Дороги Катманду

Земля Катманду, которую животные и жители города удобряли и утаптывали на протяжении тысячелетий, ласково приняла девушку и подарила ей покой. Светлая в белоснежном саване, она казалась бабочкой, цветком, рожденным зарей, который медленно розовел в свете утра.

Ивонн, поднятая на ноги шумом и криками, взбежала вверх по лестнице. Она нажала на выключатель в тот момент, когда Джейн улетела через окно Бог весть куда, и если Он действительно справедливый судья, то она наверняка поднялась прямо к нему, чтобы воссоединиться со своим простодушным отцом, любящей матерью, влюбленным Оливье и Свеном с его гитарой. А также со всеми друзьями, всеми птицами и цветами этого мира и со всем тем, чего не способен вместить этот мир.

Мужчины в этот момент боролись на полу перед кроватью. Тед, оказавшийся сверху благодаря своему весу, придавил Оливье к полу и пытался задушить его левой рукой. Но его коротких толстых пальцев не хватало, чтобы сдавить горло. Оливье схватил его искалеченную руку и выкрутил ее. Тед испустил ужасный крик и скатился с Оливье.

Ивонн подбежала к ним и принялась пинать их ногами, выкрикивая имя Джейн. Одного взгляда на ночной столик с разложенными на ней предметами хватило ей, чтобы все понять. Тед, эта отвратительная свинья.

Услышав имя Джейн, Оливье вскочил с пола. Сочившаяся из ободранной щеки кровь стекала ему на шею и плечо. Он увидел пустую постель, сорванные шторы, распахнутое окно. Схватив за спинку стул, он с размаха нанес удар по голове встающему на ноги Теду и бросился к лестнице.

— Мерзкая свинья! — Ивонн плюнула Теду в лицо. — Дерьмо! Надеюсь, он убьет тебя!

Тед, у которого был сломан нос и рассечен лоб, никак не мог понять, что произошло. Но когда он увидел пустую постель и раскрытое окно, он задрожал.

— Она. Она свихнулась. — пробормотал он. — Она была напичкана наркотиками. Это не первый случай, когда девица в таком состоянии выпрыгивает в окно. О, Боже! Этот негодяй сломал мне руку. Вызови врача! Скорее! Позвони врачу!

Страшная боль в искалеченной руке не позволяла ему собраться с мыслями, и его речь то и дело прерывалась стонами. Подойдя к ночному столику, он все же сообразил, что ему нужно делать, и схватил шприц, чтобы спрятать его в карман. Но Ивонн тут же ударила его по бессильно повисшей руке. От острой боли он дико вскрикнул и едва не потерял сознание. Ивонн выхватила у него шприц, бросила его на столик и вытолкала ничего не соображающего Теда из комнаты, которую закрыла на ключ.

— Иди вниз, — приказала она. — А я сейчас позвоню, только не врачу, а в полицию.

***

Оливье склонился над Джейн. Девушка лежала с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом. Темные струйки крови вытекли из ее правого уха и из уголка рта. Пятно крови возле ее головы постепенно увеличивалось, окрашивая в красный цвет белую штору.

Оливье не мог поверить в случившееся. Он негромко позвал: «Джейн, Джейн!» Но перед ним уже не было Джейн. Джейн превратилась в нечто изломанное, что скоро, очень скоро должно было превратиться в нечто совсем иное.

Он обнял ее за плечи и осторожно приподнял на руки. Голова девушки откинулась назад, рот открылся, превратившись в черную дыру. Закрыв глаза, чтобы ничего не видеть, он прижался своей ободранной щекой к ее щеке, еще теплой щеке девушки, которую он любил, но которую теперь больше не мог любить, потому что она стала ничем, мертвым телом, на кровь которого уже слетались проснувшиеся на заре мухи.

В глубине улицы заря окрасила в розовый цвет крышу большого храма, а над ним, гораздо выше, в глубине неба сияла незыблемая вершина Горы, на которой рождался день и которая посылала на лицо Джейн белые и голубые лучи, легкие и нежные, живущие совсем недолго, пока ноги горожан не подняли в воздух облака пыли.

По обеим сторонам улицы начали открываться окна и двери; торговцы, уже направлявшиеся на рынок с грузом овощей на плечах, останавливались и с сочувствием смотрели на мертвую девушку.

Оливье опустил Джейн на землю так же осторожно, как мать опускает в колыбель уснувшего ребенка. Он не стал закрывать ей глаза. Теперь все это не имело никакого значения.

Оливье поднял глаза и увидел, что из окна второго этажа на него смотрит Тед. Возле соседнего окна стояла Ивонн. Заметив взгляд юноши, Тед отшатнулся.

Оливье неторопливо направился к дому, вошел в коридор и захлопнул за собой дверь. Перед лестницей он остановился и снял со стены кривую саблю, висевшую под головой буйвола.

Сабля оказалась неожиданно тяжелой, словно кузнечный молот, которым можно выковать ствол пушки. Поднимаясь по лестнице, он был вынужден держать ее не только за рукоятку, но и второй рукой за конец лезвия.

Тед, прислонившийся плечом к двери гостиной, поспешно повернул здоровой рукой ключ в замке. Услышав неумолимо приближающиеся по лестнице шаги, он воззвал к Оливье дрожащим голосом:

— Послушай, Оливье, ведь врач сказал, что она все равно не будет жить! Может быть, он не говорил этого тебе, но мне-то он сказал! Не будет жить! Ты слышишь? Она должна была умереть! Даже лучше, что она умерла сразу, без мучений! Ивонн позвонила врачу, он сейчас приедет. Может быть, ее еще можно спасти! Не делай из случившегося трагедии! Любую девчонку, попавшую сюда, сразу можно считать пропащей!

Звуки шагов стихли. Оливье уже был на площадке.

— Я. Да, я переспал с ней. Ну и что? Ты думаешь, я был у нее первым? Они все одинаковы! Как ты считаешь, за счет чего она жила здесь? Им же нужно чем-нибудь расплачиваться за дурь! На каждой из них побывали десятки! И не только европейцы, но даже непальцы! По крайней мере, я чище, чем они!

На площадке послышался резкий выдох «ха!»; одновременно раздался удар и половина лезвия сабли прошла сквозь дверь.

Тед громко вскрикнул и отскочил в сторону, забыв про покалеченную руку. Он огляделся. Ужас и боль стерли с его лица розовый оттенок. Оно стало зеленоватым с красными пятнами. Кровь продолжала течь из носа и глубокой раны на лбу.

Ивонн выскочила в гостиную из спальни, где стоял телефон. Она увидела, как лезвие сабли исчезло, после чего последовал новый удар и большой кусок доски отлетел к середине комнаты.

— Сейчас он тебя убьет, — злорадно прошипела она. — Он зарежет тебя, как взбесившееся животное!

Тед, придерживавший левой рукой бессильно висевшую правую и кривившийся от боли, попятился от двери. При этом он натолкнулся на стол, на котором Ивонн оставила снаряжение для сафари. Он схватил здоровой рукой обойму с восемью патронами для охоты на тигров и попытался вставить ее в магазин ружья большого калибра.

Ивонн бросилась на него, но он оттолкнул ее. Потом схватил ружье за ствол и с размаха нанес ей удар прикладом, пришедшийся в лицо. Ивонн отлетела на диван и больше не шевелилась.