Дорога из пепла и стекла

— Идти несколько дней осталось, — напомнил Скрипач. — Так или иначе, скоро всё закончится. Чем-то. Может, хоть выспимся, как думаешь?

— Надеюсь, — Ит покачал головой. — Уже без разницы, на том свете, или на этом, если честно. Завтра утром снимаем аккумулятор, и потом получится ускориться, за счет длинных проходов по чистым областям. Нам надо на северо-северо-запад, Рифат показал схему… дальше дорога по берегу. А потом — не знаю. И ты не знаешь. И никто не знает.

— Прикольно будет, если нас там грохнут, — хмыкнул Скрипач. — Слушай, ладно, давай пока без рефлексии. У тебя ведь есть какие-то версии посерьезнее той, про лабиринт с мышами?

— Рыжий, версии у меня есть, но они абсолютно бесполезны, — сказал Ит. — Теория, и не более того.

— Выкладывай.

— Оно надо? По прошлой модели. Был конклав, небольшой, который руководил… не совсем правильно, — Ит задумался. — Были какие-то нэгаши, которые руководили тем, что делали с Лином и Пятым. Теоретически они были связаны с Айкис, но найти никого не удалось, да и связи не подтвердились, я помню фрагменты расследования из считок. То есть, если отбросить детали, внутри малого конклава действует какая-то анонимная группа, непонятно кому принадлежащая, калечит Архэ, и… растворяется без следа. Так вот, смотри, что у меня получается. Есть огромный конклав, шрика. Они, с высокой долей вероятности, ассимилировали какой-то небольшой конклав, частью которого была та группа, которая занималась нами. Так?

— Ну… возможно, — кивнул Скрипач. — Продолжай.

— Далее. В задачу этой группы не входит наше убийство. В задачу входит полная инициация, подготовка к новому качеству, и отправка… куда-то. Рискну предположить, что наша инициация с их точки зрения пока не полная.

— То есть они нам что, ещё какие-то части тела оторвут? — спросил Скрипач с подозрением. — Того, что уже изуродовано, мало?

— Я почем знаю? — спросил Ит. — Вспомни Лина и Пятого, какими они были к моменту окончания инициации. Один — с тяжелейшей зависимостью, которую всю жизнь лечили, второй — набор запчастей, из которых его обратно кое-как собрали, да и то некачественно. А теперь посмотри на нас. Есть, куда стремиться.

— Вот спасибо, — с сарказмом произнес Скрипач. — Утешил и ободрил, добрый братец. Мало мне этих воспоминаний, так теперь ещё и такое. Тебе не кажется, что это перебор?

— Нет, — покачал головой Ит. — Мне кажется, что мы что-то упускаем из вида. Но я настолько устал, что не могу нормально соображать, а тут ещё и эта дрянь с памятью. И не смотри на меня так, у тебя тоже с головой не очень, мягко говоря.

— Спорить не буду, — мрачно отозвался Скрипач. — Да, не очень. Я гонял эту ситуацию и так, и этак, и пришел к выводу, что когда мы там появимся, может произойти что-то абсолютно непредсказуемое.

— Там — это где? — не понял Ит.

— На этом, как его, острове, — Скрипач потер здоровой рукой глаза. — Где они садятся. Не исключено, что нас скрутят, и куда-нибудь отправят. Насильно. Как тебе вариант?

Ит задумался, потом покачал головой.

— Не исключено, — сказал он. — Если, конечно, мы дадим себя скрутить. Но если не дадим… убить нас не так уж и сложно, как ты понимаешь. Вспомни Гарика, Рэма, и Тима. Там было не такое, но про «убить» — это запросто. Если бы не мы, их тогда и убили бы, кстати. Но… есть разница. Стрелка там не существовало, за ними гонялось нечто иное.

— Да, там были ликвидаторы. А здесь — сигнатура, — напомнил Скрипач. — И в ней истинная причина. Нас по сей день не убили, хотя могли тысячу раз это сделать. Так что хрена с два они нас убьют, Ит. Не надейся.

Ит слабо усмехнулся.

— Давай поспим хоть как-то, — попросил он. — Ну хоть часок. Может, что-то в головы придет.

— Может, — согласился Скрипач. — А может, нет.

— Или что-то придет в головы, но не нам, — добавил Ит.

* * *

Преодолев последнюю, самую узкую полосу с ловушками, нетикама-кипу вошел в центральную область зоны поражения — правда, не имея представления о том, что это именно центральная зона, понять это было бы невозможно. Всё те же барханы, всё тот же серо-желтый песок, низкие тучи, холодный ветер, тишина, и пустота. Здесь, в центральной части, не было ничего. Ни разбитых или сломанных механизмов, ни поселений, ни единого напоминания о цивилизации. Глядя на пейзаж, проплывающий за окном кабины, Ит рассеянно подумал, что, наверное, в этом месте мало кто бывает — он спросил об этом Рифата, и тот подтвердил это предположение. Да, тут бывать некому. И незачем. Про остов яхты знают, разумеется, его исследовали, и ничего криминального там не нашли, к тому же мы с Лийгой подтвердили, что это наша яхта, и что она возвращалась на этой яхте домой, а я летал за нею. Там действительно ничего нет. Вообще ничего. И никого.

— А вдруг кто-то снял аккумулятор? — резонно предположил Ит.

— Кто, и зачем? — спросил в ответ Рифат. — На кипу через этот участок не ездят, он в стороне от нужной дороги, если, конечно, это всё можно назвать дорогой. Летают… мало летают, это место проверено, оно небезопасно, как ты понимаешь, поэтому обычные шрика или сразу уходят к востоку, или проходят вдоль моря, по северу. Какие-нибудь экспедиции, ищущие источник, могли сюда заходить, но у них машины маленькие, им этот аккумулятор вряд ли подошел бы. Это всё-таки была яхта, а не аттер-кипу стандартного размера. Ну и…

— А если честно, то даже если там нет аккумулятора, ты бы туда всё равно пошел, потому что обещал это Лийге. Давным-давно, верно? — спросил Ит.

Рифат кивнул.

— Верно, — спокойно подтвердил он. — Первое — это данное мною слово, Итта. Ит, прости. Я обещал ей. И не выполнил, по сей день, обещание. Нехорошо. Очень надеюсь, что после этого она будет свободна.

— От чего свободна? — не понял Ит.

— От всего, — Рифат отвернулся. — У вас есть выражение «любовь моей любви»?

— Нет, — покачал головой Ит.

— Очень жаль, — Рифат вздохнул. — У нас так называют тех, кто идет по линии семьи, вверх или вниз. Так вот, Лийга — любовь моей любви, понимаешь? То есть она дорога мне вдвое больше, чем моя прямая любовь. Это как две любви сразу.

— Рифат, я хотел спросить, но никак не мог решиться. Нийза…

— Халвквина Нийза должна была стать третьей хали в моей семье. А Лийга была бы матерью наших детей. И она, и я все эти годы держали данные клятвы, по роду. Не смотря на то, что полной семьей стать не успели. Сейчас… я хочу освободить её от этой клятвы. Нельзя хоронить такой талант — вот так. Это было ошибкой. Нас слушают, я знаю. Пускай слушают. Ит, я поговорю с ней сам, и очень прошу вас двоих — не подслушивать наш разговор, и не подглядывать за нами. Мы снимем аккумулятор, пройдем две зараженные полосы, встанем на курс по радиусу третьей чистой полосы, и… давай сделаем так, чтобы вы оказались в кабине, а мы — в каютах. Ты поможешь мне?

— Конечно, — кивнул Ит. — Как скажешь. Если это нужно…

— Да, это нужно, — ответил Рифат серьёзно. — Это очень нужно.

— Тебе или ей? — спросил Ит.

— Нам обоим, — ответил Рифат.

* * *

Место, где лежали обломки яхты, нашли не сразу — Рифат помнил координаты, но помнил он их, как позже выяснилось, не точно. Скрипач предположил, что обломки за эти годы могло занести песком так, что найти их невозможно, но Рифат усмехнулся, и сказал, что нет, не занесло. Почему ты так решил? спросил тогда Скрипач. А там защита стоит, объяснил Рифат, причем довольно сильная, даже если бы на яхту пошел бархан, он бы обошел её с двух сторон, не похоронил бы под собой. Откуда взялась защита — выяснилось получасом позже. Лийга объяснила, что Рифат снял её со своего катера, и поставил на обломки, потому что она, Лийга, упросила его это сделать. Почему? Чтобы можно было вернуться. Почему же ещё…

То, что осталось от яхты, они нашли минут через сорок — нетикама-кипу поднялся на очередной бархан, и взорам их открылось зрелище сколь величественное, столь и тягостное. Белоснежный корпус яхты, точнее то, что от него осталось, покоился между двумя барханами — это была носовая часть, чуть заостренная, уплощенная, с выступами по бокам, покрытыми то ли неразличимыми на расстоянии надписями, то ли каким-то сложным узором. Яхта была рассечена надвое, именно рассечена, потому что на корпусе не было ни единого следа термо-воздействия или взрыва. Скорее всего, капсула работала в импульсном режиме, включаясь на крошечную долю секунды, и пройди яхта совсем чуть-чуть вперед, она бы проскочила. К сожалению, чудес не бывает — именно поэтому останки яхты и лежали сейчас здесь, в песках.