Дороги Нестора Махно

1-й Донской полк (кавалерийский) бежал от своей пехоты, оставив человек 20 убитыми. Взято 10 пулеметов и много патронов.

16/9-1920. Стоим спокойно в селе и районе Большинское.

17/9-1920. Утром выехали из села Большинское в село Маньковку. Дорога была спокойная. Прибыли на место благополучно.

18/9-1920. Выехали из Маньковки в село Селивановку.

19/9-1920. Выехали из села Селивановки в станицу Чернышевскую. Дорога была спокойная.

20/9-1920. Стоим спокойно в станице Чернышевской.

21/9-1920. Выехали из станицы Чернышевской в станицу Боковскую, дорога была спокойная. 1-й кавалерийский полк занимал станицу Котковскую, имел бой с милицией и караульной ротой продотряда, где было взято в плен 200 красногвардейцев и 2 пулемета. В станице Боковской взято много продовольствия Райукропродкома. Вечером в 10 часов была обнаружена неизвестная воинская часть, которая подъехала с северной стороны станицы Боковской и остановилась в 100 саженях от станицы Боковской. Нами были приняты меры к самосохранению. Ночь прошла в поисках разведчиков и в редкой их перестрелке.

Рано утром наша цепь пехоты одного полка повела наступление, кавалерийский полк пошел в наступление, пулеметный полк стал им во фланг. Сообща наши повели наступление на эту часть, которая окопавшись отстреливалась и переходила в контрнаступление. Бой длился с переменным успехом 3–4 часа, но, благодаря нашей батарее, противник сдался. У противника было до 100 человек убито в окопах и обозе.

Наши потери: до 15 человек убито и до 30 человек ранено и убито до 30 лошадей.

Взят в плен 4-й Донской полк — 200 штыков, весь полковой обоз, 5 пулеметов, 25 000 патронов.

В бою за свое упорное сопротивление с нами красные потеряли всего убитыми нашей кавалерией и пехотой 718 человек, в том числе командира полка — адьютанта 2-ой Донской бригады. Остальные взяты в плен, и из них поступило к нам 70 человек донских казаков добровольно, остальные распущены по домам.

В этом бою был тяжело ранен командир 1-го кавалерийского полка тов. Гаркуша.

22/9-1920. На рассвете красные части: 5 пехотный, 8 пехотный, 9 пехотный и 1-й образцовый полки при орудиях, 23 пулеметах внезапно повели на нас наступление на станицу Краснокутскую, на участке 3-го пехотного полка тов. Живодерова.

Наш полк под командой тов. Живодерова вступил в бой, но, не выдержав натиска красных, отступил из станицы Краснокутская, оставив один батальон до 150 человек в плену.

Подошедшие наши части остановили наступление красных и заставили его выступать из станицы Краснокутская и занять западный горнизон. Самый упорный бой длился с переменным успехом часов 7–8. 2-й кавалерийский полк пошел в тыл красным и захватил весь обоз 1-го образцового полка — до 300 подвод, взято до 300 человек в плен, до 250 штук снарядов, до 40 000 патронов, взята вся одежда полка: сумки, шинели, ботинки и много другого военного добра.

Вечером 21 сентября выехали из станицы Боковской на станицу Псковскую, куда спокойно прибыли в 2 часа утра 22 сентября.

23/9-1920. Утром хоронили тов. Гаркушу, а потом выехали из станицы Лоховище в село Поповку. В селе Поповка без боя взяли в плен 2 батальона 4-го Донского полка и 2 пулемета. В селе Макеевке захватили до 20 человек продотряда...» [927] .

Где-то в это время и произошел, весьма знаменательный случай, иначе не видать бы нам «Тихого Дона».

927

ЦГАОО Украины. Ф. 5. Оп. 1. Д. 332. Л. 83–8

В бою пленили бойцов продотряда, оказавших сопротивление и прославившихся в округе своей жестокостью. Комиссия антимахновской деятельности приговорила их к расстрелу. И вот, когда выводили их за село, встретили Махно. Его внимание привлек подросток с довольно жалким видом. Махно поинтересовался, кто такие, куда ведут. Он подозвал пленника, который назвался Шолоховым, и после короткого разговора заявил: «Отпустим его, пусть подрастет и осознает, что делает. А нет, в другой раз повесим. И только».

Очевидно это и послужило поводом М. Шолохову написать рассказ о махновцах «Путь дороженька».

Итак, вместо восстания казаков и встречи с десантом Врангеля (генерала Назарова), растаявшим в бою под станицей Константиновской, армия махновцев встретила группировки красных войск, преследовавших остатки белых.

Кубанский десант Врангеля также потерпел фиаско и далее ст. Тимошевской не пошел: остатки его 5 сентября на пароходах бежали в Крым.

Игра в победу нас тяготила: мы боялись собственных сил. Бросай на нас красное командование новые дивизии, они были бы в наших рядах добровольно. Мы сознавали, что наша победа — есть победа и Врангеля и Польши, что мы, преследуя цель строительства свободного от насилия общества, лозунга социальной революции, признания правового гражданства, самоуправления, полной ликвидации бюрократизма и т. д., сами того не замечая, творим дело генерала, играем в дудку деревенского кулака и собственника помельче. Нашими действиями, пропагандой и агитацией наносился большой урон властнической системе, мы вынуждали считаться с собой, но наши оппоненты не желали делиться монополией на выбор пути строительства по настоящему свободного коммунизма.

В это время В. Г. Короленко, уже в который раз, писал Наркому просвещения Луначарскому:

«...Когда-то признавалось, что Россией самодержавно правит воля царя. Но едва где-нибудь проявлялась воля этого бедняги самодержца, не вполне согласная с намерением правящей бюрократии, у последней были тысячи способов привести самодержца к повиновению. Не то же ли с таким же беднягой нынешним “диктатором”? Как вы узнаете и как вы выражаете его волю? Свободной печати у нас нет, свободы голосования — также. Свободная печать, по-вашему, только буржуазный предрассудок. Между тем, отсутствие свободной печати делает вас глухими и слепыми на явления жизни. В ваших официозах царствует внутреннее благополучие в то время, когда люди слепо “бредут врозь”(старое русское выражение) от голоду. Провозглашаются победы коммунизма в украинской деревне в то время, когда сельская Украина кипит ненавистью и гневом, и чрезвычайки уже подумывают о расстреле деревенских заложников. В городах начался голод, идет грозная зима, а вы заботитесь только о фальсификации мнения пролетариата. Чуть где-нибудь начинает проявляться самостоятельная мысль в среде рабочих, не вполне согласованная с направлением вашей политики, коммунисты тотчас же принимают свои меры. Данное правление профессионального союза получает наименование белого или желтого, члены его арестуются, само правление распускается, а затем является торжествующая статья в вашем официозе: “Дорогу красному печатнику”или иной красной группе рабочих, которые до тех пор были в меньшинстве. Из суммы таких явлений и слагается то, что вы зовете “диктатурой пролетариата”. Теперь и в Полтаве мы видим то же: Чрезвычайная комиссия, на этот раз в полном согласии с другими учреждениями, производит сплошные аресты меньшевиков. Все более или менее выдающееся из “неблагонадежной”социалистической оппозиции сидит в тюрьме, для чего многих пришлось оторвать от необходимой текущей работы (без помощи “неблагонадежных”меньшевиков вы все-таки с ней справиться не можете). И, таким образом, является новое “торжество коммунизма”.

Торжество ли это! Когда-то, еще при самодержавии, в один из периодов попеременного усиления то цензуры, то освобождавшейся своими усилиями печати в одном юмористическом органе был изображен самодержец, сидящий на штыках. Подпись: “Неудобное положение” — или что-то в этом роде. В таком же неудобном положении находится теперь ваша Коммунистическая правящая партия. Положение ее в деревне прямо трагическое. То и дело оттуда приносят коммунистов и комиссаров, изувеченных и убитых. Официозы пишут пышные некрологи, и ваша партия утешает себя тем, что это только куркули [деревенские богачи], что не мешает вам выжигать целые деревни сплошь — богачей и бедных одинаково. Но и в городах вы держитесь только военной силой, иначе ваше представительство быстро изменилось бы...» [928] .

928

Короленко В. Г. Письма к Луначарскому//Новый мир. 1988. № 10. С. 211–212.

В другом письме Луначарскому Короленко писал:

«...Политических революций было много, социальной не было еще ни одной. Вы являете первый опыт введения социализма посредством подавления свободы.

Что из этого может выйти? Не желал бы быть пророком, но сердце у меня сжимается предчувствием, что мы только еще у порога таких бедствий, перед которыми померкнет все то, что мы испытываем теперь. Россия представляет собою колосс, который постепенно слабеет от долгой внутренней лихорадки, от голода и лишений. Антанте не придется пожалуй долго воевать с нами, чтобы нас усмирить. Это сделает за нее наша внутренняя разруха. Настанет время, когда изнуренный колосс будет просить помочь ему, не спрашивая об условиях...» [929] .

929

Короленко В. Г. Письма к Луначарскому//Новый мир. 1988. № 10. С. 216.