Дорога Перемен. Дилогия

Я его понимал, руда на болоте – это его спасение. Металла в деревне было мало, а вот таких мест, где его можно добывать, вокруг деревни вообще не было. Потому и ценятся те же гвозди и изделия кузнеца. Отец не скрывал от сельчан, где берет руду, но, когда говорил в каком лесу он его добывает, интерес пропадал. Для местных этот лес был недобрым местом, слишком уж много на их глазах в лес заходило ватаг и слишком мало людей из него возвращалось. Как обычно, чем больше риск, тем больше куш. Вот и получалось, что для сельского кузнеца наша семья неплохо жила, да мяса ели немного, но уж точно больше односельчан. Охота в этих местах почти ничего не приносит, рядом мало кто из животных обитает, вот и перебиваются, кто как может, кто грибами, кто рыбой, все в малых количествах, конечно. Поля сеют, но сколько тех полей на почти скалистой местности. А если кто и добывает что-то, то особо не рассказывает. На днях мама поделилась, ей подруга сказала, что скоро ближе к городу переедут, там тоже деревни есть. Купят дом и будут в поле сеять, по ее мнению, лучше, чем тут. Вот и получается, что постоянный источник дохода намного лучше, чем его отсутствие. Поэтому и отец цепляется за то болото как за спасательный круг, хоть и может сложить там голову всякий раз, как идет за рудой.

А скрил его обрадовал, видимо, приблизительно знает, за сколько можно продать добычу, вот и радуется удаче. Кстати, надо бы напроситься к бабке знахарке сходить, может и правда будет покупать растения. Она их сама собирает, но уже старая, все больше покупает и варит с них настойки, как, опять же, говорила мне мама.

Надо как-то образовываться, а то топором махать как джедай – это хорошо, но нужны и другие навыки. Кто знает, может и сама бабка меня чему-то научит. Есть пару мыслей, как в теории эти зелья улучшить, но будем смотреть.

Отец мне не отказал, и вот мы с ним идем к знахарке. Как только мы подошли к дому, я сразу понял, что личное ученичество мне не светит, ибо дом ухожен, а во дворе что-то делала молодая девушка в два раза старше меня.

– Доброе утро, Юла. А Югана дома? – спросил отец.

– Доброе утро, дядя Рокол, сейчас я ее позову, – ответила девушка.

Через минут десять пришла женщина неопределенного возраста, по виду он колебался от ста и до бесконечности. Но, походу, бабка знала толк в каких-то своих травках, раз по пути к нам у нее не отпала никакая конечность. Но глаза были не под стать внешности, удивительной силы они были, не у каждого и в двадцать они горят так, как у нее.

– Здравствуй, здравствуй, милок. Раз уж пришёл, значит что-то хочешь. Ну так говори, не молчи, смотря в мои ясные очи, – тут я не понял, это она так всегда говорит или над нами сейчас подшучивает.

– Здравствуй, бабушка Югана, по делу, конечно. Но для начала вот вам от женушки моей кушанье, она специально для вас старалась. – каким-то чересчур уважительным был отец.

– Здравствую, как видишь, Роклик, а ты вот что-то перестал меня проведывать. Наверно думал, что уже того, уплыла я на лодке в море цветов. Эээ нет, пока еще рано. Перестал ты навещать бабку, которая тебя вот таким из мамы вынимала, – и показала на свою свернутую в дулю кисть, –совсем уже забывать стал старую. Не придешь, не заглянешь, а вдруг мне помощь какая нужна. А за гостинцы спасибо, уважила меня Локуша, привет ей передай, и пускай зайдет ко мне, скажи, есть разговор, – пожурила отца, но и похвалила маму бабка.

– Прости, бабушка, сама знаешь, как я живу: лес, дом кузня. Вот вчера повезло нам с сыном, скрил напал, – и отец передал ей сверток, при этом смутившись от слов Юганы.

Развернув сверток, а затем ненадолго туда заглянув и сразу же закрыв, она перевела взгляд на отца и сказала:

– Ясно, зачем путь проделал, хочешь продать их, но купец будет только через десять дней, вот и решил их в зелье отмочить, чтоб сберечь к продаже, ведь права я, милок?

– Да, бабушка, так и есть, сколько будет стоить зелье? – поинтересовался отец.

– Милок, а знаешь, что чем свежее эти яйки, тем забористее получается зельеце чудотворное? От него любой кривой меч выпрямится и заточку свою будет держать дольше. А вот если их отмочить, то зельеце то и в половину не будет таким могучим.

– Ну хотя бы что-то заработаем, не выкидывать же, – слова бабки отцу явно не понравились.

– Ну, милок, есть у меня к тебе дельце. Что ты скажешь, если я из них сварю тот чудо-экстракт, в котором уж больно часто нуждается в наше время мужской род. А это счастьеце мужское я своему знакомому торговцу сама продам, мы с ним знаемся уже давно, – с ухмылкой произнесла старушка.

– Бабушка, я, конечно, не против, и сколько можно будет выручить с него?

– Понимаешь, Роклик, уж больно необычный отвар из них готовится. Кроме того, что ты мне дал, еще кое-что надо, да и по рецепту далеко не каждый может сварить. Вот получается, что зелье, которое в простонародье кличут Богатырский Дрын, а в более культурных заведениях Алмазное Жало, стоит недешево, но с тобой разделить по-честному, поделюсь пиисять на пиисять! – сказала ушлая старуха.

– Эх, бабка, ты не меняешься, но что по-честному я согласен. Ну так сколько выйдет то? – снова в нетерпении спросил отец.

– Там, милок, видно будет, давно я цену на это зелье не слышала, вот у купца знакомого своего, с которым часто связь держала, и спрошу, – сказала бабушка-тролль. – Но уж если зельеце получится такое, как надо, то не меньше золотого – это раньше оно так стоило, а сейчас я и не знаю, во сколько его ценит мужской род, а может уже и женский, но точно скажу после разговора со знакомым, – продолжила Яга.

– Ладно, бабушка, договорились, но тут я не только ради этого, сын мой хочет с тобой говорить, – наконец дошли до интересующего меня вопроса.

– Пущай говорит, если уже умеет! – начала ехидна, смотря на меня своими прожекторами.

– Бабушка Югана, мы с отцом иногда ходим в лес, а там, как я заметил, есть множество растений и трав. Может быть из того леса ты что-то используешь в зельях? – спросил я с надеждой на дальнейший заработок.

– Конечно, юнец, использую, только вот в последнее время нет доступа к травам оттуда. Вижу я, что дело и у тебя есть ко мне, хочешь ты мне травы продавать из мест не столь отдаленных, да? – опять ухмыльнулась бабка, разгадав мой план.

– Да, бабушка Югана, только вот не знаю я трав, не могли бы вы меня обучить их распознавать? – я все еще не терял надежды.

– Ну, милок, тут дело непростое, но из уважения к твоему предку помогу. Приходи через три дня с утра, так уж и быть расскажу тебе о местной флоре. Но взамен ты мне травы будешь продавать со скидкой, ты понял? – не упустила своего предприимчивая древесная

– Конечно, я буду очень старательным, все понял, бабушка Югана, – с радостью согласился я.

– Ну ладно, мы пойдем, бабушка, не хворай! – попрощался со старушкой отец.

– До встречи, бабушка! – присоединился я к нему.

– Не хворай, Роклик, смотри, чтоб мне Локуша не сказала, что и твой меч искривился! Зельеце ты знаешь, где взять!

Отец после ее слов резко стал краснее рака и поспешил на выход.

– Отец, а что, у тебя есть меч, и он кривой? Ты ж кузнец, мог бы и выровнять! – решил я потроллить старшего, старательно сдерживая улыбку.

– Нету у меня меча, и не слушай ты эту каргу, вечно она что не надо бормочет! – отмахнулся от моего вопроса, все еще красный как буряк, отец.