Дорогая жизнь

Худшая просьба ночи — из пяти соломинок сделать одну большую. Я не против, будь это просьба от ребенка. Но это был мужчина тридцати лет, в рубашке с эмблемой «Звездного пути» и клингонскими ушами. Напоследок он дал мне совет. Хотел ущипнуть меня за зад, не оставил чаевых, зато написал записку, в которой говорилось, как я должна «вести быт для своего мужа».

Да, вы правильно прочитали. Он так и сказал. Ну, даже если бы Эрик был еще жив, такого бы не произошло. Он сам мог все сделать по дому. Долбаный шовинист!

Да, вечерок был прекрасным.

— Сэл, у меня заказ, который я даже не понимаю. Удачи в расшифровке, — говорю я, имея в виду запись про «отдельный соус».

— Сделай проще — передай то, что ты записала.

Я быстро отдаю оставшуюся часть, отрываю из блокнота непонятный заказ и протягиваю ему. Взглянув на часы, вижу, что до конца моей смены остается пять минут. Сейчас я более чем счастлива, отдать свои столы кому-нибудь другому, чтобы не слушать советов.

— Карла, — одна из официанток всегда рада дополнительным сменам, потому что у нее двое детей. — Хочешь обслужить мои столики, чтобы я могла уйти?

— Правда?

— Да. Чаевые твои. Мне просто нужно убраться отсюда.

— Это было бы здорово. Спасибо.

Я быстро информирую ее обо всех заказах, снимаю фартук, и проверяю время, убедившись, что не ухожу раньше положенного. Хочу, чтобы мне заплатили за полный час.

Я забираю сумку из своего разваливающегося шкафчика и выхожу через черный вход в сторону парковки. По пути к машине проверяю телефон и удивляюсь отсутствию сообщений.

Странно, хотя я получала кучу сообщений и звонков, которын оставались не отвеченными, от Джейса за последние несколько дней. Хотя и не могу винить его. Я не разговаривала с ним с тех пор, как сбежала из его квартиры после нашего поцелуя. Думаю, и так все понятно. Мне нечего ему сказать.

Это неправда. Есть много чего, но я не хочу озвучивать это вслух.

Копаясь в сумочке, я ищу ключи от своей машины. Я обнаружила свой кошелек, пачку Lifesavers⁶⁷ и несколько тампонов.

— Уф, где эти чертовы ключи? — ругаюсь я.

— Это ищешь? — от испуга я подрыгиваю, минимум на пять футов. Ну, мне так кажется.

— А! — я хватаюсь за сердце, тяжело дыша, когда поворачиваюсь и вижу Джейса, который стоит у моей машины и держит ключи. Нервничая, хватаюсь другой рукой за капот машины. — О чем, черт возьми, ты думаешь, пугая меня так? Я могла бы двинуть тебе сумкой.

Он тихо хихикает, и я вижу его лицо, когда он выходит на свет.

— Я бы этого не допустил.

— Я быстрая. Ты не смог бы заблокировать эту атаку.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Я бы все равно рискнул. Ответь, Холлин, почему твои ключи на земле рядом с твоей машиной?

Вспомнив, что у него мои ключи, я тянусь к ним, но он отодвигается в ожидании ответа.

— Блин, я не знаю. Видимо, я промахнулась, когда бросала их в сумку.

— Ага. Ты всегда оставляешь дверь открытой?

— Если кто-то захочет влезть в мою машину, это их проблема. Они не найдут ничего, кроме салфеток, нескольких пар солнечных очков за десять долларов, старой жвачки и компакт-диска «Glee»⁶⁸, который слишком часто прослушивается.

— Старая жевательная резинка весомый повод, чтобы угнать машину, — он кивает. — Ладно, еще один вопрос. Почему ты сейчас разговариваешь со мной, но не отвечаешь на звонки и сообщения?

Ну ладно.

И что я скажу? Я не получила их? Это было бы откровенной ложью, так как он может видеть оповещения о том, что я их прочитала. Сказать, что я слишком робкая для ответа? Это, наверное, самая худшая ложь. Правду? Что я едва могу смотреть на него после поцелуя, потому что это напоминание, что я изменила своему мужу. Хотя я и чувствую себя виноватой, все, что я хочу сделать сейчас — это поцеловать его снова.

Что с психологом? Он должен был провести сегодняшний день с ним.

— Ну…

— Да ладно, — отвечаю, не в состоянии смотреть на него. — Я уверена, ты и так знаешь причину.

— Давай сделаем вид, что я понятия не имею, — возражает он. — Я хочу услышать это из твоих уст. Скажи мне, почему ты мне не отвечаешь?

— Джейс.

— Холлин, — он не отступает.

— Почему ты вообще здесь? Разве тебе не нужно быть в Аризоне?

— Да. Но мне удалось вырваться на ночь. Я улетаю завтра. Как уже говорил, мой график гибкий в моем нынешнем положении.

— Так почему ты здесь?

— Разве это не очевидно? — он делает еще один шаг ближе. — Я хочу знать, что происходит с тобой.

— Ничего не происходит, — я переступаю с ноги на ногу, избегая зрительного контакта с прекрасным американским парнем.

— Чушь, — говорит он и вздыхает.

Он подходит ближе, опираясь на мою машину. Его руки в карманах облегающих джинсов, и я замечаю, как его предплечья в мурашках под рубашкой с длинными рукавами. Разве он не в курсе, что в Колорадо еще зима? Где его куртка?

— Холлин, ты нужна мне, — признается он, выдергивая меня из мыслей и возвращая к нему.

— Что?

— Ты нужна мне, Холлин. Ты единственная, с кем я могу говорить обо всем. Я нашел в тебе поддержку, и когда я больше всего в тебе нуждаюсь, ты закрываешься. Это нечестно. Я думал, что важен для тебя.

— Джейс, — я вздыхаю, мое сердце колотится. Он нуждается во мне. Когда в последний раз кто-то действительно нуждался во мне? Когда Эрик был жив. И так я возвращаюсь к тошнотворному чувству, которое никак не проходит. Поэтому я говорю правду: — Я чувствую себя виноватой рядом с тобой.

— Виноватой? — он приподнимает брови, смущенный моим ответом. — Почему?

— Потому что.

Ага, отличный ответ. Я просто мастер по части бесед.

— Не потрудишься объяснить?

— Нет, — я скрещиваю руки на груди и продолжаю смотреть вниз.

— Холлин, просто скажи это, — сурово говорит он. Указательным и средним пальцем он приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть на него. — Мы честны друг с другом. Скажи, что происходит.

Вздохнув, я сажусь на капот моей машины, положив рядом сумку. Джейс подходит, вклиниваясь своим телом между моих ног, заполняя пространство. От этой близости, я глубоко вздыхаю, прежде чем ответить.

— Мы поцеловались.

— Да, я помню, — он ухмыляется, облегчая напряжение в плечах.

— Это плохо.

Его бровь с недоверием поднимается.

— Это было плохо? Прошу заметить, это было чертовски здорово. Настолько хорошо, что единственная причина, из-за которой я не пошел за тобой, так как решил, что тебе нужно пространство. В противном случае я, наверное, всю ночь бы трахал твой рот языком, — его голос низкий, соблазнительный и сексуальный, и я чувствую, как начинаю дрожать от его слов.