Дороги, которые нас выбирают

Проблема заключалась в том, что официально в советской стране наркомании не было. Она была только в странах загнивающего капитализма. То есть очень маленькая наркомания была и у нас – двадцать три человека на всю страну, как сообщала официальная закрытая статистика. По данным же дяди Витиных исследований, только в их области наркоманов было несколько сотен, а по всей стране счет шел на тысячи, если не на десятки тысяч.

Когда органы выяснили, чем занимается главврач психбольницы, его вызвали на допрос, и человек в сером костюме, представившийся Владимиром Ивановичем, объяснил, что работу над диссертацией придется на время, а может быть, и навсегда, прекратить. Действительно, как можно было заниматься тем, чего нет?

Довольно долго органы не давали о себе знать. Дядя Витя уже мысленно поставил крест на своей диссертации, когда вдруг Владимир Иванович неожиданно позвонил и предложил встретиться с ним в городском парке. Что-то изменилось, и сотрудник органов выглядел не таким самоуверенным, как в первый раз. Он долго рассказывал о том, как он хотел помочь доктору, сколько усилий он приложил к тому, чтобы тот мог работать дальше, и какое важное значение имеет его тема для общества. Одним словом, дяде Вите было разрешено писать диссертацию, только защита должна быть закрытой, а сама монография иметь гриф «Для служебного пользования». В конце разговора Владимир Иванович, вдруг глядя себе под ноги, смущенно сказал: «Товарищ Мецнер, у меня есть к вам личная просьба: мне нужна ваша помощь».

Ящичек открывался очень просто. Оказалось, что сын Владимира Ивановича, студент первого курса университета, начал употреблять наркотики, чем поставил под удар не только свое будущее, но и благополучие всей семьи, включая карьеру отца. Обратиться за помощью официально нечего было и думать, это означало немедленный крах и изгнание из органов. Доктор согласился, у него с этим проблем не было. Мецнер лечил людей, и это все определяло. В клятве Гиппократа, которую он давал по окончании мединститута, ни слова о регистрации больных и оформлении документов не было.

Таким образом, благодаря пагубной привычке сына ответственного работника дядя Витя смог продолжить корпеть над диссертацией, которую в скором времени благополучно защитил.

И вот к дяде Вите было решено обратиться с просьбой помочь папе бросить курить. Единственным условием доктора было то, что лечение должно было происходить не дома на кухне, а в стенах клиники, пусть даже и амбулаторно. Таким образом, папа должен был по пути с работы домой заходить в психбольницу, где после короткого разговора с врачом он получал пару таблеток, кроме того, ему регулярно там меняли антиникотиновый пластырь на спине, который был тогда последним криком медицинской моды. Дома маме вменялось в обязанность каждый вечер перед сном выгуливать супруга в соседнем парке. На работе папа находился под неусыпным оком инженера по социалистическому соревнованию Алисы, которой в качестве благодарности в будущем мамой были обещаны американские джинсы. Короче говоря, папа был загнан в угол, и ни одного шанса не бросить курить ему оставлено не было. По Борькиному мнению, главной причиной того, что папа все-таки бросил курить, было то, что он не хотел расстраивать своего друга Витю Мецнера, которого очень любил и уважал.

Итак, будущий семейный бюджет был спасен. Наступила последняя, заключительная, фаза сборов. Все, что происходило в эти дни, было в последний раз. Последняя поездка на дачу, которая была уже продана, но с условием использования ее до отъезда в Америку. Последняя поездка в гости к бабушке и дедушке. Последний поход на море и в кино.

В этот день Борька пошел последний раз на тренировку по плаванию. Несколько последних лет он три раза в неделю ходил в городской бассейн. Большого удовольствия плавание в вечно холодной, воняющей хлоркой воде ему не доставляло. Но родители были непреклонны, считая, что спорт – дело святое, и ему приходилось подчиняться. Единственным светлым местом в этой истории была дорога в бассейн. Борька шел через центр города, и обязательным условием была покупка по пути мороженого и газированной воды. Но это было не все. Иногда по дороге, проходя мимо театров, он встречал знаменитых артистов. Множество красивых женщин заставляли учащенно биться его сердце. А еще был один человек, встречи с которым всегда очень волновали Борьку. Нет, они не были знакомы и даже никогда не разговаривали. Этим человеком был художник Балтыков. Он был местной достопримечательностью, его знал весь город. Небольшого роста, с лицом, как будто высеченным из камня, он был похож на первых американских президентов, барельефы которых являются визитной карточкой этой страны. Он был далеко не молод, и совершенно седые, длинные, волнистые, но при этом ухоженные волосы спадали до его плеч. Балтыков служил художником в оперном театре. Он был талантлив, но никогда не занимал никаких официальных должностей, не был обласкан властью и жил в бедности. Написанные им декорации были очень яркими и сочными, они создавали у зрителей ощущение вечного праздника и счастья. Сам же художник был очень одинок и, казалось, совершенно несчастлив.

Но не театральные декорации прославили Балтыкова на весь город. В то время театральные и кинохудожники были малоизвестны среди обычных людей. Известность художнику принесла его совершенно удивительная манера одеваться. По городу он ходил в ярко-голубом гусарском кителе с золотыми аксельбантами. Белые гусарские штаны и сверкающие латунные пуговицы завершали этот удивительный ансамбль и заставляли прохожих в остолбенении останавливаться.

При жизни Балтыков не продаст ни одной картины. Спустя много лет, когда художник умрет в полной неизвестности и нищете, он, как положено, будет всеми признан, его картины начнут продаваться за большие деньги, и все узнают его удивительную историю жизни.

Художник Балтыков был абсолютно счастливым человеком. У него была мечта, и она каждый день могла осуществиться. О том, что она с таким же успехом могла не осуществиться никогда, он старался не думать.

Балтыков ждал встречи с инопланетянами, они должны были за ним прилететь и забрать его с собой на далекую замечательную планету, где все счастливы и живут вечно. Единственная проблема заключалась в том, что инопланетяне могли взять с собой только одного человека. По плану художника, этим человеком должен был стать непременно он.

Вначале инопланетяне будут долго наблюдать за людьми, и тогда среди серой унылой массы одинаково одетых людей они увидят яркое пятно. Это пятно будет двигаться зигзагами и поэтому быстрее обратит на себя внимание. Потом инопланетяне приземлятся и вежливо предложат художнику отправиться вместе с ними на далекую планету. И тут настанет очень важный и ответственный момент. У пришельцев не будет времени ждать, пока художник завершит все свои дела и со всеми попрощается. Ничто не должно было держать его на этой земле. Поэтому художник никогда не имел семьи, близких людей и друзей. Кроме этого, у него не было никакой собственности. Когда-то он жил в бараке, но потом барак расселили, и Балтыков получил однокомнатную квартиру в блочном доме. В квартире не было никакой мебели, то есть не было ни одного шкафа, стола или стула и даже ни одной табуретки. Художник ел, спал, сидел и лежал исключительно на газетах. Газеты заполняли всю квартиру. Балтыков покупал каждый день по несколько газет и просматривал их только с одной целью: выяснить, не приземлились ли уже где-нибудь на Земле инопланетяне. Если бы это произошло, то его шансы быть замеченным резко бы уменьшились. Поэтому, купив и прочитав все газеты и не найдя никаких сообщений о пришельцах, он спокойно продолжал свой зигзагообразный путь.

Художник Балтыков был всегда готов по первому предложению инопланетян покинуть нашу планету и отправиться навстречу новой неизвестной жизни. В этой жизни и на этой Земле его ничто не держало. Так он прожил, с этой светлой и яркой мечтой, свою такую внешне безрадостную, бедную и тоскливую жизнь.

И вот, возвращаясь домой после последней тренировки, Борька издалека заметил мелькающее, быстро движущееся, ярко-голубое пятно. Когда художник проходил мимо, Борьке показалось, что тот ему подмигнул. Борька расценил это как хороший знак, но также с грустью подумал о том, что в Америке ему будет очень не хватать этих встреч.

Все было готово к отъезду. Папа был исключен из партии и уволен с работы, мама простилась со своим строительным управлением, Борька был изгнан из комсомола. Квартира была отнята в пользу государства и уже была отдана какому-то ветерану труда, вся семья была лишена советского гражданства, дипломы о высшем образовании были сданы, потому что вывозить их было запрещено. Практически образцовая, создаваемая в течение многих лет советская семья перестала официально существовать. То есть она как бы была, но в то же время ее уже не было.

Все мосты были сожжены, пути отступления отрезаны, возврата назад больше не было. Родственникам и знакомым была роздана мебель, одежда, постельное белье, книги. Как бы по одному взмаху волшебной палочки семья превратилась в бомжей. Если бы в этот момент выезд по каким-либо причинам не состоялся, Борькина семья оказалась бы на улице. Единственное, что давало силы пережить эту довольно сложную ситуацию, это абсолютная уверенность в том, что на новой родине все будет несравнимо лучше. А тогда зачем все это барахло? Мысль о том, что это так называемое барахло с трудом зарабатывалось, с помощью больших связей доставалось, много лет накапливалось и часто являлось предметом семейной гордости, старались отогнать, как назойливую муху.