Дорога к Потаенному озеру

Когда Гарик предложил Оле провести отпуск в Муромцевском районе на озерах, она даже обрадовалась. Миша, ее пятнадцатилетний брат, повзрослевший, дерзкий и угрюмый, отказался составить им компанию, не заинтересовавшись поездкой в дикие края. Красоты сибирских просторов его не радовали, там он замечал лишь комаров, муравьев и «всяких краказябр», которых терпеть не мог. И всегда, когда они брали его с собой на прогулку по лесу, он ходил, уткнувшись себе под ноги, заправив брюки в сапоги и натянув капюшон на лицо аж до самого подбородка. Вид у него был при этом крайне недовольный. Пожалуй, он всегда был недовольный. С Гариком почти не общался, отвечал на вопросы односложно. Гарик и не приставал к нему с разговорами, не хочет, и не надо. Удивительно, но зато с матерью Гарика Миша нашел общий язык. Называл ее бабушкой, и когда смотрел на нее, угрюмость исчезала с его лица, взгляд теплел, а добрая улыбка чудесным образом превращала парня в красавца. Они беззлобно подшучивали друг над другом, как закадычные друзья. За это Гарик многое готов был простить ему. Даже то, что однажды, на просьбу Гарика не хамить сестре тот буркнул: «Ты мне кто, отец, что ли, родной?». В самом деле, какой он ему отец, всего-то на девять лет старше.

Ко дню отъезда карта местности, по которой предстояло путешествие, отпечаталась в памяти Гарика, как фотоснимок. Складывая вещи, тщательно спрятал акваланг на дне рюкзака. Оле его видеть раньше времени ни в коем случае нельзя. Поездка сорваться может. Она выглядела такой счастливой, шутила и смеялась, собираясь в дорогу. Совсем как в те дни, когда они только узнали друг друга. Когда жизнь была легкой и беззаботной, и он мог позволить шутя осыпать ее деньгами, которым не знал счета. Поможет ли эта поездка вернуть им счастье и любовь? Исполнит ли древний камень, таящийся на дне озера Шайтан, его желание? Не сказки ли все это?

Улицы города стояли в «пробке», но настроение не портили. Ведь спешить было некуда. Впереди ждала целая неделя сказочного отдыха среди только проснувшейся природы, когда зелень еще свежа, трава не истоптана, а воздух, не тронутый зноем, бодрит приятной прохладой. Тягучий поток машин медленно полз со скоростью черепахи и в очередной раз замер. Они оказались вблизи Свято-Никольского собора, самой старой церкви города. Крутобокие отполированные золотые купола ярче костров горели в солнечных лучах и отсвечивали прямо в глаза. Пришлось опустить «козырек».

–А знаешь, у меня есть стихи про наш город и эту церковь, – вдруг заявила Оля.

–Серьезно? Ты никогда не хвасталась, что пишешь стихи, – Гарик улыбнулся. – Ну, так читай.

–Ладно, – она помедлила, собираясь с мыслями, сделала вдох и начала:

– Тот город, в котором на свет появиться

Отпущено было судьбой,

Не самый богатый в стране, не столица,

Зато для меня он родной.

И пусть многовато в нем серого цвета,

Асфальта, угрюмых домов,

Но имя его моим сердцем воспето,

Мной вписано в строки стихов.

Мне кажется, я никогда не устану

По улицам милым шагать.

Смотреть на витрины,

Дышать у фонтанов,

У храмов церковных стоять.

Венчают их белые стены святые,

Сияя огнем, купола!

Как зоркие стражи, кресты золотые

Хранят нас от горя и зла.

И, глядя на них, мне так хочется верить,

Надеяться, грезить, любить,

Весь город шагами своими измерить,

Улыбки прохожим дарить.

Пусть свечи «за здравие» в храмах пылают,

Священный огонь топит воск,

На благополучие благословляя

Уютный родной город Омск!

(Автор)

Оля замолчала. Гарик одобрительно воскликнул:

–А что, неплохо! – поймал ее недоверчивый взгляд. – Ну, правда, здорово. И еще есть?

–Полно, – ответила она безразличным тоном, но по глазам, радостно вспыхнувшим, было заметно – польщена.

–Может, на книжку насобираешь?

–Шутишь? Кто сейчас покупает книжки, да еще и со стихами, к тому же любительскими, – фыркнула. – Это для души.

Наконец, они выкатили из города. Было еще раннее утро. Старенькие «Жигули» легко скользили по гладкому шоссе, казалось, радуясь простору после тесных душных пробок и строгих красноглазых светофоров. Свобода! Передние окна в машине открыли до отказа. Ветер ворвался, растрепал волосы Оли, опутал ими ее смеющееся лицо и попытался сдернуть выжженную солнцем панаму. Она схватила ее за поля обеими руками и натянула на глаза.

Со всех сторон вокруг распростерлась щедрая красота. Прозрачная синева над яркой зеленью. Бескрайняя зовущая даль. Блестящая серая лента загородной трассы с белой полосой посередине уходила в будущее. Гарик мечтал, что будущее их окажется лучше прошлого. Он чувствовал близкое счастье. И радость, наполнявшую его, как жидкость – пустой сосуд. И даже почувствовал трепет крыльев за спиной, давно забытый с тех пор, как в его черный БМВ сели два неприятных типа и жестоко обрезали их.

Повернули на дорогу, ведущую на Большеречье. Гарик выбрал этот путь, несмотря на то, что он более длинный и усложнен паромной переправой, узнав из отзывов, что короткий намного хуже. Половину пути по короткой дороге ехать можно было не больше тридцати километров в час, лавируя между рытвинами и подскакивая на высоких ухабах. Решил, что его «шестерка» не дотянет до места и попросту развалится от подобной езды, поэтому выбрал длинный путь.

Эта дорога оказалась тоже неидеальна. Узкая, резко обрывающаяся по бокам крутыми спусками, в трещинах и выбоинах. Если короткий путь еще в худшем состоянии, то даже подумать страшно, как это выглядит. Гарик даже по сторонам не смотрел, сосредоточившись на препятствиях, и жалел, что не может полюбоваться открывшимся справа чудесным видом берегов Иртыша. Оля великодушно согласилась пересесть за руль, чтобы и он мог насладиться красотой этих мест. Противоположный берег вздымался высоким черно-коричневым срезом глинистой почвы, над которым величаво и таинственно темнел густой сосновый бор. Зрелище было сказочным.

–Там чудеса, там леший бродит, – пробасил Гарик строчку из стихотворения Пушкина.

–Русалка на ветвях сидит, – подхватила Оля, смеясь.

–Иртыш красавец, – он прошелся взглядом вдоль свинцово-синей ленты, сверкавшей в солнечных лучах.

–А у меня и про него стихи есть. Хочешь, прочту?

–Давай.

Течет река издалека,

Закованная в берега.

Течет, течет всегда вперед,

Как время – вспять не повернет.