Дорога Короля

Сулинин вздохнул и снова зарылся поглубже в свою нору под грудой обломков: ему нужно было хоть немного согреться и восстановить силы. Завтра он упакует остатки протухшего драконьего мяса и двинется пешком в ту же сторону, куда улетел Дольгаль. Бедный Дольгаль! Ему ни за что не найти в безжизненной, выжженной дотла стране тех птиц, которых маленькая дракониха с такой жадностью пожирала, едва проклюнувшись из яйца! А он, Сулинин, постарается пройти как можно дальше и по дороге будет внимательно высматривать следы, оставленные посланником и его юным питомцем: кусочки скорлупы и, может быть — бывший Драконий Смотритель очень на это надеялся, желая добра и Высокой королеве, и всем Южным землям, — случайно уцелевшие перья из крыльев сильфа.

Пол и Карен Андерсон ВЕРА (Перевод И. Тогоевой)

Находясь далеко на северо-западе, за горами Бешеной Лошади, Илэнд считался беднейшим из графств. Народу там проживало немного, да и гости забредали так редко, что многим Илэнд казался каким-то неведомым, богом забытым царством. А между тем тамошние жители были вполне довольны своей жизнью и даже счастливы. Процветали крупные фермы, земли которых раскинулись по берегам реки Люты. Приземистые, крытые тростником, но вполне крепкие глинобитные хижины собирались в стайки, образовывая уютные деревушки. Лесорубы и углежоги трудились в Исунгском лесу, что на юге графства, а шахтеры добывали руду в шахтах среди северо-западных холмов Нар. У слияния рек Карумкил и Люты стоял город Йорун. Может, жители других графств и назвали бы его просто «большой деревней», да только имелись там и свой зал собраний, и своя церковь, и свой рынок, и даже несколько небольших, но вполне успешно действующих фабрик. А в грех городских тавернах народу было всегда полным-полно.

На севере и на востоке плодородные земли плавно сменялись безлесными пустошами, густо заросшими вереском и пучками высокой дикой травы. Там, на берегах темных озер, шуршал густой тростник, а над водой носились стаи птиц; в траве паслись олени, на них охотились волки, но, кроме волков из зверья, на пустошах водились только зайцы, лисы и прочая мелочь. Люди бывали в этих местах нечасто. Только пастухи порой пригоняли туда на выпас свои стада да забредали немногочисленные охотники; впрочем, последние предпочитали охотиться все же в лесу или на холмах. Но ни один охотник или пастух никогда не осмеливался отойти слишком далеко от реки, ибо всего в двух-трех днях пути от нее раскинулись страшные Сумеречные болота.

Чрезвычайно удаленное от центра и живущее слишком скромной жизнью, чтобы привлечь к себе внимание бандитов или завоевателей, графство Илэнд, в общем, вполне обеспечивало себя и даже имело кое-какие излишки для торговли и обмена — если, конечно, кому-то из странствующих торговцев удавалось перебраться через горы и по дороге, вьющейся вдоль опушки леса Исунг, прийти в Йорун.

Порой между обитателями Илэнда случались, конечно, ссоры, перебранки и даже вооруженные столкновения, но в основном жили они мирно и дружно, стараясь помогать друг другу. Местный священник отправлял все необходимые обряды и освящал все, что нужно было освятить, а в свободное время занимался самой обыкновенной торговлей. Мировой судья возглавлял собрания графства, производил аресты преступников и наказывал их, что, впрочем, случалось крайне редко, а также осуществлял справедливый суд между теми спорщиками, что являлись к нему сами по доброй воле. Он же собирал и налоги, большая часть которых шла королю.

Эта его обязанность была, разумеется, не слишком по душе остальным жителям, однако людям пришлось смириться с налогами, как пришлось им смириться и с собственными недугами, и с болезнями животных и растений, и с тем, что к старости сила любого живого существа постепенно иссякает.

Но в целом, как уже говорилось, жизнь у обитателей Илэнда была вполне благополучной, а смерть — легкой.

И тут явились гоблины.

Первым о них сообщил жителям Йоруна охотник Орик. Преследуя оленя на дальних вересковых пустошах Мимринга, он еще издали заметил нечто странное и решил подойти поближе и поглядеть. Однако гончие его вдруг отказались идти в ту сторону; они крутились и прыгали возле Орика, отчаянно скулили и, сколько он ни свистел и ни ругался, дальше так и не пошли. Молодой охотник плюнул и с отвагой и безрассудством юности двинулся дальше один.

Казавшийся издали странный предмет оказался маленькой крепостью из черного камня. В стенах ее не было не только дверей, но, похоже, и окон. Крепость занимала примерно акр земли, но имела какую-то на редкость неправильную, даже, пожалуй, отталкивающую форму. Стены ее были высотой в три человеческих роста; крыша сложена из неровных слюдяных плит; сторожевые башни по углам торчали как-то криво, и между ними виднелось множество каминных труб, среди которых не было ни одной похожей на другую. Там были трубы тонкие и длинные; толстые и приземистые; с неровными, зубчатыми краями; конусо- и куполообразные — в общем, самой различной формы, но все исключительно безобразные и какие-то кривоватые.

Пронзительный промозглый ветер воровато шуршал в зарослях вереска и дрока, поднимая в воздух комки серых сухих водорослей, выброшенных морем на берег, и это унылое зрелище то и дело скрывалось в дыму, клубами валившем из каминных труб. Орик уловил запах какого-то странного жаркого, и запах этот вызвал у него не приступ голода, а скорее тошноту. Ему стало не по себе, и он поспешил уйти оттуда.

В ту ночь ему пришлось устроить привал у костра, ибо до дома было еще неблизко, но спал он плохо, как бы вполглаза, и его мучили кошмарные видения: невысокие уродливые тени метались вокруг в неровном свете костра, слышалось какое-то невнятное бормотание и хихиканье, да и гончие его не спали, а скулили и жались к нему, поджимая хвосты.

— Но это же невозможно! — возразил Орику мировой судья, внимательно его выслушав. — Крепость же должен был кто-то строить, а уж строителей бы сразу заметили. Но ты утверждаешь, что не видел ничьих следов — ни людских, ни оставленных повозками, верно?

— Если эта крепость создана обитателями Сумеречных болот, то в ее внезапном появлении ничего невозможного нет, — мягко промолвил священник. — Нам необходимо отправиться туда и посмотреть собственными глазами.

Итак, возглавляемый охотником, судьей и священником отряд самых храбрых мужчин Йоруна вышел в путь. По большей части люди были вооружены ножами, топорами, косами да цепами, но кое у кого имелись все же старинные мечи или алебарды, принесенные еще дедом или прадедом того или иного счастливчика с одной из великих войн маркграфа. Люди довольно скоро отыскали на вересковой пустоши тот безобразный замок, о котором рассказывал Орик, и остановились у его стен, дрожа под мелким холодным дождем. Судья несколько раз призывно крикнул, несколько раз протрубил в рог, затем объехал вокруг замка, то и дело стучась в его стены, но никто ему так и не ответил.

Орик чувствовал: ему необходимо доказать всем, что к нему вернулась былая храбрость, а потому велел приятелям подсадить его и залез на крышу замка. Острые края слюдяных пластин в кровь изрезали ему руки и изодрали крепкие кожаные штаны, пока он полз по крутому скату крыши к той каминной трубе, над которой вроде бы дыма видно не было. Когда же он наконец заглянул в трубу, страшный жар опалил ему глаза, но он успел увидеть, как глубоко под ним, точно в преисподней, светятся белым светом раскаленные угли, над которыми пляшет голубоватое пламя. Орик быстро сполз с крыши и сообщил:

— Никто из нас этим путем внутрь никогда не проникнет!

Его окровавленные ладони вскоре сильно воспалились и очень долго не заживали.

Ничем не смог помочь людям и священник со своими молитвами и обрядами — ни в тот день, ни потом.

И люди вернулись домой. Вот только мир их с этого дня страшным образом переменился. Теперь он был исполнен горя и печали, ибо в семьях вдруг странным образом стали пропадать дети. Особенно на удаленных фермах. Только что отнятые от груди младенцы исчезали по ночам прямо из колыбелей! Оказалось, что даже если ставни и двери крепко заперты изнутри, щеколды в них приподнимаются сами собой, и внутрь прокрадывается некто, отлично видящий в темноте, оставляя на мягкой земле следы маленьких узких ступней с длинными, похожими на когти пальцами. Ни одна гончая не желала идти по этим следам! И все следы, сразу за селеньем исчезая в зарослях вереска, вели к загадочной черной крепости!