Дорога к вершине

Когда Гриня и Миша подросли, и купать детей в детских тазах стало делом несподручным, мама Надя решилась водить их к подруге Любе. Подруга с мужем и двумя дочерьми жила в их же посёлке, но в новом обустроенном пятиэтажном доме со всеми составляющими комфорта: тёплым туалетом, ванной комнатой и горячим водоснабжением.

Не желая стеснять Любу и её семью, Надежда Алексеевна медлила до последнего и, лишь убедившись, что другой альтернативы у неё нет, она воспользовалась-таки предложением подруги.

Гриня и Миша, для которых купание в ванной было в новинку, отнеслись к еженедельным походам в гости иначе, чем мать, и сразу оценили преимущества.

Мама набирала им полную ванную тёплой воды, выделяла час на игры и уходила на кухню, к подруге, предоставляя детям возможность вволю наплескаться.

Излюбленной забавой мальчишек в ванной сразу же стали морские плавания. Братья приносили с собой деревянные кораблики, которые им выстругал дед Лёша, и играли в страну Заокеанию, попадая во время своих плаваний во всевозможные передряги.

Нередко после подобных водных игр ванная комната тёти Любы оказывалась с потолка до пола забрызгана водой, что вызывало неизменное негодование Надежды Алексеевны и стыд её перед подругой.

– Вы злоупотребляете гостеприимством! – стараясь не повышать голос, отчитывала она сыновей. – Когда вы, наконец, научитесь вести себя, как подобает в приличном обществе?

Ребята способны были играть в ванной по несколько часов кряду, но мама Надя, бдительно следящая, чтобы дети не шибко буйствовали, по истечении условленного времени приходила и с ходу, без предупреждения, принималась намыливать младшего сына вехоткой.

Чтобы подобная участь не постигла и его, Гриня старался не задерживаться с продолжением игр, брал собственную мочалку и спешно начинал мыться сам. Втайне Надежда Алексеевна именно на такую самостоятельность и рассчитывала, но виду не подавала.

После мытья, чистые и распаренные, братья шлёпали на кухню, где их уже поджидали приготовленные тётей Любой чай и десерт: как правило, это были булочки, пирожки или печенье. И, подкрепившись, спешили в детскую, к девочкам.

Дети рисовали, играли в прятки, обменивались наклейками и вкладышами от жевательных резинок. Совместно играли в «дом» или в «магазин» и делились по парам всегда одинаково: Гриня объединялся с Катей, а Миша с Юлей, как с близкими по возрасту.

Дети чудесно ладили меж собой, но Надежда Алексеевна всё же, испытывая неловкость, непрестанно искала возможность приходить к подруге реже, дабы, как она выражалась, «не напрягать людей».

Именно поэтому она и Андрей Олегович приняли решение раз в месяц водить детей в поселковую общественную баню.

Это начинание тут же поддержали и родители Надежды Алексеевны, заявив, что в баню будут ходить вместе с ними, чем удивили и одновременно обрадовали дочь. И поэтому Гриня с Мишей, родители и дед Лёша с бабой Ниной каждое последнее воскресенье месяца, начиная с середины октября и завершая маем, стали посещать общественную баню.

Всякий раз, поджидая приезд родителей и подготавливая детей, мама Надя шутливо восклицала:

– Собираемся-собираемся, да поживей! На мыле кататься, тазики пинать, – и смеялась.

Дед и бабушка приезжали на машине, семейство усаживалось в салон, и по ухабистым поселковым улочкам они отправлялись в баню.

По очереди дед усаживал на колени внуков, и счастливые Гриня с Мишей крутили «баранку».

В фойе бани имелся кафетерий, в нём продавали супы, каши, выпечку и соки.

Не успев сдать в гардероб верхнюю одежду, братья за обе руки тащили смеющегося деда к прилавку, выпрашивая купить им по стакану сока.

– Мне томатного! – просил Гриня.

– А мне апельсинового, слышь, деда?! – тряс его за рукав Миша.

В бане царил невыветриваемый запах распаренных веников и мыла.

Иногда, прежде чем идти мыться, родители заводили сыновей в парикмахерскую, что располагалась по соседству с гардеробом, а потом разделялись. Гриня, Миша, дед и отец шли в мужское банное отделение, а мама с бабушкой – в женское.

По выходным в бане неизменно было многолюдно. Шумела наливаемая вода.

Отец и дед высматривали свободные места и шагали к ним, держа мальчиков за руки, стараясь не поскользнуться на кафельном полу. Затем брали тазы и набирали в них воду.

Но больше всего папа Андрей и дед Лёша боготворили баню за её парилку.

– Сейчас пройдёмся по вашим спинкам веничком, все сопли течь перестанут, – приговаривали отец и дед, похлёстывая вениками по тоненьким спинам Грини и Миши.

Парилка и в действительности оказывалась чудотворным лекарством. Насморк проходил, будто не бывало.

Походы к тёте Любе и в общественную баню прерывались на период с мая по октябрь. Вместо них мама Надя, папа Андрей и дети раз в неделю по выходным ездили к деду Лёше и бабе Нине, у которых имелась собственная летняя банька, стоявшая неподалёку от их дома.

В ней Алексей Иванович раскочегаривал печь настолько крепко, что человек, оказавшийся внутри парильни, не мог в ней находиться дольше пяти минут.

Гриня с Мишей часто старались участвовать в растопке печи, им даже хотелось делать это самостоятельно, но дед им этого не позволял, считая, что мальчики для этого слишком юны и недостаточно ответственны.

Устав от растопки под присмотром, ребята убегали на улицу играть в войнушку. Находя себе упругие крепкие ветки, они шли с таким «оружием» на «армию врага». «Врагом», «фашистами» были заросли крапивы.

Рубя воображаемыми саблями головы неприятелю, братья оставляли за собой целое поле брани, весьма похожее на обычный сенокос.

Живущие по соседству от Грининых дедушки и бабушки деревенские мальчишки, завидев, с каким запалом юные братья бросались на крапиву, нередко присоединялись к ним, желая и себя проявить в качестве бесстрашных бойцов-освободителей.

Час-другой Гриня и Миша без устали могли рубить растения и лишь после, измотанные, пыльные и насквозь пропотевшие, но при этом весьма собой довольные, шли мыться.

В баню мальчики больше всего любили ходить с дедом, стремясь продемонстрировать ему свои терпение и выдержку, стараясь находиться в парилке как можно дольше.

Но надолго их не хватало, каждые пять минут братья выскакивали в предбанник остыть и подышать прохладным воздухом. Тягаться с дедом было не под силу: деду не было равных. Во всяком случае, Гриня не знал никого, кто смог бы как его дед Лёша на протяжении часа-другого находиться в этой неистовой жаре, поддерживая температуру, да ещё и приговаривая: