Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути
Шрифт:
В те годы за офицеров еще шли почти сплошь образованные женщины и девушки. И на «точках» насчитывалось немало женщин с высшим образованием, родом с больших городов, в том числе и землячек Ани (результат местонахождения военного училища). Последнее обстоятельство позволило ей довольно быстро адаптироваться в новой среде. Налицо был парадокс: эти женщины, учившиеся на педагогов, инженеров, экономистов, товароведов… здесь топили печки, собирали хворост, руками стирали белье, копали огороды, сажали овощи, и почти никто не работал – негде было. Но это еще полбеды – они все мучились здесь с детьми, баней и туалетом. Дети, естественно, часто болели, а на «точке» по штату из медперсонала предусмотрен лишь фельдшер-солдат, обычно неопытный молодой медик и уж конечно не педиатр. Туалет, дощатая будка на улице, являлся главным врагом здоровья женщин и потому в холода они вынуждены были «ходить» в ведро, прямо дома. И все равно, многие именно в туалете застуживались и потом мучились по-женски. Один из необходимых атрибутов жены неблатного советского офицера – железобетонное здоровье. Если такового нет, то не стоило и замуж за военного выходить – и себе и мужу жизнь отравишь.
Увы, и с помывкой имелись
Когда Аня рассказала мужу, конечно без подробностей, что многие здешние женщины как ей показалось, неважно выглядят, тот еще более укрепился в мысли, расшибиться, но устроить для своей жены сносное существование. Тем не менее, сначала это не получилось, ибо Федор был всего лишь лейтенант, и Ане ничего не оставалось, как наравне с прочими женщинами впрягаться в «воз» точечной жизни, учиться делать все то, что она в своей городской жизни, за маминой спиной, не делала и не знала как делать. И здесь им обоим помогала любовь. Даже если дни ужасные, желанная ночь все сглаживала и исправляла. К тому же служба у Федора сразу пошла неплохо, и ему пророчили быстрое продвижение. Анна со временем определила, что среди жен офицеров существует примерно та же субординация, что и среди их мужей. Главная на «точке» командирша, жена командира дивизиона, затем по «рангу» идут начальница штаба, замполитша и так далее. Причем жены командира и его замов держаться отдельно и как бы составляют местную «элиту». За два года службы на своем первом дивизионе и Федор, и Аня осознали одну бесспорную истину: на «точке» командир Бог и Царь. Даже командир полка не имеет такой всеобъемлющей власти, какой обладает командир дивизиона на своей «точке» Ну, что может командир полка? Ну, наказать, испортить жизнь офицеру, не более того. К тому же, как и все прочие офицеры, он живет в квартире в городе, где уже не он хозяин, тут и горком, и райком, и милиция. А над командиром дивизиона-«точки» никого нет, он может воздействовать не только на офицера, но и на его семью, потому что буквально все: квартиры, магазин, продсклад, санчасть, автотранспорт, личный состав… – все в его распоряжении, в его власти. И не дай Бог кому-то из офицеров, прапорщиков или их жен конфликтовать с командиром или его женой – податься некуда, кругом горы, до командира полка и начальника политотдела далеко, а командир дивизиона вот он, рядом. Довольно быстро Аня поняла и как много зависит на «точке» от жены командира. Умная и в то же время властная командирша – второй человек в дивизионе, а если муж тряпка и под каблуком у жены, то и первый – она фактически командует через мужа (само собой исключая боевую работу).
В 1969 году Федора перевели с повышением на вот эту точку, располагавшуюся на границе совхозов Бухтарминский и Коммунарский. Здесь у Ратниковых родился Игорь. На первой «дальней» Аня рожать боялась, слишком далеко и тяжело было добираться до роддома, а она ни собой, ни ребенком рисковать не хотела. Тем более на той точке иной раз роды приходилось принимать фельдшеру-солдату, и случались мертворожденные, а один раз едва не умерла сама роженица. Здесь же условия оказались гораздо лучше, тут до поселка и города имелась прямая дорога и Ратниковы решились на ребенка. Вообще-то они планировали не менее трех детей, но как говориться, человек предполагает, а Господь располагает…
В письме Вера чуть не через предложение справлялась про племянника, сообщала, что к Новому году пришлет посылку с полюбившимися ему за время годичного пребывания у нее в Люберцах «Фантой» и «Пепси-колой». «Дался же он ей, хоть бы про племянницу слово написала», – Ратников неодобрительно хмыкнул и отложил письмо.
– Всем привет, тебе, конечно, персональный, – громко сказал он Игорю.
– Я знаю, прочитал, отозвался сын из комнаты.
– Да, Ань, в Военторге просили месячную выручку и отчет с первой оказией передать, – Ратников обращался к жене так будто они вчера и не ссорились.
Восьмой год Анна работала продавцом в дивизионном магазине. До того не получалось. Сначала дети маленькие были, да и на поступление в Академию надеялись. Затем место продавца (свято место) долго не освобождалось. Аня, имея рядом мужа командира дивизиона, ничего не боялась, ни ревизий, ни военторговских чиновников, ни неожиданных проверок кооперирующегося с ними начальника тыла полка. За годы службы Ратников «оброс» хорошими знакомыми в самых различных организациях, прежде всего в Новой Бухтарме, в том числе в ОРСе и других. Потому связываться с Ратниковым даже матерым тыловикам-ворюгам было себе дороже. Работа Ане хоть и не нравилась, но давала немало выгод. Даже при абсолютно честном ведении торговли неглупый продавец никогда не остается в накладе. Если же немного «крутиться» то «навар» и немалый обеспечен. Это Ане еще давно-давно, когда отдавала ее в торговый техникум, внушила ее мать Анастасия Андреевна. Но чего Аня никогда не позволяла себе, то это не пользовалась такими низкими, но весьма распространенными
в военной торговле приемами, как обсчет и обвешивание солдат. Но уж зато в «привоз» промтоварного «дефицита» для семей офицеров, она сначала отбирала все что хотела для себя, и только потом запускала в магазин других женщин. Благодаря этому она, как никто на «точке» одевала детей, да и сама прибарахлялась. Правда, ей самой с годами одеваться становилось все сложнее. Ей уже требовался 54–56 размер, а модные красивые женские вещи, что привозили в Военторг, обычно не превышали 50-го…13
Первоначально Федор так гладко продвигался по службе, что Аня уверовала – на «точке» они долго не задержаться. Но научиться пришлось не только огородом заниматься, но и в холодной воде стирать, и с командиршами ладить. При такой жизни Аня не могла не измениться внешне. К большому неудовольствию Федора ее руки постепенно утрачивали свою припухлую мягкость и сама она из резвой, но нежной девушки превращалась в сильную, выносливую женщину. У нее оказалось в наличии одно из необходимых качеств офицерской жены, крепкое здоровье, и она не стала в результате неустроенности и лишений больной развалиной. Не потеряла она и женской стати, привлекательности. Даже сильно располнев после первых родов, Анна «исхитрилась добавить» в основном в тех местах, увеличение объема которых не уродуют женщину.
Присутствовала в точечной жизни одна особенность, которая прельщала Анну – ей нравилось быть командиршей. Оценивая прочих виденных ею командирш, она отмечала их сильные и слабые стороны, поведение, степень влияния на мужа и жизнь «точки». Когда Федор получил капитана и его вновь перевели на другую «точку» уже начальником штаба дивизиона, она по-прежнему не сомневалась, что ждать уже недолго – мужу обязательно дадут дивизион и, покомандовав им года два, он поступит в академию. Тогда Аня еще не осознавала, чего она хочет больше, вернуться к городской жизни или стать командиршей. Конечно, вернуться в привычную, благоустроенную в бытовом плане среду очень хотелось, но и перспектива стать первой «дамой» дивизиона, ох как манила.
У Ивана Алексеевича Бунина есть рассказ «Темные аллеи». Там главная героиня, содержательница постоялого двора, уважаемая хозяйка с головой, умело ведущая дело. Опустим главную, любовную сюжетную линию, а лишь выделим третьестепенную, обнародованную в рассказе – образ женщины-хозяйки. Сколько их тогда было на Руси, таких хозяек, владевших и руководивших либо совместно с мужьями, или в одиночку всякого рода поместьями, заведениями, фабриками, заводами, своими большими домами – не счесть. В советское время из той эпохи получил известность далеко не лучший персонаж, горьковская литературная героиня Васса Железнова. Но до Октября 17-го в России существовал целый слой женщин-хозяек, самого различного происхождения и классовой принадлежности. Сохранился этот тип и в советское время – природу ведь никакими ГУЛАГами не истребишь. Только вот чем они могли руководить в условиях ликвидации частной собственности? Разве что отдельные мужланки-матюгальницы пробивались в председательши колхозов, типа той, которую сыграла в фильме «Простая история» одна из самых грубых и неженственных актрис советского кино Нонна Мордюкова, ну еще в школьные директора или детсадовские заведующие. Имел место и такой пример, когда бывшая ткачиха Фурцева руководила всей советской культурой. Но в основном уделом советских хозяек стало «руководство» в пределах своих малогабаритных квартир или домиков. Возможности проявить себя женщинам с хозяйскими наклонностями в советское время были крайне ограничены. Видимо у Ани тоже имела место эта тяга, доставшаяся от кого-то из ее давних предков-мещан – она желала ощущать себя хоть и неофициальной, но хозяйкой, пусть даже на такой вот «точке». Может быть и со свекровью у Ани не получились взаимоотношения, потому что там нашла коса на камень. Две сильные, волевые хозяйки, одна пожилая, так и не удовлетворившая это свое подсознательное желание, вторая молодая, но тоже в душе хозяйка и тоже еще не удовлетворившая… Ане в этом плане повезло больше чем свекрови. Она в какой-то степени получила такую возможность.
Ратников стал-таки командиром дивизиона, но значительно позже, чем они с Аней рассчитывали. В начальниках штаба его продержали более трех лет и только к 30-ти годам он, наконец, получил назначение опять сюда, на точку, располагавшуюся на границе земель двух совхозов Бухтарминского и Коммунарского. Дочь родилась, когда и он и Аня уже начали терять веру в свою счастливую звезду. Нервы супругов все чаще сдавали, они ссорились, искали недостатки друг у друга (последним в основном грешила Аня). Сказалось это или нет на рождении Люды, но девочка росла слабой и болезненной, часто пропускала школу, оттого училась неважно.
Приняв дивизион, Ратников опять воспрял духом, у него вновь вроде бы замаячили радужные перспективы. К тому же он получил, наконец, возможность устроить более или менее приемлемые условия для жизни своей семьи. Именно его усилия в этой области оказались совершенно неожиданны и непонятны для окружающих, вызывали недоумение и даже возмущение прочих офицеров и особенно их жен. Действительно такого до него не делал ни один командир: никто не строил только для своей семьи отдельного утепленного туалета, никто до него не решался, наплевав на все циркулярные запреты, возить свою жену и детей в ту же больницу на боевом тягаче, если отсутствовали или были неисправны транспортные машины. Никто до него не начинал строить отдельную офицерскую баню. И хоть в последнем случае Ратников старался не только для себя и своей семьи, но и для всех офицеров и их семей, но и это сначала показалось чем-то необычным, отклонением от исконных принципов «точечного» существования. И еще многое в поведении Ратникова не нравилось ни сослуживцам, ни полковому начальству. Но чего он не делал, того чего не гнушались некоторые командиры дивизионов, так это не воровал продукты с дивизионного продсклада, и не присваивал себе ни в каком виде солдатских грошей и переводов. Правда солдаты у Ратникова «пахали» крепко и не только на боевой работе. Все бытовые объекты на дивизионе он возводил без помощи из полка, солдатскими руками. Сам себя он оправдывал тем, что имеет на это право, раз высокое командование и страна не удосужились обеспечить человеческие условия для жизни на отдаленных «точках».