Дорогая кузина

Симе стало жаль оскобленную подругу Льва. Она наверняка хотела быть с ним, но тот ее не учитывал.

— Люди все чувствуют, Лев Аполлонович! — наставительно объяснил Илья. — Ощущают флюиды. И раз догадываются, что вы — убежденный холостяк, то с них и взятки гладки. Чувства — они всегда ответные. Если человек чего-то не имеет — значит, не хочет этого иметь. Если бы хотел, добился бы своего!

— Да, ты, кажется, прав, — пробурчал Лев Аполлонович. — А по этому поводу тост! — Он словно пытался замять неловкость своих слов и прорвавшихся чувств. — За вас двоих! — он посмотрел в сторону Ильи и Лидочки. Те с любопытством глядели на него. — Чтобы и дальше у вас все продолжалось так, как сейчас! Чтобы жили вместе, чтобы вместе вам было хорошо, чтобы любовь жила и дальше! А потом, может, и поженитесь?

— Может быть, — Илья почесал нос.

— Тогда меня позовите на свадьбу, ладно? В качестве свидетеля! А то я никогда не был на свадьбе и в загсе! Возьмете?

— Возьмем, — пообещал Илья.

— Слышали? — обратился Лев Аполлонович ко всем. — Мое место свидетеля забронировано!

Все согласно и миролюбиво закивали головами.

— Так вот, — продолжал он, — а потом, глядишь, у вас появятся дети!

— Пока мы не собираемся, — заулыбался Илья. — Но потом — возможно. А сейчас куда нам с ними?

— Я понимаю! За это самое будущее! — провозгласил Лев Аполлонович.

Все дружно одобрительно чокнулись. Стаканы поехали над столом, встречаясь и расходясь, весело сталкиваясь. Снова зазвенели вилки о тарелки.

— Давайте тост за именинника! — крикнула Сима. — Просто за нашего Илюшу!

— Илюшу? — опять раздался голос уже пьяного вдрызг хозяина. — Какого такого Илюшу? За Илью! Человеку двадцать, можно ск-ть, лет! И он уже не И-люша, а взрослый мух-шына, к-торому пора качать в люльке несколько детей! Э-э-эх! — жестко добавил он с каким-то сурововато-мирным мужицким укором.

Все ошеломленно замолчали, раздумывая, почему Лев Аполлонович махнул аж на несколько детей. А потом выпили "просто за Илюшу".

Инга не появлялась, и Сима подумала, что она не придет.

Прошло еще некоторое время, и вдруг молчаливый, тяжело шевелящийся Лев Аполлонович, медленно подняв опущенную голову и уперев руки в колени, пронзительно и холодно посмотрел на сидящих напротив Илью и Лидочку, заставив их в страхе передернуться, обжег взглядом и неожиданно свирепо и твердо произнес:

— Морды сейчас вам я набью, вот что! Поняли?

Наступило молчание. Растерянная Лидочка перестала улыбаться. Илья оторвался от тарелки и ответно взглянул на хозяина. Тот уставился исподлобья застывшим мутным взглядом. А потом стукнул коротко, резко и сильно кулаком по столу. И громко злобно повторил:

— Всем сейчас морды буду бить!

К Льву Аполлоновичу проворно подбежала его подруга.

— Милок, я умоляю тебя, — проговорила она, прижимая руки к груди. — Перестань! Довольно! Пойдем! Я уложу тебя спать!

Лев Аполлонович сидел неподвижным отекшим камнем и молчал. Тусклое сознание замерло, казалось, навсегда.

— Милок! Ну, хватит, прошу! — голос подруги задрожал измученно и нервно. Было понятно, что она успела по-черному намучиться со своим дружком. — Пойдем в комнату!

— Я люблю тебя, — сказал задумчиво Лев Аполлонович и поцеловал ей руку, наклонившись вниз. А затем деловито обернулся ко всем остальным и заорал: — Всех сейчас ногами бить буду!

Тут, не выдержав, встал Илья. Немного привыкший к подобному, он подошел с другой стороны к хозяину и, стараясь его не бояться, спокойно стал уговаривать уйти к себе и лечь баиньки.

Лев Аполлонович, кряхтя, нехотя встал. Но, сделав два шага, налетел на стул, чуть не упал, вовремя подхваченный под локоть Ильей, едва не сбил с ног ахнувшую в испуге подругу и опрокинул на пол тарелку.

— Да что же ты делаешь?! — истерично, чуть не плача, закричала подруга.

— Ну, прости, налетел сослепу! — проговорил, тяжело ворочая языком, Лев Аполлонович. — Я же близорукий! Видишь, во! Очки на мне! — и он неверным пьяным пальцем указал на стекла своих очков. — Не вижу!

— А раз ты в них не видишь, то зачем тогда тебе очки?! — завопила подруга и резким движением, схватив за дужку, стащила очки с возлюбленного и осторожно положила их на тумбочку.

Лев Аполлонович дернулся вперед, поддерживаемый с двух сторон подругой и Ильей. Но, пройдя несколько шагов, рухнул на пол огромной подкошенной колодой.

Все безмолвно смотрели на лежащего без движения, вырубившегося хозяина. Сжавшаяся от страха Сима жалела, что пришла сюда, и мечтала поскорее отсюда выбраться. Как тут живет брат? Нет, надо срочно искать ему другое жилье! И какой дурак посоветовал Симе этого Аполлоныча?! То есть дура… Консьержка в подъезде…

— Так, спокойно! — деловито крикнул не растерявшийся Илья. — Нужна помощь. Мужская сила! Добровольцы! Девушки, вы сойдете за одного мужика!

Симе и Лидочке пришлось нехотя встать, взять под командованием Ильи обмякшего и совершенно неподвижного громадного Льва за руки и за ноги, поднять и потащить в другую комнату. Путь оканчивался у кровати, на которую они уложили даже ни разу не пошевелившегося хозяина. Затем все снова вернулись к столу.

— Вынос тела прошел успешно! — объявил Илья.

Проснулся Лев Аполлонович поздно, когда уже стоял белый день. Сильно болела голова. Постанывая, он заворочался. "Уехать бы, — подумал он. — Куда-нибудь далеко. На лесоповал в тайгу, где я работал в ранней молодости. Что там сейчас, интересно? Да куда мне ехать… Мне уже стукнуло сорок. А ведь неплохо податься из Москвы… Денег можно заработать… Бросить все и смыться в тайгу. А потом вернуться, сделав виток. Только я делал его тогда, а что толку?.. Круги в жизни и есть круги…"

Он не знал ничего о том, что происходило на дне рождения Ильи дальше.

Его подруга, оставшись без повелителя, вдруг опустила подбородок, скрестила на могучей груди руки и надрывно, заунывно завела тягучую мелодию. Остальные притихли, обалдев. Женщина выла, тосковала, грустила о своем одиночестве, это было ясно без слов, проклинала тяжкую, несправедливую долю. И в этом ее выкрике-пении выплескивалась измотанная, исстрадавшаяся, изболевшаяся женская душа.

Даже Симочка, давно и сильно жалевшая, что пришла сюда, заслушалась.

— Расслабься! — сказал ей Илья. — Ты боишься Льва?