Дорогая Мэгги

– Не могу натянуть эти проклятые колготки, – наконец проворчал он. – Наверное, купил неправильный размер.

Если бы ее жизни не угрожала опасность, Мэгги рассмеялась бы, представив себе эту картину. Из всех знакомых ей мужчин Мендес меньше всех походил на женщину. Но сейчас она была слишком взволнованна, чтобы веселиться.

– Побрейте ноги и оставьте в покое колготки. Просто приезжайте, только оружие не забудьте.

– «Оружие не забудьте». Как вы думаете, кто я такой?

– Полицейский. Приезжайте и займитесь своим «полицейским» делом.

– Дайте мне четверть часа.

Он повесил трубку, а Мэгги осталась стоять на кухне, чувствуя, что пятнадцать минут сейчас сродни вечности. Долго ли взломать окно и заколоть женщину ножом?

Вспомнив, как Мендес описывал работу динера, она открыта ящик с кухонной утварью и вытащила мясницкий нож. Она точно не знала, сможет ли им воспользоваться, но не собиралась ждать безоружной.

Снова зазвонил телефон, она сняла трубку, но никто не ответил. Мэгги положила трубку и подумала, не позвонить ли матери. Ей хотелось помириться, на случай, если сегодня вечером случится самое плохое. Росалин не звонила ей с тех пор, как узнала о Нике, и Мэгги не хотелось, чтобы она чувствовала себя виноватой, если они больше никогда не смогут поговорить.

Но при этом у нее не было никакого желания услышать «я же тебе говорила», если вдруг она случайно упомянет о своих страхах и сомнениях насчет Ника. Да, им с матерью надо поговорить по душам. Но прежде чем это сделать, Мэгги хотелось понять, что она получит от разговора и чем ей придется пожертвовать ради него. Вне зависимости от Ника. Поэтому она решила позвонить не матери, а Дарле. Ей не хотелось прислушиваться к домашним звукам. Не хотелось разглядывать тени перед окнами гаража. Не хотелось отвечать на звонок и слышать только собственный голос.

– Дарла? Это я, – сказала она, когда подруга сняла трубку.

– Мэгги, ты в порядке?

– Да, нормально.

– Сегодня будет длинная ночь. А почему ты звонишь мне? Полиция уже передумала?

– Нет, Мендес никак не наденет колготки.

– Что-что?

– Именно так. А Ник, Зак и Рэмбо уже уехали. Я в полном одиночестве, если не считать полицейских, которые, как предполагается, сидят в засаде где-то по соседству.

– Круто! И о чем только Мендес думает?

– Что надо было лучше смотреть размеры на упаковке.

– Жаль, что он не согласился принять мою помощь, – сказала Дарла. – Он приходил ко мне, чтобы получше узнать, как я выгляжу и что ношу, и я предложила ему помочь одеться. Но он решил, что сам отлично справится.

Прозвучал сигнал о звонке, поставленном в режим ожидания, но Мэгги его проигнорировала.

– Мне кажется, в гараже кто-то есть, – сказала она. – Надеюсь, это полицейский.

– Что? То есть ты имеешь в виду, что это может быть и не он? Я еду к тебе, – сказала Дарла. – Я уйду, когда появится Мендес, но я не хочу, чтобы ты…

– Нет, – прервала ее Мэгги. – Ты не можешь этого сделать. Вдруг доктор Дэн увидит в доме сразу двух Дарл. Тогда все рухнет.

– Думаешь, он следит за домом?

– Да.

– Почему?

Мэгги вздрогнула, как от холода:

– Я это чувствую.

Телефон снова напомнил об ожидающем звонке, но Мэгги не стала переключаться.

– А еще я думаю, что он взял где-то сотовый, – продолжила она, – и названивает мне уже в который раз.

– У меня уже мурашки по коже, – сказала Дар-ла. – Я хочу, чтобы ты позвонила Мендесу и потребовала, чтобы он или еще кто-нибудь немедленно приехали. Позвони Нику и скажи, что больше не хочешь сотрудничать с полицией.

А что, если Ник сам и есть полиция? Мэгги бросила эту мысль как горячую картофелину, как делала всю неделю. Если он полицейский, то сблизился с ней только по одной причине – ради своего расследования. А если так, то ему наплевать на нее. А если ему наплевать… «Прекрати это, Мэгги!»

– Не думаю, что он поддержит меня, если я откажусь помогать полиции, – сказала она, пытаясь упростить ситуацию хотя бы в своих мыслях.

Ожидающий звонок снова напомнил о себе. На этот раз Мэгги попросила Дарлу подождать и переключилась на него. Она думала, что на другом конце провода будет молчание, но услышала голос Ника:

– Мэгги, черт подери, почему ты не брала трубку?

– Потому что кто-то мне звонил и молчал! Меня это пугает!

– Это я звонил, – сказал Ник. – Мой сотовый садится.

Мэгги издала вздох облегчения:

– Слава богу!

– Детка, я здесь недалеко, в переулке, – сказал он. – Слежу за домом и двором. С тобой ничего не случится, я не позволю. Я бы не смог с этим жить.

Он говорил эти слова, чтобы ее успокоить, но сердце у Мэгги все равно замерло.

– Ты сказал, что любишь меня, – напомнила она, стараясь не вцепляться в эту фразу, как в спасательный круг.

– Да, сказал.

– И ты действительно так думаешь?

– Без сомнения.

– Тогда почему ты скрытничаешь? Когда ты расскажешь мне, что происходит?

На какое-то время он замолчал.

– Сейчас не время говорить об этом, малыш. Ты потом поймешь. Просто обещай мне…

– Что обещать?

– Ничего.

– Ты говоришь загадками.

– Мы поговорим об этом позже, – сказал он. – Вешай трубку… – Он прервался, но потом продолжил: – Приехал Мендес на машине Дарлы. Он взял ее ключ от дома и войдет сам. Я просто решил сказать об этом, чтобы ты не пугалась.

– Хорошо.

– Теперь уже недолго, – сказал Ник и повесил трубку. Мэгги услышала, как поворачивается в замке ключ. Она вернулась к разговору с Дарлой и сказала, что должна идти, как раз когда в гостиную ввалился Мендес. Он был в платье из набивной ткани и на высоких каблуках, на голове у него красовался длинный блондинистый парик, а губы были накрашены ярко-красной помадой. Он выглядел как проститутка на стероидах.

– Хорошо, что здесь нет Дарлы, – сказала Мэгги. На лице Мендеса появилось страдальческое выражение.

– Что вы имеете в виду?

– Не важно. Похоже, вам все-таки удалось надеть колготки.

– Ну, не брить же мне ноги.

– А где ваше оружие?

Он приподнял руками искусственную грудь, сделанную из чем-то набитого бюстгальтера огромных размеров.

– Здесь.

– Это объясняет, почему одна грудь ниже другой.

– Что, правда? – Он подошел к зеркалу на дальней стене и попытался поправить переехавшую маскировку.

– А, ладно, – сказал он, поняв, что ничего не получается. – Все равно сталь весит больше туалетной бумаги. С этим я ничего не могу поделать.