Дорога во тьму

Прошло еще несколько тяжелых секунд, и начал понимать, что душат меня скорее пыль и вонь, забивающая ноздри, мешая вдохнуть, а оглушает грохот взрывов и падающих камней. Сквозь кровавую пелену, с трудом разомкнув глаза, различил чей-то силуэт, склонившийся надо мной:

– Сеньор Ансело! Слышите меня? Постарайтесь встать, нужно идти, мы сможем выбраться, сеньор! – говоривший тряс меня за плечи, акцент казался смутно знакомым.

Но я не стал заострять внимание, точно помню голоса моих мучителей, и это не один из них, а значит, мне нет до него дела.

Шум нарастал, хотя возможно просто возвращается острота слуха, потому что теперь я улавливал крики людей, треск и выстрелы, отдаленный гул винтов самолетов.

– Уходим, сеньор, уходим! – между кашлем, продолжал взывать голос, поднимая меня на ноги. – Стены рушатся, можем сбежать, но следует торопиться.

Я находился все там же, в тесной камере, но все вокруг изменилось. Пыль так плотно окружила пространство, что я ничего не мог разобрать, доверившись помощнику, легкие тоже раздирало надсадным кашлем, а внутренности скручивало от нестерпимой жажды. Но слух подтверждал, что он прав - осыпались камни, трещали перекрытия, пол под нами вздрагивал. В первый момент боялся поверить, чтобы не понадеяться напрасно, но все же явственно чувствовал дующий в лицо сквозняк с запахом едкого дыма плавящейся проводки или тлеющей резины. Значит, часть тюрьмы действительно пострадала, возможно, от бомбежки, и это, безусловно, выигрышный билет на свободу!

Позволив незнакомому здоровяку забросить мою руку ему на плечи, спотыкаясь, практически наощупь мы двинулись на поиски бреши в стене. Кто-то толкнул нас сзади, оказалось, из соседней камеры с покореженными прутьями двери, вывалился еще один узник, желающий воспользоваться случаем к побегу. Ладонь сама по себе сомкнулась на

его горле при попытке протиснуться мимо нас в узком, задымленном коридоре. Сдавленное ругательство на немецком языке лишь ускорило его участь. Не прошло и минуты, как я отбросило обескровленный труп в сторону. Не

передать, каким невероятным облегчением разлилась живительная влага по иссохшему нутру, возвращая силы, скорость и… жажду! Да, ее не стало меньше, напротив, кровавая пелена вновь опустилась на глаза, и дико оскалившись, оттолкнув помощника, я рванул за поворот по переходу туда, откуда едва слышно раздавались отчаянные призывы о помощи.

Рухнувший кусок кирпичной стены чуть не погреб меня под обломками, но я проскочил мимо и добрался до коридора, идущего параллельно тому, откуда выбрался. Здесь также по обеим сторонам шли тесные камеры, с решетчатыми дверями. Но! Джек-пот – именно сюда угодил один из снарядов, вместо крайнего ряда зияла внушительная дыра, за которой виднелось черно-бархатное небо, покрытое звездами. Пыли было меньше, ее сдувал

свежий ночной ветер, и я с наслаждением вдохнул практически забытый запах природы. Однако тут же в ноздри ударил еще более сладостный аромат. Кровь! В уцелевшей части камер находилось несколько человек, скорее всего, оборотни-подопытные, они же и умоляли вызволить их из клеток. Кто-то явно был ранен осколками, но в них достаточно крови. Да, милые мои, я помогу вам, непременно.

Схватив ближайшего за руку сквозь решетку, резко притянул к себе, не обращая внимания на попытки вырваться и истошные крики, и жадно впился в запястье, чувствуя, как тело наливается былой силой и остановить меня теперь мало кто сможет.

Мой спаситель, последовав примеру, опустошил второго узника. Последний оборотень, завывая от ужаса, тщетно пытался отползти от решетки, забившись в угол камеры. Злорадно ухмыльнувшись, я дотянулся и поймал его за ногу. Продолжая жаждать крови, не собирался отказывать себе, словно хотел напиться впрок или отыгрывался, пусть в малой степени, на тюремщиках. Рассудком понимая, что сиюминутно не смогу по-настоящему отомстить, чтобы заглушить немного черную злобу, но хотя бы лишу их ценного исследовательского материала. Даже не желая больше выпить ни капли, в любом случае, не оставил бы здесь ни одного живого оборотня.

Покончив с третьим, нетерпеливо отмахнулся от верзилы, настойчиво убеждающего, что пора покинуть здание, ведь оно уже буквально трещало по швам, грозя обрушиться полностью. Наконец взглянул на него внимательнее. Надо же, как тесен мир. Мексиканец-деревенщина Маркос, которому однажды помог на темной улице Парижа не убить девчонку, а позже сделал ему документы. Однако, полезно порой совершать добрые дела, сейчас мне моя бескорыстность очень пригодилась. Уж не знаю, каким бесом занесло сюда этого недотепу, но он точно пришелся мне на пользу.

Из дальней камеры высунулась рука, усиленно привлекающая внимание. Кто-то очень желает быть поскорее выпитым, мелькнула злая насмешливая мысль.

– Джори! – оттуда же донесся еще один знакомый голос. – Это я, Астор! Вытащи меня отсюда!

Да это наш механик, до сих пор жив, оказывается. Я не испытывал по этому поводу никаких эмоций, кроме, пожалуй, равнодушия, но мой чересчур благодарный добродетель мексиканец уже сбивал замок с решетки. Если хочет тащить обузу – его дело, я же планировал завершить начатое. Понимая, что времени на распитие крови уже

не остается, просто быстро свернул шеи оставшимся двум оборотням в соседней камере.

Астор, измученный и бледный, с трудом, но держащийся на ногах направился к бреши в стене, поддерживаемый Маркосом, но потом обернулся ко мне.

– Джори, помоги Жофроа, не бросай его, он хороший парень. Ему осколком голову пробило, но он точно еще жив, пожалуйста! – крикнул оборотень, решив испытать остатки моего терпения.

По инерции посмотрев в камеру, глянул на раненого. У того с разбитого лба стекали струйки крови, заливая лицо, но прислушавшись, понял - он в самом деле еще дышит. Что ж, придется добить. Но тут что-то насторожило, - эти выдающиеся уши невозможно забыть. Да сегодня прямо вечер встречи старых друзей! – мысль одновременно и развеселила меня и взбесила окончательно. Этот Жофроа - сын министра Катри и счастливый супруг малышки

Гизель. Дьявол его задери, он-то тут как? Видно мечты префекта о нормальной жизни для сына, не сбылись.

Да, такую пташку действительно не оставишь. Может и рано сейчас думать об этом, но, видимо, привычка никогда

не упускать свой шанс неистребима. Не представляю, что творится теперь за стенами нашей тюрьмы, но при любом

исходе войны задание лорда Гэбриэла остается в силе, пока я жив, а значит, вечная благодарность главного

парижского оборотня сможет значительно облегчить мои поиски.

В соседнем помещении с грохотом обрушился потолок, и меня обдало песком и пылью, медлить уже нельзя. Перекинув через плечо Катри младшего, спрыгнул со стены вслед за Маркосом и Астором. Размытыми неясными тенями мы пронеслись по двору, с легкостью избегая света мельтешащих прожекторов. Снаружи шум и скрежет еще больше усилился, крики и команды на немецком неосознанно заставили лицо измениться до звериного оскала, нестерпимо хотелось повернуть в ту сторону и не останавливаться, пока каждая вражеская гнида не затихнет в ночи. Но сейчас не время для мести. Если поддаться импульсу, можно и ошибку совершить, а подобной роскоши я себе больше не позволю.