Дорогая, я не изменю(сь)

Встала с барного стула, дотронулась до его ледяной руки и крепко сжала окаменевшие пальцы.

– Влад, это я, Полина. Ты слышишь меня? Это я… – роняя слезы, промолвила я и заглянула в его лицо.

В этот момент бармен уточнил, буду ли я еще что-нибудь заказывать, Влад медленно отвел взгляд от меня к нему и… как будто бы вернулся в реальность.

Глядя на бармена, свел брови к переносице и резко повернулся ко мне.

– У меня не галлюцинация?.. – внезапно охрипнув, спросил он и, словно боясь ошибиться, прошептал: – П-поля?..

– Это я Влад, я жива… я… – И в следующую секунду его ладони оказались на моих щеках.

Он молча водил взглядом по моему лицу, словно все еще не веря, что перед ним действительно я, дотронулся до кончиков темных волос парика, попытался что-то сказать, но, видимо, слова давались ему с большим трудом.

Вместо слов он сгреб меня в объятья и прижал к себе так крепко, словно боялся, что я исчезну, стоит только отпустить.

– Мне столько всего тебе надо сказать, – всхлипнула я, сомкнув руки на широкой спине и прижимаясь лицом к его плечу.

Еще несколько секунд мы не выпускали друг друга из объятий. Его рука скользнула в мои волосы, по шее прокатилось горячее дыхание.

– Это правда ты?.. Это ты?.. – прошептал он и в следующую секунду его пальцы впились в мои ребра.

Внезапно рядом с нами выросла большая фигура, и над ухом раздался голос.

– Влад, может, познакомишь?

Вытерев лицо, оторвала голову от его плеча и подняла взгляд на высокого парня. Незнакомец приветливо улыбнулся и протянул мне руку.

– Максим, – представился он.

– Юля, – пожимая руку, соврала я и взглянула на Влада.

«Сейчас так нужно», – дала понять взглядом.

– Может, пойдемте за столик? – предложил молодой человек.

Мы переглянулись, Влад сжал мою руку.

– Нам срочно нужно уехать. Ты… Ты отдыхай. Все, что закажешь – за мой счет, – похлопал его по плечу и быстро-быстро повел меня в сторону выхода.

Влад не сводил с меня взгляда, когда мы шли по коридору, когда выходили на улицу, а когда подошли к его машине, он словно сорвался с цепи.

Резко развернувшись, с обвинением уставился на меня и прокричал на всю улицу.

– Может, объяснишь, что это, Поля? Что за шутки? Весь этот цирк с пожаром, с похоронами и этот маскарад, – он посмотрел на мои волосы, – зачем все это?

– Влад, я…

– Т-ты… – Он скривил губы, обвел меня горьким взглядом. – Да ты хоть знаешь, что творилось здесь, – постучал кулаком по груди и закричал: – ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИЛО ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ, ПОКА Я ДУМАЛ, ЧТО ТЫ МЕРТВА?

– Влад… – я выставила перед ним ладони, хотела успокоить.

– В день похорон я ехал пьяным за рулем под двести, и мне было плевать, если во что-то врежусь или улечу с дороги, – быстро дыша, говорил он. – После потери любимой девушки я жить не хотел, понимаешь? А ты столько времени где-то…

– Он собирался меня убить! – прокричала я и из глаз хлынули слезы. – Гера поджог дом, я чудом спаслась, а ты спрашиваешь, что это был за цирк? – Стукнула кулаком в его грудь и разрыдалась.

Влад, сведя брови, молча смотрел на меня несколько секунд, сощурил глаза.

– Что эта мразь сделал? – не своим голосом переспросил он. – Поджог дом?..

Его руки превратились в две кувалды, лицо стало злым до неузнаваемости.

– Где он?

– Давай я сначала все расскажу, а потом…

– Где он, Полина? – крикнул Влад.

– В Питере, – всхлипнула я. – Я хочу вместе с тобой завтра поехать туда и…

– И я убью эту тварь, – ледяным тоном проговорил Влад.

Он поднял голову к черному небу, медленно провел рукой по волосам, болезненно скривил лицо и резко притянул меня к себе.

– Я похоронил тебя, понимаешь?

Отодвинувшись от меня, пристально посмотрел в глаза, и в его взгляде отразилось столько боли, что не передать словами. Горячие ладони сжали мои щеки, он склонился к моему лицу.

– Прости, что не смогла сказать раньше… – глядя на него мокрыми глазами, обронила я. – Нельзя, чтобы он узнал, что я выжи…

И он закрыл мне рот поцелуем.

Отчаянным, желанным, и настолько скучающим, что я в два счета потеряла голову и повисла в его руках, как тряпичная кукла.

Перестало существовать абсолютно все: улица, дома, фонари, неоновые огни кальянной. Только его руки, впивающиеся в мое тело и горячие губы – способные сводить с ума с каждым движением.

Всю дорогу до дома Влад держал меня за руку, а я рассказывала обо всем, что случилось в рыбацком домике: как ждала звонка от доктора, как собиралась сообщить Гере новость, что беременна. И… как узнала, что анализы были отрицательными.

Я ничего от него не скрывала.

Влад был готов сорваться в Питер той же ночью – сгорал от желания придушить Степанова. И только когда я выложила ему наш с Перовым план, он немного остыл.

– Если это по какой-то причине не сработает, то я лично заживо закопаю его в земле, – пообещал он.

До сих пор по телу бегает отряд мурашек, когда я вспоминаю ночь, проведенную с ним в его квартире.

Как целовались на пороге, едва он закрыл входную дверь, как он подхватил меня на руки и отнес в кровать, где вздернул мое платье и припал губами к животу.

Я быстро дыша следила взглядом за его сумасшедшими руками, нетерпеливо ждала поцелуев в губы, в шею, и по всему телу, которое отныне принадлежало только ему.

В ту ночь, засыпая в его руках, я чувствовала, как внутри словно прорастали цветы. До этого была одна гарь, пепел и дым, а тут вдруг – цветы.

Это точно были кувшинки или мои любимые прекрасные лилии – такие же прекрасные, как и он – спящий, обнаженный и такой красивый в свете луны.

Мне больше не было страшно.

И, наверное, впервые за два месяца я видела обычный сон, а не кошмары, от которых я вскакивала в холодном поту.

Его признания в чувствах ко мне до сих пор будоражат, пробуждают каждую клеточку тела. Отныне я всецело принадлежала ему, но… у нас оставались еще два незакрытых вопроса: Степанов и его Любовь.