Дорогая мамуля

Ева извлекла из своего компьютерного файла и распечатала фотографии Бобби, сделанные на месте происшествия, прикрепила их к своей доске.

– Но вот этот инцидент, из-за которого он попал в больницу, не вписывается в сценарий. Я позаботилась, чтобы пройти к нему первой, до того, как она с ним встретится. Он не высказал никаких подозрений, что это она его предала, не подавал никаких признаков. Они были на «прослушке» во время своей прогулки по городу. Из устного доклада Бакстера следует, что они говорили только о покупках и о ленче. Ни слова о Труди, ни слова о каком-то плане или заговоре. Я просто не вижу, что это мог быть он, что это была командная работа. Но…

– Ты боишься, что теплые воспоминания о нем притупляют твои инстинкты?

– Может быть. Мне надо еще подумать. Задание завершено. В списках пассажиров нет совпадений с текущими файлами.

– Да, облом, – разочарованно протянула Ева. – Мы можем попробовать комбинации имен, вымышленные имена.

– Я запущу программу.

Ева выждала, пока он повернулся к ней спиной, чтобы избежать лекции о вреде кофеина, и налила себе еще кофе.

– Ты женат на женщине, ты с ней работаешь, живешь, спишь. Ты же должен что-то почувствовать, если она водит тебя за нос? Если она что-то замышляет? Ну, если ты с ней рядом день за днем, ночь за ночью? Должна же она когда-то проколоться, поскользнуться, что-то такое сделать, чтобы ты встревожился, насторожился?

– Ты знаешь такое выражение: «любовь слепа»?

– Я думаю, это чушь. Похоть ослепляет, это точно. Хотя бы на краткое время. А любовь обостряет зрение. Ты начинаешь видеть лучше, яснее, потому что чувствуешь больше, чем раньше.

Его губы изогнулись в улыбке. Рорк подошел к ней, коснулся ее волос, ее лица.

– Мне кажется, это самое романтичное, что я когда-либо слышал из твоих уст.

– И ничего это не романтичное, а…

– Молчи! – Он коснулся губами ее губ. – Дай мне этим насладиться. Ты в чем-то права, но любовь может и исказить зрение, заставить тебя видеть вещи такими, какими тебе хотелось бы их видеть. И ты не учла – если мы придерживаемся твоей «интуитивной» версии, будто Зана виновна, – что она тоже может любить Бобби. Может, она хотела освободить его от влияния, которое считала опасным, даже разрушительным, может, это было частью ее мотива.

– И кто из нас романтик? Если мы считаем ее убийцей, значит, это она толкнула своего мужа под машину несколько часов назад. Если это она убила Труди, тогда происшествие с Бобби никак не может быть несчастным случаем или совпадением.

– Да, это ты верно заметила.

– Но у меня ничего нет. У меня в больнице один свидетель, он же подозреваемый. Другая подозреваемая в гостинице под наблюдением. У меня нет доказательств, уличающих одного из них, да и вообще кого бы то ни было, если на то пошло. Мне надо над этим поработать. Перетасовать колоду. Может, выпадет какая-нибудь новая карта.

Ева вспомнила о записях с «прослушки», о потрясающих способностях Рорка, о его навороченной компьютерной лаборатории. Она могла бы попросить его поработать на себя, потратить время. Нет, это неправильно, нечестно. Нельзя начинать так поздно.

– Пожалуй, на сегодня пора сворачиваться. Результаты последнего теста проверим утром.

– Мне это подходит. Может, сначала устроим заплыв? Снимем напряжение.

– Да, это было бы здорово. – Ева направилась к лифту, но вдруг остановилась и прищурилась. – Это твой трюк, чтобы затащить меня в воду голышом?

– Вас любовь точно не ослепляет, лейтенант. Вы видите меня насквозь.

ГЛАВА 17

Снега в сочельник они так и не дождались, зато с новой силой забарабанил по окнам мерзкий ледяной дождь. Теперь, с отвращением подумала Ева, и мостовые, и тротуары покроются ледяной коркой. И это даст городским служащим, обязанным выйти на смену, лишний повод увильнуть от работы.

Был у нее соблазн к ним присоединиться. Она могла бы натянуть тренировочный костюм и работать дома, не соприкасаясь с ледяным катком, в который превратились улицы. Остаться в тепле и комфорте. Она стала готовиться к поездке на работу из чистого упрямства.

– У тебя здесь есть все, что нужно, – напомнил ей Рорк.

– Нет, не все. – Ева застегнула плечевую кобуру. – Здесь у меня нет Финн, например, здесь у меня нет Миры. А я собираюсь просить ее составить психологический портрет Заны и Бобби. Здесь у меня нет того, кому сегодня не повезет заступить на смену в лаборатории. И я хочу заехать в гостиницу и в больницу, провести вторичную проверку.

– Возможно, ты не в курсе. – Рорк вытянул свои длинные ноги, наслаждаясь второй чашкой кофе. – Есть такое замечательное изобретение человечества, как видеотелефон. А некоторые, – как, например, мы здесь, – располагают даже оборудованием для голографических конференций.

– Это не одно и то же. – Ева надела жакет поверх кобуры. – Ты сегодня будешь сидеть дома?

– А если бы я сказал, что да?

– Ты бы солгал. Ты тоже пойдешь на работу, как и я, будешь заканчивать предпраздничные приготовления лично. Ты, гнилой либерал, конечно, отпустишь свой персонал пораньше, но на работу ты пойдешь.

– Если ты останешься, я тоже останусь.

– Я поеду, и ты тоже поедешь. – Ева подошла к нему, обхватила его лицо ладонями и поцеловала. – Увидимся через несколько часов.

– Будь осторожна, хорошо? Дороги небезопасны.

– Как и накачанный дурью наркоман со свинцовой битой в руках, но я ведь справлялась?!

– Я так и думал, поэтому распорядился выделить тебе один из внедорожников. – Рорк поднял бровь, увидев, что она нахмурилась. – Я и сам на таком же поеду, так что тут тебе не о чем спорить.

– Ну и ладно. – Ева бросила взгляд на часы. – Раз уж у тебя приступ заботливости, может, проверишь, как там твой самолет, все ли в порядке с Пибоди?

– Я уже это сделал. Они в воздухе и уже вышли из зоны непогоды. Не забудь перчатки, – крикнул он ей вслед, когда она уже вышла за дверь.

– И нудит, и нудит, и нудит, – проворчала Ева себе под нос.

Но в душе она была ему благодарна и за перчатки, и за тонкую меховую подпушку, неизвестно откуда взявшуюся и пристегнутую изнутри к ее пальто. Интересно, как ему это удалось?

Небо плевалось холодными иголками, коловшими лицо. Ева торопливо забралась в мощную машину. Мотор уже работал, обогреватель был предусмотрительно включен. Ничего этот человек не упускает. Это даже пугало.

Даже в теплой мощной машине, дающей сцепление с дорогой не хуже, чем у танка, ей пришлось вести тяжелую борьбу за каждый дюйм дороги к полицейскому управлению. Если раньше Ева ругала людей, отлынивающих от работы ради продления праздников, называла их лентяями и лежебоками, то теперь она, проклиная все на свете, спрашивала себя, какого черта они не остались дома и почему разъезжают на машинах, неспособных удержаться на дороге.

Дважды она натыкалась на небольшие ДТП. Ей приходилось останавливаться и вылезать из машины, чтобы уточнить, имеются ли пострадавшие, прежде чем сообщить дорожной полиции.

Когда движение опять застопорилось, Ева с наслаждением представила себе, каково было бы просто проехаться по крышам машин, перегородивших ей дорогу. Она не сомневалась, что ее танк с этим справится.

Въехав наконец в гараж управления, Ева убедилась, что больше двадцати процентов ячеек на ее уровне пусты.

– Слейдер, разве ты не в кладбищенской смене?