра собрал. К ППСу сразу примыкаю «барабан» с «заговоренными» пулями. Три секторных магазина исчезают в специально пошитой Уладой разгрузке. Мои передовые оружейные сбруи егерам понравились и те получили исключительный патент на их производство. Револьвер и так уже в поясной кобуре, я его цепляю, как только просыпаюсь, и еще беру одну из двустволок. В ней будут заряжены серебряные патроны. Как говорится, береженого бог бережет.

ГАЗ, то есть самоходная повозка «Григорьевского автозавода» уже готов, блестит чистотой, заправлен по самые пробки. У меня стоит на нем увеличенный бак, и еще Кузьма любезно залил вдобавок три двадцатилитровых канистр, которые остались у меня с того мира. Должно хватить с избытком. По лесу поеду экономичным ходом. Пока я закреплял в машине по своим местам оружие, Улада и механик еще раз проверили содержимое багажника. Вода, НЗ, одеяло. Два колеса лежали наверху на экспедиционном багажнике. Там же прикреплен шанцевый и прочий инструмент. Лопата, лом, пила.

Меня хватило лишь на прощальное объятие. Пряча выступившие слезы, махнул рукой Козьме и Ифиму, нашему повару, что выглянул в дверь, и сел сразу за руль. Оружие уже было поставлено в крепления, мотор сыто урчал, прогретый до нужного значения. Я включил первую передачу и выехал от греха подальше на Набережную. Долгие проводы — долгие слезы. Проскочу мимо порта, летняя запарка в той стороне закончена, дорога будет свободней.

На посту меня не задерживали, машину знали. Я включил четвертую передачу и начал набирать скорость. Слишком быстро ехать по трассе не стоит, дожди размывают дорогу, можно попасть в яму. Одно приятно, как испортилась погода, моховики исчезли повсеместно. Да их и летом погоняли изрядно. Но все равно «сторожевого пса» не отключаю. Сумерки надвигаются стремительно, да и тучи набежали, последние километры перед «фортом» лесорубов еду медленно при свете фар.

Не сказать чтобы я был так спокоен, каким казался в городе. Точны ли мои предчувствия, сработает ли дар, как ему положено при столкновении с нежитью? По спине то и дело проносится озноб. Знаю, что Царица Древ беспокоится за меня, но всемогуща ли она в этом лесу? Что-то прошлой осенью Царица сама оказалась в лютой опасности. Но к обеду заканчивается знакомая часть пути по Озу, узкой гряде, поверх которой проложена дорога.

Дальше никакого холма с жертвенным камнем. Иначе бы я его давно почуял. Раза три по дороге меня как будто окатывало холодной водой. Это следы от воздействия неизвестной магии? Что-то в этих краях происходят или я стал чувствительней? Я сделал остановку на подъеме среди березовой рощи и полез назад за небольшой сумочкой. Там заранее уложен скромный обед на сегодня. Бутерброды с копченой свининой и термос с кафой. Её я сварил у гостеприимных лесорубов. Здоровенные мужики мне вопросов не задавали, просто накормили ужином, спать уложили, а утром со всей добросердечностью проводили. Но я заметил по их глазам, что эти суровые мужчины считают меня напрочь обезбашенным. Переться в Синий лес в это время и еще одному! Чую слухи обо мне разойдутся еще более странные, чем уже есть.

Сначала ты работаешь на репутацию, потом она на тебя. Ничто не ново под Луной!

Вот и обещанная Царицей своротка. Дорога хороша, и лес пошел другой, лиственный. На стыке «кусков» я осторожно вышел из машины, не забыв прихватить с собой пистолет-пулемет. Вот она граница! Как будто некая волна накатила на привычный облик хвойного леса. Это когда произошло? Зимой или этим летом? Никто сюда после нас не ездил. Егерам некогда, других забот хватает. Лесорубы поблизости от города нынче работают. Им также в логово моховиков лезть не резон.