Дорога к себе

– Специально доводил и выставлял брата в негативном свете, представляя себя верхом совершенства, – сообразил Миронов.

С Женькой почему-то не возникало таких проблем и соперничества. Возможно, потому, что младшенький отличался лёгким характером и отсутствием особых талантов, во всём подражая старшему брату.

На какое-то время разногласия между братьями поутихли, но вспыхнули с новой силой, когда выяснилось, что Андрей не просто одарён в музыкальной сфере… Нет, не просто одарён, а реально талантлив!

– Колька тогда даже плакал… Да, не демонстрировал, но я-то видел.

Нет-нет, Миронов не мог бы упрекнуть себя за то, что не занимался детьми, не обращал на них внимания… Это именно он оставался со старшим и младшим сыновьями, когда жена таскала по всяким конкурсам, концертам и поездкам среднего.

– Сколько я пытался с ним поговорить… объяснить, что это не заслуга Андрея, а просто его дар. Ну такой вот достался! И у самого Кольки дар есть, какой-то же есть, надо просто понять, какой!

Правда, все эти разговоры напоминали попытку достучаться к кому-то, закрывшемуся от тебя абсолютно глухой стеной. Как только Коля понял, что у него не только таланта к музыке нет, но и просто музыкальный слух отсутствует, он напрочь отказался верить, что у него тоже есть что-то своё, особенное…

Когда стало понятно, что у Андрея серьёзные проблемы с выступлениями, была драка…

Миронов был в поездке, ему позвонила жена и со слезами рассказывала, что едва-едва сумела остановить сыновей.

– Хорошо ещё Зина была и охрана…

– А причина? – Миронов понимал, что у мальчишек это бывает.

Повздорили, поругались, помахали кулаками, помирились… Только судя по докладу охраны, всё было несколько серьёзнее, чем обычная ссора из-за пустяка.

– Я так поняла, что Коля и Женя начали высмеивать Андрюшу. Ну что ему трудно выступать. Начали рассказывать, что в зале зрители от его игры превращаются в жутких тварей…

Приехав, Пётр Иванович попытался поговорить с младшим и старшим сыновьями, и если с Женькой проблем не возникло – он быстро согласился с тем, что издеваться над чужим страхом подло, то Николай привычно заперся в себе и только хмыкал, явно ни капли не чувствуя себя виноватым.

– Странно ощущать себя настолько беспомощным! – злился Миронов, отправив сыновей к лучшим психоаналитикам. Андрея – в надежде, что он сможет избавиться от фобии, Женьку – для профилактики, а Николая – в попытке докопаться до проблемы и исправить её.

– Да… надо признать, что если бы поход по психологам и психоаналитикам помогал бы всем, то было бы несоизмеримо проще жить! – обречённо раздумывал Миронов. – А главное-то что? Коля вообще не считает себя неправым, вот и не собирается что-то обсуждать, и, тем более менять.

***

Майские праздники во владениях Вяземских проходили неожиданно шумно.

Ирина приехала уставшая, словно выпитая до дна кучей работы и напряжением, связанным с постоянным и навязчивым присутствием Николая.

– Мам… хочется треснуть его штативом и прикопать в реактивах! – вздохнула она, добравшись до Марины Леонидовны. – Жаль, что с начальством так поступать не принято. И что самое обидное – он ведёт себя исключительно прилично! Даже по морде дать не за что. Но достал уже до печёнок!

– Так не нравится? – посочувствовала Марина, невольно покосившись за окно, где до её супруга в очередной раз стремился добраться её петух.

Антон Игоревич Вяземский, поминутно оборачиваясь, но делая вид, что беззаботно прогуливается, шествовал по садовой дорожке, не подозревая, что его ждут впереди.

– Засадную тактику освоил! Не петух, а чистое золото! – машинально отметила она, порадовавшись за Антона, – Хорошо, что я козу на другом конце участка привязала – она там газон выстригает, а то бежал бы Тошенька с визгом и воплями, как на прошлой неделе.

За Антоном Вяземским наблюдала не только супруга, но и кот Ирины Семён Семёнович Горбунков.

Он, как существо, занятое и уставшее за рабочую неделю, наслаждался заслуженным отдыхом, не забывая прислушиваться к рассказу хозяйки.

– Хотя я и так всё знаю – она же мне лично рассказывает. Вот… дорваться бы мне до этого паррразита!

Кот с боевым заслуженным опытом по низведению до уровня мыла и сшибанию всяких разных ненадёжных типов, пристающих к его хозяйке, многое может сделать… Только вот добраться до того загадочного места под названием «работа» он, увы и ах, не в состоянии.

Пришлось Семёну Семёновичу ограничиться оказанием ежедневной стрессокогтительной и нервоумурлыкивающей помощи.

Ирина тоже невольно отвлеклась от обсуждения своего упёртого до невозможности работодателя, глядя, как её отец встретился с петухом…

– Мам… а чего это он делает, а?

– Бежит, а теперь прыгает. А вот сейчас орать будет, что я во всём виновата и распустила проклятый курятник.

– Ма-ри-нааааа, это тыыыы в.. ёммм… ааатаааа… – отрывки слов, потерявшихся от повышенной физической активности Антона Игоревича, застревали в кустах и опадали бессильным прахом на дорожки.

– Помчался деду твоему жаловаться, – рассмеялась Марина. – До сих пор не понял, чудак-человек, что Игоря Вадимовича всё это чрезвычайно развлекает. Он утверждает, что Антону физическая нагрузка только на пользу, и если петуху это не сложно, то пусть он и дальше… гм… сторожит территорию.

– Петуху, как я понимаю, это совершенно не сложно!

– Именно. Весь курятник с нетерпением ждёт, когда же начнётся очередная серия, а деда твоего зовёт полюбоваться на дивное зрелище его личная курица.

– Марфунья уже стала лично дедовской?

– Да, он попросил меня её уступить – утверждает, что у этой курицы больше химического чутья, чем у подавляющего большинства его ассистентов и помощников. На ночь Марфунья уходит в курятник, а утром – бежит к твоему деду. Да… мы отвлеклись, извини… так что там с Николаем?

– Он, насколько я понимаю, вбил себе в голову, что я должна стать его женой. Причём всё это без малейших признаков влюблённости, я уж про остальное молчу. Мне лично он приятен примерно, как сероводород!