Дорогая сестра

– Джессика? Ну, прости. Что-то в последнее время я постоянно вас путаю. – Он пересел на край стола.

– Меня очень легко отличить по морщинам. Я состарилась от беспокойства, – сказала она, тяжело опускаясь на стул.

– От беспокойства по поводу сестры, так?

– Слава Богу, вы понимаете, что меня тревожит, мистер Коллинз!

Наконец-то у нее появился взрослый союзник. Не удивительно, что Элизабет шла к нему со своими проблемами.

– После того, что она сделала, я не могу взять ее назад в «Оракул».

– Я совсем не об этом. – Джес готова была расплакаться.

– Джессика, чем я могу помочь?

– Я не знаю, – выдавила она, еле сдерживая слезы.

И, закрыв лицо руками, она разрыдалась.

Роджер Коллинз сочувственно обнял ее за плечи, дав ей вволю выплакаться. Затем он вложил в ее руку накрахмаленный белый носовой платок и, слегка похлопав ее по плечу, спросил:

– Теперь полегче?

Всхлипывая и вытирая слезы, Джессика кивнула.

– Ну и хорошо. Теперь скажи, в чем все-таки дело.

– Дело в Лиз, в чем же еще? Разве вы не заметили, как она изменилась, мистер Коллинз?

Задумчиво потирая подбородок, учитель признал:

– Ее отношение к работе в «Оракуле» действительно стало совсем другим.

– Вот видите! – Она поняла, что правильно сделала, придя к нему.

– Но, к сожалению, Джессика, я не знаю, что посоветовать. Элизабет действительно изменилась в худшую сторону, но она, по-видимому, этого не понимает.

Джессика почувствовала, как последняя ее надежда улетучилась.

– Что же нам делать? – спросила она жалобно.

– В данный момент я не знаю. Но знаю, по крайней мере, что с Элизабет что-то не в порядке, и буду за ней внимательно наблюдать. И ты тоже. Джессика, будь терпеливой. Ведь никто лучше тебя не сможет помочь Элизабет.

Подходя к дому, Джессика размышляла над своим разговором с мистером Коллинзом. На ступеньках крыльца сидел мрачный Тодд Уилкинз. Это могло значить только одно: еще что-то плохое, связанное с Элизабет.

– Что стряслось, Тодд? – спросила она, присев рядом с ним на ступеньки.

– Ничего хорошего, Джес. Я хотел поговорить с Лиз, но ее нет дома, так что я решил подождать здесь. – Он тяжело вздохнул. – Может быть, настанет конец света, и тогда кончатся мои муки.

Джессика подняла глаза к небу.

– А еще говорят, что я все преувеличиваю! Ну не будь таким мрачным, Тодд. Все образуется. Обязательно, – сказала она, пытаясь его подбодрить.

– А как, Джес? – спросил он в отчаянии.

– Мы должны держать себя в руках. Я только что разговаривала с мистером Коллинзом и…

– Ты разговаривала с мистером Коллинзом?

– Да. А почему это так тебя удивляет?

– Просто это похоже на какую-то иронию судьбы. Я знаю, что Лиз много раз обращалась к нему за советом. Он, наверно, застыл от изумления, когда ты пришла к нему.

– Застыл от изумления? Что ты хочешь этим сказать, Тодд?

– Ну, я хочу сказать, что он привык беседовать со своим лучшим репортером, а не… – Тодд остановился на полуслове, увидев гневное выражение лица Джессики.

– Ты намекаешь, что простой капитан команды болельщиков не может сказать ничего умного! Я не намерена выслушивать подобные намеки, Тодд! Я просто не знаю, куда мне от вас деваться. Как будто мне мало всех этих девчонок в школе, которые говорят со мной только о том, что Лиз пытается отбить их парней…

Она заметила, как Тодд вздрогнул при этих словах, и коснулась его руки.

– Прости, Тодд. Мне не следовало бы этого говорить.

– Почему же? Это правда. – Он встал и с безнадежным видом запустил пальцы в свои темные волосы. – Наверное, я – единственный парень в Ласковой Долине, к кому Элизабет равнодушна.

– Мне ничуть не лучше, чем тебе, Тодд. Знаешь, сколько ко мне подходит ребят, чтобы попросить замолвить за них словечко? Это омерзительно. Они обращаются со мной как с приятелем – со мной, Джессикой Уэйкфилд! – Они оба стали ходить взад и вперед по ступенькам крыльца – Джессика в гневе, Тодд в отчаянии.

– Ты говорила с мистером Коллинзом о Лиз и обо мне? – спросил Тодд.

– Нет, Тодд, – призналась Джессика виновато. – Я говорила о Лиз и о себе.

– Неважно. Он, возможно, прекрасный учитель, Джес, но я не вижу, как он может помочь.

– Не знаю. Но он сказал…

Конец фразы Джессики потонул в реве приближающегося мотоцикла.

Джессика и Тодд повернулись и увидели мчащийся на них мотоцикл, на котором ехали двое. Стоя в изумлении, они смотрели, как Элизабет, сидящая за рулем, лихо подкатила к дому. Взвизгнув тормозами, мотоцикл остановился. Она сняла шлем, и волнистые пряди белокурых волос упали ей на лицо.

– Ну, как получилось, Макс? – спросила Элизабет, с улыбкой поворачиваясь к своему пассажиру, Максу Делону, ведущему гитаристу популярной школьной рок-группы «Друиды».

– Я и не знал, что ты можешь гонять с ветерком, Лиз. Ни одна из девчонок, которых я знаю, так не ездит! Послушай Джес, ты знаешь, какая у тебя сестра?

Джессике вообще-то нравился Макс. Он был хорошим гитаристом. Именно таким в ее представлении должен быть рок-музыкант. Но теперь она пришла в ярость.

– Ездишь на мотоцикле? Элизабет Уэйкфилд, я обо всем расскажу маме с папой, и они отправят тебя в монастырь до конца жизни! – бушевала Джессика.

– Лиз, мне нужно поговорить с тобой, – Тодд взял ее за руку.

Элизабет освободила руку и стояла, глядя на свою сестру и Тодда.

– Разговор с вами обоими как-то не входит сейчас в мои планы.

Джессика открыла было рот, чтобы возмутиться, но сестра уже отвернулась от нее.

– Не исчезай, Макс. Я сейчас выйду, – бросила она.

И на глазах у изумленных Джессики и Тодда Элизабет скрылась в доме.

Глава 10

На красивом лице Джессики появилось выражение панического страха.

– Тодд, ты должен остановить Лиз! – прошептала она. – Ты не можешь позволить ей уехать с Максом.

– А как я могу ее остановить? – прошептал он в ответ. – Кроме того, Макс – хороший парень, правда, его иногда заносит, но, в принципе, ничего. Не такой, как некоторые другие новые друзья твоей сестры.

– Я не имею в виду именно Макса. Я хочу сказать, что ты не должен позволять ей встречаться со всеми подряд, – настаивала Джессика.

– Джес, я не хочу, чтобы она встречалась с другими парнями, ты это знаешь. Но она же не моя собственность. Я не могу указывать, с кем ей встречаться. – Боль и разочарование, казалось, были единственными чувствами, которые мог сейчас испытывать Тодд.