Дорогая Мэгги
Шрифт:
Ник пристально смотрел на фоторобот, который передал ему Херли. Доктор Дэн выглядел обычным мужчиной, не слишком красивым, но не злодейского вида. Херли описывал его как смуглого, среднего телосложения, примерно пять футов одиннадцать дюймов и двести фунтов [27] . Работа художника отображала остальное – глаза навыкате смотрят из-под выступающего надбровья, впалые щеки, аккуратно подстриженная бородка и прямые темные волосы, зачесанные на скошенный лоб. Вонг, специалист по составлению психологических портретов, предполагала, что он европейской
27
180 сантиметров и 91 килограмм.
– Как он себя держал? – спросил Ник.
Херли сунул руки в карманы и кивнул на Рэмбо:
– Он ведь не кусается?
Ник поднял бровь. Собак боялись многие, но он никогда не подумал бы, что Херли один из них.
– Только если я ему прикажу.
– Тогда я рад, что мы на одной стороне. Он выглядит так, словно готов выиграть схватку с медведем.
– Как доктор Дэн себя держал? – повторил свой вопрос Ник.
Херли нервно взглянул на Рэмбо:
– Казалось, что он благоговеет перед нами. Спрашивал, как мы поступили на работу в полицию. Я тогда решил, что он обычный тип, мечтающий о значке.
– А сейчас?
– Сейчас я думаю, что это была игра. Он просто льстил нашему самолюбию.
«Ну вот, Херли не такой уж тупарь, каким выглядит», – подумал Ник.
– Как думаете, он нацепил бородку, чтобы изменить внешность?
– Честно говоря, я не особо вглядывался в его лицо. Меня больше интересовали поиски улик на месте преступления. – Херли огляделся и впервые заметил, что на стене висят фотографии Мэгги. – Это та репортерша из «Трибюн», что следит за делом? – спросил он.
Ник хотел было пуститься в объяснения, но передумал. Единственная причина, по которой фотографии еще висели на своих местах, состояла в том, что ему понравилось смотреть на них. Любые другие причины выглядели бы как оправдания.
– Да, это она, – сказал Ник и снова вернулся к фотороботу. – У него совершенно обычное лицо, ни родимых пятен, ни шрамов. Не было ли в нем чего-нибудь такого, что помогло бы установить его личность? Например, родинок и татуировок? И во что он был одет?
– В синюю рубашку с длинными рукавами, наглухо застегнутую, и джинсы. Если у него и есть татуировки, то я их не видел. Но возможно, именно поэтому он был так тепло одет – при сотне градусов [28] в тени.
28
Примерно 38 °С.
Но Ник не мог представить в роли доктора Дэна какого-то типа с татуировками.
– Может быть, кто-то из жертв поцарапал или укусил его, и ему не хотелось, чтобы вы это заметили, – сказал он.
Херли пожал плечами:
– Этого нам не узнать.
– Вы можете еще что-нибудь о нем вспомнить? Какие-то особенности его речи? Акцент, например?
Детектив с минуту обдумывал вопрос, но потом покачал головой:
– Нет, акцента у него не было. Хотя говорил он довольно много. Все продолжал и продолжал. Но как только мы выяснили
факты, я перестал вслушиваться в его речи. О чем теперь жалею.Ник тоже жалел об этом.
– Ладно. Давайте запустим фоторобот в массы. Доктор Дэн наверняка раздувается от самомнения после своего представления на берегу. И ищет себе новую жертву, если уже не нашел.
Зазвонил сотовый Ника. Он вытащил его из-под кучи папок и нажал на кнопку «ответ».
– Ник Соренсон.
– Ник, это Мендес. Мне только что звонила Мэгги Рассел. Кажется, доктор Дэн вышел с ней на контакт.
Сердце Ника пропустило удар.
– Он прислал ей письмо?
– Нет, оставил сообщение в голосовой почте.
Какой дерзкий сукин сын. То, что его догадка оказалась верной, было слабым утешением по сравнению с риском, которому теперь подвергалась Мэгги.
– Вы уже прослушали его?
– Нет. Я как раз на пути к ней. Но хотел сперва сообщить вам.
В сознании мелькнули искалеченные тела всех семи жертв, а искушение все бросить и ринуться к Мэгги стало почти непереносимым. Но он не мог раскрыть свое инкогнито. Особенно сейчас, когда доктор Дэн вышел на контакт с газетой. Ради блага расследования ему придется остаться в стороне.
– Сделайте мне копию сообщения, и чем быстрее, тем лучше. И получите ее разрешение на прослушивание ее телефонных линий – дома и на работе. На случай, если он снова ей позвонит.
– Думаете, «Трибюн» позволит нам отслеживать звонки в редакцию?
– Нет, конечно. Вы же знаете, каковы газеты. Их владельцы никогда на это не пойдут из-за возможных проблем с вторжением в частную жизнь. Нам пришлось бы просить ордер, а его не даст ни один судья. Не на прослушивание телефонной линии редакции. Но в офисе Мэгги есть прямая линия. Возможно, они разрешат нам записывать ее – если сама Мэгги разрешит.
– Я посмотрю, что можно сделать.
– Херли встретится с вами дома у Мэгги. Ник отключился и взглянул на Херли.
– Что случилось? – поинтересовался тот.
Пытаясь справиться со страхом, сковавшим его внутренности, Ник перевел взгляд на фотографии Мэгги и Зака, висящие над столом:
– Кажется, доктор Дэн уже наметил себе следующую жертву.
– Репортерша?
– Да.
– Хорошо, что мы знаем, кто она.
– Да. И мы должны сделать все, чтобы его поймать, – пробормотал Ник. Вот только трудно испытывать азарт, когда на другой чаше весов находится жизнь Мэгги.
Мэгги не могла отвести взгляда от фоторобота, который ей оставили Мендес и Херли. После их ухода она уселась на диване с изображением в руке и постаралась в мельчайших подробностях запомнить лицо доктора Дэна.
Он выследил и убил семерых женщин. И он только что оставил ей сообщение, обещая встречу в ближайшем будущем.
Настоящий монстр с таким обычным, простецким лицом? Несправедливо, что ничего во внешности не выдает в нем его сущности, ничто не предупреждает о дьяволе внутри.
– Это он и есть?
Мэгги обернулась и увидела, что ей через плечо заглядывает Дарла. Пока Мэгги встречалась с детективами, подруга развлекала во дворе Зака, но сейчас мальчик спал, и они с Дарлой были одни.
– Как это ни странно, но у него наверняка найдутся друзья и родственники, которые будут потрясены тем, что он сделал, – сказала Мэгги.
Дарла сунула руки в карманы и нахмурилась.
– Мэг, меня от него просто в дрожь бросает. Появляется ощущение, что никому нельзя доверять.