Дорога за горизонт

Дело не ладилось. У минного барказа обнаружились неполадки с машиной, и он уже добрых полтора часа болтался рядом с канонеркой. Помочь им ничем не могли – инженер-механик «Дождя» уже сутки не вылезал из кочегарки, а командовавший передачей мин лейтенант Шамов, как назло, сильно поранил руку. Мины надо было перегружать, уголь – принимать; рабочих рук отчаянно не хватало, но Никонов не стал пристраивать бездельничающего гардемарина Игнациуса к полезному делу, а принялся рассказывать о своих драгоценных минах.

На корме «Дождя», на временном дощатом слипе, выстроились три мины; остальные уже были на барказе или на «Вайткуле». Никонов провёл пальцем по тросовому плетению стопора, подёргал сосновый брусок-подпорку, и выжидающе глянул на Воленьку. Тот понял намёк – подошёл, проверил узлы, убедился, что мина крепко держится поверх якорного «блина». Дело было важное – якорь мины должен быть надёжно принайтовлен; стоит ему слететь при подъёме, и многопудовый чугунный блин, рухнув в воду, сорвёт с петель вьюшку, закреплённую в нижней части мины.

– В мине системы Герца, как и в системе Нобеля, длину минрепа устанавливают вручную. А в новой конструкции… – Никонов говорил тихо, будто не объяснял, а отвечал урок:

– … в новой конструкции применён штерто-грузовой метод. Вы, надеюсь, уже знаете, что это такое?

Конструкции гальваноударных мин в училище еще не проходили; ни принятых на флоте системах Герца и Нобеля, ни более ранней, времён турецкой войны, мины Якоби. Но за время пребывания на «Особом отряде», Воленька успел поинтересоваться и старыми системами, и новинками – и теперь спешил блеснуть знаниями.

– Так точно, господин капитан второго ранга! При использовании этого ме… простите, метода лейтенанта Азарова [50] , вьюшка с минрепом крепится не на корпусе мины, а на якоре, и оснащается стопором, состоящим из щеколды и штерта с грузом. Когда мину сбрасывают за борт, она остаётся на плаву. Штерт под действием груза оттягивает щеколду, позволяя минрепу сматываться с вьюшки. Якорь тонет, разматывая минреп; груз на штерте касается дна раньше его, – тогда натяжение ослабевает, и щеколда стопорит вьюшку. Якорь тем временем продолжает тонуть, увлекая мину на глубину, которая соответствует длине штерта с грузом. А её можно установить заранее, на палубе – и никакие промеры не нужны!

50

Этот метод установки мин был предложен в 1882 году командиром миноносца «Сухум» лейтенантом Н. Н. Азаровым и долго был основным в русском флоте.

Никонов внимательно выслушал и удовлетворённо кивнул.

– Прикажете закрыть? – вытянулся Воленька, указывая на жёсткий брезентовый чехол, аккуратно уложенный на угол деревянного поддона.

– Будьте так любезны. А потом – проверьте и зачехлите оставшиеся две.

Прошло полчаса; машина на барказе наконец затарахтела, и он неспешно, на пятиузловом ходу, пополз к «Вайткуле». Воленька вслед за Никоновым спустился в кают-компанию «Дождя». Помещение было тесным – едва-едва устроиться офицерам канонерки да немногим гостям. За узким, покрытым деревянной решёткой столом, пристроился командир лодки. С палубы доносился зычный голос мичмана Посьета, командовавшего к приборке – угольная погрузка закончилась.

Константинов поздоровался с минёром, удостоил кивка Воленьку и вернулся к бумагам. Он предпочитал работать здесь, благо, на малых кораблях традиции кают-компании были не столь строги, как на броненосных фрегатах – сказывалась всеобщая теснота. Никонов пододвинул стул и сел, указав Воленьке на место рядом с собой.

– Значит, хотите пойти по минной части, гардемарин? Похвально; дело это новое, развиваться – сделаете карьеру, если хорошо его изучите. Скучать не придётся – на миноносцах служба самая лихая, за этими корабликами будущее. Кто у вас преподаёт гальваническую часть?

– Старший инженер-механик [51] Лессер.

– Знаменитый Лёнчик? Хотя какая разница – всё равно ни гвоздя не знаете, сужу по своим гардемаринским годам. Но – не беда, научитесь. Главное, не стесняйтесь спрашивать, и тогда я из вас сделаю минёра!

– Есть! – ответил Воленька, возликовав в душе. – Разрешите закурить?

– Запомните, юноша – заговорил вдруг из своего угла командир. – В кают-компании для этого ничьего разрешения вам не требуется.

51

Старший инженер-механик – должностное звание VII класса Табеля о рангах на русском императорском флоте. Введено в 1886 г. взамен звания подполковника Корпуса инженер-механиков флота.

– Держите спички. – Никонов усмехнулся смущенному гардемарину.

– Благодарю, господин капитан второго ранга!

Никонов поднял голову к подволоку и густо выпустил дым.

– Опять неверно: Сергей Алексеевич. Традиции кают-компании незыблемы, юноша, даже на самых скромных кораблях. Вне службы – только без чинов, по имени-отчеству.

– Ясно, госп… Сергей Алексеевич! – радостно отчеканил Воленька.

По трапу простучали башмаки и в дверь влетел встрёпанный гардемарин Романов. Никонов удивлённо поднял брови – вид у царского отпрыска был далеко не парадный. Раскраснелся, щека поцарапана, голландка в угольной пыли. В руке – чёрный пластиковый чехол с рацией. Увидев офицеров, юноша подобрался:

– Дозвольте обратиться… господин лейтенант?

Константинов отложил бумаги.

– В чём дело, гардемарин?

Георгий повертел в руках рацию и выпалил:

– Господин штурман передаёт, что свободных людей нет, некому мыть шлюпки после угольной погрузки.

– Нехорошо, – согласился Константинов и поглядел на Воленьку. – О минном деле вы потом побеседуете, а пока…

Тот обречённо кивнул. Обычно за шлюпками занимаются приписанные к ним матросы, но сегодня угольный аврал, да ещё и поломка холодильника, и мины… похоже, сегодня ему не судьба отвертеться от приборки.

– Да и вы, гардемарин, – обратился к Георгию командир. – оставьте пока ваше… устройство, помогите товарищу. Сергей Алексеевич, вы обойдётесь некоторое время без этого беспроволочного телефона?

– Угольную погрузку мы закончили, мины с барказа на пароход приняты. Пока обойдёмся флажками, не горит. Ступайте, господа. – кивнул он мальчикам.

Георгий с Воленькой переглянулись, чётко, по уставному повернулись через левое плечо и полезли на палубу. Служба продолжалась.

III

Из путевых записок О. И. Семёнова.

Песок скрипнул под килем. «Элеонора», подталкиваемая руками пятерки дюжих негров, скользнула на свободную воду. Гребцы ловко вскарабкались на борт и принялись разбирать тонкие вёсла. Старший над гребцами негр что-то гортанно заорал, и «команда», побросав вёсла, кинулась ставить невысокую мачту с длинным, косо висящим реем. Я вздохнул, повернулся к озеру спиной и пошёл к груде барахла, сваленного на траве, шагах в ста от уреза воды.

Озеро Виктория, или Виктория-Ньянза – как именовал его в дневниках Юнкер – надоело нам хуже горькой редьки. А ведь недавно ещё мы замирали от восхищения при виде невозможных закатов над водной гладью, любовался ибисами и чёрными цаплями, высматривал в камышах парочки робких болотных антилоп сиатаунга! Но стада экзотических животных приелись ещё по пути, и к озеру мы добрались с изрядно притупленными ощущениями. Меня, помнится, поразило великое множество крокодилов – и в воде, и на берегах. Они косяками тянулись за лодкой; казачки сперва стреляли чешуйчатых гадов, но оценив масштаб задачи, оставили эту затею – разве что особо нахальная тварь, подобравшись слишком близко, получала багром по плоской башке и, обидевшись, отваливала.