Дорога в Рим

Слегка успокоенный зрелищем, Ромул вернулся к себе. Прицепив к поясу гладиус и кинжал, он решил не надевать доспехов и не брать щита: меч с кинжалом и без того насторожат охранников Цезаря, а рисковать тем, что его не пропустят к диктатору, сегодня нельзя. Напоследок Ромул прикрепил к тунике две золотые фалеры, которыми несказанно гордился. Награды помогут миновать стражу, а может, и напомнят Цезарю о трех предыдущих встречах и тогда диктатор серьезнее отнесется к предупреждениям Ромула.

Гаруспик с неизменной секирой на плече уже ждал у выхода. Ромул не удивился, лишь в очередной раз оценил его преданность: что бы Тарквиний ни думал о Риме и Цезаре, в решающий миг он будет рядом.

— Удачи!

— Спасибо, — ответил Ромул. — Надеюсь, она не понадобится.

— А как насчет Фабиолы? — После вчерашнего гадания гаруспик впервые упомянул о девушке.

— Я не стану ее упоминать. А уж как повернется дело после ареста заговорщиков — не знаю. — Ромул, словно смиряясь с неизбежным, пожал плечами. — Все в воле богов. Если обойдется, поговорю с Фабиолой после.

Темные глаза Тарквиния смотрели непроницаемо.

— Увидимся у сената.

Они обменялись коротким рукопожатием, и Ромул шагнул к двери. За порогом, в предрассветной прохладе, уже ждал Маттий. Не говоря ни слова, они двинулись в путь, однако мальчишка, явно сгорающий от любопытства, вскоре не выдержал:

— Куда мы идем?

— К особняку Цезаря.

— Зачем? — изумился Маттий. — Тарквиний что-то увидел, да? Вчера при гадании?

— Да. — Ромул решил не вдаваться в детали.

Впрочем, деталей и не требовалось. Рим кипел слухами, а Маттий, хоть и совсем юнец, прекрасно ориентировался в городской жизни.

— Это потому, что Цезаря хотят убить, да? Зачем еще идти к нему в такую рань, да еще с гладиусом?

Ромул, несмотря на мрачный настрой, улыбнулся.

— Тебя не проведешь, — признал он.

— Я угадал! — подпрыгнул Маттий и через миг осторожно поинтересовался: — А мы только вдвоем? Ты и я?

Голос слегка дрожал, и Ромул глянул вниз: несмотря на явный испуг, Маттий сжимал в руке ржавый кухонный нож — наверное, достал из-под туники. Ромул одобрительно хмыкнул: парнишка смел не по летам — его не заботит, есть ли у Рима правитель и жив ли Цезарь, он здесь лишь для того, чтобы помогать другу.

— Смелости тебе не занимать, но сегодня драться не будешь. — Ромул потрепал его по худенькому плечу. — Там будут ветераны. И Тарквиний.

— Отлично, — с облегчением выдохнул Маттий. — Но если что — я рядом.

Вспомнив себя в его возрасте, Ромул незаметно улыбнулся.

Вскоре перед ними уже замаячил дворец — нынешний «домус» Цезаря на Палатине. В едва бледнеющем рассветном сумраке проступал фасад, который недавно принялись переделывать так, чтобы особняк напоминал храм. Работы только начались, и здание скрывали строительные леса; в их тени Ромул с Маттием подошли к входу незамеченными.

— Стой! — окликнули их от окованных железом дверей, где на страже стояли четверо солдат. — Кто такие?

— Ромул, ветеран Двадцать восьмого легиона, — ответил юноша, выступая из тени. — И Маттий с Целийского холма.

Солдат скривил губы.

— По какому делу?

Ромул повернулся, чтобы в свете факела блеснули награды, и стражник удивленно замер: две золотые фалеры — редкость даже для бывалых солдат.

— Я хочу видеть Цезаря, — заявил Ромул.

— Прямо сейчас? — хмыкнул второй стражник. — В такую рань?

— Срочное дело.

— Мне плевать, — ответил первый солдат. — Прочь отсюда. Возвращайся после полудня. Может, тогда повезет.

— Я не могу ждать.

Стражники недоверчиво переглянулись, и первый направил пилум прямо в грудь Ромулу.

— Катись отсюда со своим прихвостнем, — рявкнул он. — Живо!

Ромул не пошевелился.

— Скажи Цезарю, что его спрашивает раб, убивший эфиопского быка. Раб, которому диктатор даровал свободу.

Необычайное спокойствие Ромула и странная просьба сбили стражников с толку. Первый солдат, нахмурясь, пошел советоваться с оптионом, и тот через миг вышел к дверям, по пути надевая шлем. Окинув Ромула мутным от усталости взглядом, он раздраженно выслушал его просьбу.

— Что у тебя за дело? — бросил он.

— Я скажу об этом только Цезарю, — ответил Ромул самым невыразительным голосом, на какой был способен. Излишняя резкость может все погубить, а этого Ромул допустить не мог.

Оптион пристально оглядел юношу.

— А это откуда? — указал он на золотые фалеры.

— Одну получил в Руспине, другую в Тапсе.

— За что?

Ромул коротко объяснил, и взгляд оптиона тут же изменился.

— Подожди, — велел он и исчез в здании.

Не обращая внимания на сердитые взгляды стражников, Ромул облокотился на строительную подпорку. Маттий, явно испуганный, от него не отходил. Оптион вернулся через полчаса.

— Цезарь тебя примет. Оружие оставь здесь.

Охранники, не ожидавшие такого поворота, во все глаза смотрели на Ромула, и он отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

— Я скоро, — пообещал он Маттию, вручая ему клинки вместе с поясом, и тихо добавил: — Не болтай тут.

Мальчишка кивнул, гордый от возложенной на него ответственности.

Вслед за оптионом Ромул вошел в атриум, скудно освещенный немногими факелами; даже в тусклых отблесках было видно, что в доме царит роскошь. Умело выложенная мозаика вилась по полу пышными узорами, на стенах красовались фрески, каждую нишу украшала великолепная греческая статуя. В саду, за распахнутыми дверями таблинума, журчал фонтан.

Оптион ввел юношу в одно из помещений, окружающих центральный двор. Небольшая комната, словно в противовес роскоши остального дома, была убрана по-спартански: кроме бюста Цезаря здесь стояли лишь заваленный документами письменный стол, кресло с кожаной спинкой и два боковых стола, гнущиеся под тяжестью пергаментных и папирусных свитков. Молодой раб зажег расставленные по комнате масляные лампы, комната наполнилась теплым золотистым светом.

Сделав знак Ромулу ждать напротив письменного стола, оптион вышел. Ожидание тянулось, и Ромул вдруг подумал о Фабиоле: чем она сейчас занята? Последними приготовлениями? А вдруг она появится и в сенате? Ромул вздрогнул: биться за Цезаря с собственной сестрой?! Юпитер, не дай такого испытания! «А как ты тогда поступишь?» — вдруг всплыло в голове.