Дорога к небу

– Я вам представилась, а как вас зовут? – Девушка, потянувшись, немного выгнула спину и закрыла глаза.

– Глеб Михайлович, – продолжая оставаться на животе, но уже чувствуя, что ветряный порыв прошёл, ответил он.

– Дистанцию устанавливаете или подчёркиваете разницу в возрасте?

Неожиданно Глеб услышал, как звуком и лёгкой вибрацией телефон уведомил его о поступившем сообщении. Оставляя вопрос Насти без ответа, он надел очки и открыл свой мобильный.

Акико сообщала, что билет до Вены куплен на шесть вечера, а такси вызвано на три. Перекинув взгляд на текущее время, он понял, что его загоранию и купанию пришёл конец.

– Пора! – произнёс он, поднимаясь. – Через час улетаю.

– Жаль, – произнесла Настя с нескрываемой досадой в голосе, – могли бы хорошо провести время. Киприоты мне не нравятся, цепляются, как подростки, а ты сразу видно – мужчина солидный, обеспеченный.

– Извини, не судьба! И потом, в моей жизни уже была Настя, и она тоже хотела только одного – хорошо проводить время. – Глеб взял в руку собранную сумку и, не прощаясь, пошёл к машине. Параллель между его Настей и этой искательницей спонсоров болезненно пробежала по нервам, снова напомнив о его наивности в понимании молодых женщин.

Дорогой до дома он молчал, выключив музыку. Почему-то ничего не хотелось, предстоящий полёт стал в тягость, а все планы и мысли утонули в одном единственном желании – напиться.

Дома, собирая чемодан, он поглядывал на холодильник, даже дважды подходил и открывал дверь, проверял наличие в нём водки, но всё-таки сдерживал себя, и тем самым ещё хуже раскачивал настроение.

Самолёт, аэропорты, такси и лица прошли перед ним, не оставляя следа и, лишь только когда, добравшись до бара в номере отеля, он открыл бутылку виски, сразу почувствовал, как первый глоток начал тормозить его, громыхающий стонами прошлого, состав раскисших мыслей.

Засыпая, он посмотрел на потолок. Блики города играли отражением реклам и проезжающих машин. Глеб закрыл глаза и почувствовал, как долго он сегодня, ехал, летел и шёл…

Утро началось замечательно. Во-первых, Акико прислала ему на телефон пожелания хорошего дня, а, во-вторых, печали и тяжёлые воспоминания растаяли, словно их никогда и не было.

Отель SACHER, в котором он остановился, парадным крыльцом выходил прямо на Венскую государственную оперу и пешеходную дорожку, где на одиннадцать часов ему была назначена встреча с Мариной. Поэтому Глеб, привычно пропуская завтрак и очень красивый и богатый шведский стол, выпив только чашку кофе, вышел на Фильхармоникерштрассе и, завернув за угол, пошёл в сторону Собора святого Стефана. Несмотря на раннее время, разноязычные туристы с вечной улыбкой радости на лице хаотично шли в разных направлениях, фотографируясь у всего, что хотя бы издалека напоминало древность или выглядело исторически ценно.

Выйдя на площадь перед Собором, Глеб увидел ярко одетую молодёжь, разъезжающую на странных электрических самокатах с цветами и проспектами в руках.

Подняв голову вверх и прикрывшись ладонью от солнечных лучей, он стал рассматривать одну из старейших готических построек Австрийской столицы. Яркая чёрно-бело-жёлто-зелёная крыша, выложенная майоликовой черепицей, отражала солнечные лучи и дарила окружающим зданиям разноцветие красок. Южная башня, «Штефль», удивляла высотой и ажурным орнаментом декора. Самые старые, романские части Собора – «Резентор» и «Хайден-тюме» – чернели пылью веков и манили секретами старых легенд. Вот и сейчас, когда Глеб подошёл к «гигантским воротам», быль, рассказанная ему пятнадцать лет назад одним колоритным старичком, проявилась в его сознании и расцвела отчётливым воспоминанием.

Внутри Собора есть «чудесное кольцо» небольшого размера, называемое «Фрайюнг». Интересно оно тем, что человек, преступивший закон или совершивший не очень честный поступок, получал неприкосновенность, пока держался за это кольцо. Королевские стражники, не могли войти внутрь и арестовать виновного, до тех пор, пока он, изнемогая от усталости и борясь со сном, сжимал его в своей руке.

Откуда, из какой глубины веков пришла эта быль – старичок не знал, но после этого рассказа Глеб, когда бы ни прилетал в Вену, всегда шёл к заветному кольцу и хотя бы ненадолго ощущал холод кованого металла.

Так было и в этот раз: не изменяя традициям, он прошёл внутрь, но, тут же увидев очередь столпившихся у кольца людей, улыбнулся. Мысль, что количество «преступников» и нарушителей растёт день ото дня, развеселила его.

В ожидании окончания возни у стены с кольцом, Глеб присел напротив каменной кафедры с портретами четырёх основателей католицизма, и совершенно неожиданно для себя поймал взглядом небольшие фигурки ящериц и жаб.

«Странно, – сказал он сам себе, – сколько раз приходил сюда, и никогда раньше не видел на перилах кафедры этих животных».

Он поднялся и подошёл ближе.

«Интересно, почему их так расположили друг относительно друга…»

Проведя рукой по перилам и фигурками, он задумался. Получалось, священник, поднимающийся на кафедру, каждый раз проводил по ним рукой, полируя спины рвущихся в бой животных.

– Что, молодой человек, задумались? – Услышал Глеб за своей спиной вопрос на английском языке. Обернувшись, он обомлел.

Прямо перед ним стоял всё тот же старичок и, казалось, пятнадцать прошедших лет не добавили его лицу ни одной морщинки.
–

Я вижу в ваших глазах удивление? Наверное, мы знакомы или, по крайней мере, разговаривали друг с другом.

– Да, – растерянно произнёс Глеб. – Много лет назад вы показали мне, где находится «волшебное кольцо».

– А теперь, я вижу, вас заинтересовали перила?

– Странные фигурки. Кажется, они вот-вот набросятся друг на друга. Но… – Глеб замолчал, подбирая английские слова. – Почему они на перилах, которые ведут к кафедре?

– Жаба – это зло, ящерица – добро. Вечная борьба и постоянное напоминание любому, кто поднимается на кафедру, о единстве и борьбе противоположностей.

– Жаба! – повторил Глеб и снова провёл рукой по фигуркам.

– На этих перилах жизнь, все размышления и сомнения. Смотрите, внимательно смотрите в себя и думайте: кто из этих животных побеждает в вашем мире, в ваших мыслях и поступках.

– А, я когда приезжаю в Вену, всегда прихожу дотронуться до кольца, – неожиданно глупо отреагировал он на слова старика.

– Просите уберечь вас от наказания? – Его глаза улыбнулись, а морщинки приятно подчеркнули живущую в лице доброту.

Глеб молча кивнул головой.

– Часто рискуете и принимаете сложные решения?

Глеб снова кивнул, но на этот раз ощутил, как адреналин погнал сердце, а мысли наполнились сожалением и раскаяньем.

– Испытали страх смерти?

Вопрос пригвоздил его душу к столбу позора, и он, склонив голову, прикрыл ладонью влажные глаза от неожиданно быстро подступивших слёз.

– Дайте боли выйти. Намоленность Собора – его великое благо. Эти стены знают, как успокоить. Останьтесь у перил и дайте вашим чувствам пообщаться с энергией давно ушедших из жизни людей.

Глеб сжал зубы и закрыл лицо ладонями. Ему не хотелось, чтобы вырвавшаяся наружу слабость была доступна окружающим, и он, глубоко дыша, сделал попытку вернуть себе спокойствие.

– Нет. – Он почувствовал на своём плече руку старичка. – Если сейчас придержишь это в себе, то не испытаешь настоящего возрождения души, твои жабы и ящерицы будут с новой силой пожирать друг друга, принося боль и страдания.

– Добро тоже, – убрал он от лица руки и оглянулся, – тоже использует силу, чтобы биться со злом?

– А как же! Смирение – часть выживания, но – ровно до того момента, когда у тебя или твоих близких отнимают жизнь, кусок хлеба, дом и покой.

– Но, нанося удары, я делаю кому-то больно! Как понять: где мои действия служат добру, а где являются злом; кто решает: где проходит грань между этими понятиями; кто берёт на себя смелость судить и обвинять?

Старичок внимательно посмотрел на него и, улыбнувшись, неожиданно развернулся и пошёл к выходу.

Какое-то время Глеб постоял около кафедры, потом вспомнил о кольце и, пробившись через неуменьшающейся поток «преступников», провёл рукой по металлу и вышел на яркий уличный свет.

Пока его глаза привыкали, а руки искали в карманах солнцезащитные очки, прямо перед ним остановился молодой парень на электрическом самокате и, не говоря ни одного слова, протянул ему гвоздику и скрученный в трубочку буклет.

– Что это? – спросил на английском Глеб. Австриец пожал плечами и, нажав на ручку газа, покатил дальше.

Посмотрев по сторонам и не заметив в ближайшей перспективе урны, он, отломив стебель, воткнул головку цветка в петлицу пиджака и пошёл к месту назначенной ему встречи.

Марина, словно стоящая за углом, под башней с часами, появилось точно в назначенное время.

Она шла ему навстречу, улыбалась и теперь совсем не походила на ту уставшую от морского перехода женщину. Волосы, косынка и лёгкий плащ развевались, придавая её походке плавность.

– О! Гвоздика, журнал «Огонёк» в руках! Наверное, нужен пароль? – улыбнувшись, протянула она руку для приветствия.

– А как же! – подыграл её шутке Глеб.

– Господин, у вас продаётся славянский шкаф? – вспомнила она фразу из старого советского фильма о разведчиках.

– Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой. – Они рассмеялись и, развернувшись, пошли к дому, стоящему совсем рядом с местом их встречи.

Зайдя в подъезд, Глеб увидел старую парадную лестницу, уходящую к ажурным, кованым дверям лифта, сказочно красивые светильники и настенную мозаику с видами псовой охоты на кабана.

Переступив порог квартиры, он увидел в гостиной большой стол, деловой беспорядок, разбросанные бумаги, два ноутбука и Сергея, делающего шаг ему навстречу.

– Добрался, наконец! Вот, смотри, – Сергей, показал рукой в сторону стола, – теперь это – наш Смольный, так сказать, маленький Питерский филиал. Ты присаживайся. Марина, – обратился он к жене, – неси виски, разговор нам предстоит долгий и основательный, поэтому в самый раз для старта смочить горло.

Марина застучала дверцами шкафов, подбирая закуску к алкоголю, а Глеб, удобно устраиваясь в кресле, стоящем рядом со столом, в небольшой паузе подготовки праздно развернул переданный ему у Собора буклет. То, что он увидел, пробило его лоб испариной, а сознание – лёгкой дрожью приоткрытой занавеси в мир тайн и неподвластных человеку явлений.

На русском языке, чёрным фломастером, прямо поверх приглашения на вечер органной музыки было написано: «Твой вопрос – это цена за прошлые ошибки. Твой сон – это жаба, опыт – ящерица, а грань всегда проходит через человеческое сердце».

Глеб посмотрел по сторонам, его растерянность и удивление остались без внимания.

– Сон, – еле слышно прошептал он, пряча буклет во внутренний карман пиджака, как самую дорогую реликвию, – чертовщина какая-то!

Выдав несколько крепких мыслей о необъяснимости высших сил, он достал свой iPad и приготовился слушать олигарха, чувствуя, как новые, мистические ощущения жизни пропитывают каждую клеточку его тела.А в это самый момент, в соборе Святого Стефана, деревянные фигурки жаб и ящериц ожили, приготовившись снова сразиться, но на этот раз – именно в его голове.

Часть 7 Голуби

– Ну, что ж, давай начнём, – деловито потирая руки, произнёс Сергей, как только убедился в готовности Глеба слушать его. – Сейчас и в дальнейшем под номером один я буду подразумевать и говорить о делах компании, занимающейся разведкой калийных солей и углеводородов. Мы сделали тебя генеральным директором этих компаний, изменили уставные документы, передав тебе пять процентов акций. Выписали доверенность на право управления дочерними и подрядными организациями, обслуживающими данное направление в работе. Установили зарплату в десять тысяч евро и дали указания бухгалтерии оплачивать все твои билеты, проживание в отелях и прочие служебные расходы…

От удивления Глеб поднял глаза на олигарха.

– Это привилегии, которые мы дали тебе. Теперь внимательно слушай и записывай, что мы хотим получить от тебя. Ты работаешь с Волгограднедра – государственной структурой, контролирующей выполнение нами лицензии; принимаешь на работу двух замов: одного делаешь ответственным за бурение, другого за геологию; подписываешь договора на изучение и проведение химических анализов керна, готовишь все материалы к защите запасов месторождения на участке «Южный». Вторым, и тоже очень важным направлением в твоей работе, будет Кипр. Вот документы, – Сергей жестом показал в сторону лежащих на краю стола четырёх массивных папок. – Здесь банковские выписки, договора и реквизиты счетов кипрских компаний. Сейчас наши адвокаты и юристы официально вывели меня из состава учредителей и ввели в акционеры тебя. Вот, – он положил перед Глебом, чистый лист бумаги, – подписывай внизу, это будет документ о том, что UBO, то есть фактическим владельцем компаний, буду оставаться я.