Дороги свободы. I.Возраст зрелости

– Данфер-Рошро! – крикнул кондуктор. Матье встал и вышел; он зашагал по улице Фруадво. Он был усталым и нервничал, он беспрестанно вспоминал открытый сундучок в темной комнате, а в сундучке – душистые и мягкие банкноты; это было как угрызение совести. «Эх! Я должен был их взять», – подумал он.

– Для вас пневматическая почта, – сказала консьержка. – Только что пришла.

Матье взял письмо и надорвал конверт; в это мгновение стены, окружавшие его, рухнули, и ему показалось, что переменился весь мир. Посередине страницы было три слова крупным нисходящим почерком:

«Провалилась. В беспамятстве. Ивиш».

– Что, плохая новость?

– Нет.

– Хорошо. А то у вас стало такое удрученное лицо.

– Один из моих бывших учеников провалился на экзамене.

– А, мне говорили, что сейчас учиться стало труднее.

– Гораздо труднее.

– Подумать только! Молодые люди сдают экзамены, – сказала консьержка. – И вот они уже с дипломами. А что потом?

– Я тоже задаю себе этот вопрос. Он в четвертый раз перечитал послание Ивиш. Он был поражен его красноречивым отчаянием. Провалилась. В беспамятстве... «Сейчас она способна сделать что-то непоправимое, – подумал он. – Это ясно как день, она способна на что угодно».

– Который час?

– Шесть.

«Шесть часов. Она узнала о результатах в два. Вот уже четыре часа, как она одна посреди Парижа». Он сунул письмо в карман.

– Мадам Гарине, одолжите мне пятьдесят франков, – сказал он консьержке.

– Ой, не знаю, найдется ли у меня, – удивилась консьержка. Она порылась в ящике своего рабочего стола. – Послушайте, есть только бумажка в сто франков, принесите мне тогда сдачу вечером.

– Договорились, – сказал Матье, – спасибо. Он вышел; он думал: «Где она может быть?» Голова у него была пустой, руки дрожали. Свободное такси проезжало по улице Фруадво. Матье остановил его.

– Женское общежитие, улица Сен-Жак, 173, поскорее.

– Хорошо, – сказал шофер.

«Где она может быть? В лучшем случае уже уехала в Лаон в худшем... я опоздал на четыре часа», – подумал он. Он нагнулся вперед и непроизвольно нажимал правой ногой на коврик, как бы прибавляя машине ход.

Такси остановилось. Матье вышел и позвонил в дверь общежития.

– Мадемуазель Ивиш Сергина здесь? Дама недоверчиво покосилась на него

– Сейчас посмотрю, – сказала она. Дама быстро вернулась.

– Мадемуазель Сергина не возвращалась с самого утра. Ей что-нибудь передать?

– Нет.

Матье снова сел в такси.

– Гостиница «Полонь», улица Соммрар.

Вскоре он приник к окну.

– Здесь, здесь! Гостиница слева.

Он выскочил и толкнул застекленную дверь.

– Месье Сергин здесь?

Толстый слуга-альбинос был у кассы. Он узнал Матье и улыбнулся ему.

– Он еще не вернулся с ночи.

– А его сестра... молодая блондинка, она здесь сегодня была?

– Да я хорошо знаю мадемуазель Ивиш, – сказал парень. – Нет, она не приходила, звонила только мадам Монтеро два раза, просила передать месье Борису, чтобы он пришел к ней сразу же, как вернется; если вы его увидите, можете ему передать.

– Хорошо, – согласился Матье.

Он вышел. Где она могла быть? В кино? Вряд ли. Слонялась по улицам? Во всяком случае, она еще не уехала из Парижа, иначе она бы зашла в общежитие за чемоданами. Матье вынул из кармана письмо и изучил конверт: отправлено из почтового отделения на улице Кюжа, но это еще ничего не доказывало.

– Куда едем? – спросил шофер.

Матье неуверенно посмотрел на него, и вдруг его осенило: «Чтобы так написать, нужно быть не в себе. Она определенно напилась».

– Послушайте, – сказал он, – поезжайте медленно по бульвару Сен-Мишель, начиная с набережной Я ищу одного человека, мне нужно осмотреть все кафе.

Ивиш не было ни в «Биаррице», ни в «Ла Суре», ни в «д'Аркур», ни в «Биар», ни в «Пале дю кафе». В «Ка-пуладе» Матье заметил китайского студента, который знал Ивиш. Он подошел. Китаец пил портвейн, взгромоздившись на табурет подле бара.

– Извините, – начал Матье, приблизившись к нему. – Мне кажется, вы знаете мадемуазель Сергину. Вы ее сегодня видели?

– Нет, – ответил китаец. Он говорил с трудом. – С ней случилось несчастье.

– С ней! Несчастье! – закричал Матье.

– Нет, – пояснил китаец, – я спрашиваю, не случилось ли с ней несчастье.

– Не знаю, – отмахнулся Матье, повернувшись к нему спиной.

Он больше даже не мечтал защитить Ивиш от нее самой, у него была лишь острая и болезненная необходимость увидеть ее. «А что если она попыталась убить себя? У нее на это ума хватит», – в ярости подумал он. Помимо всего прочего, она может быть просто где-нибудь на Монпарнасе.

– На перекресток Вавен, – сказал он.

Он снова сел в такси. Руки его дрожали: он засунул их в карманы. Такси сделало вираж вокруг фонтана Медичи, и Матье заметил Ренату, итальянскую подругу Ивиш. Она выходила из Люксембургского сада с портфелем под мышкой.

– Остановите! Остановите! – закричал Матье шоферу. Он выпрыгнул из такси и подбежал к ней.

– Вы не видели Ивиш?

Рената сурово посмотрела на него.

– Здравствуйте, месье, – сказала она.

– Здравствуйте. Вы видели Ивиш?

– Ивиш? – переспросила Рената. – Конечно.

– Когда?

– Приблизительно час назад. – Где?

– В Люксембургском саду. Она была в странной компании, – немного натянуто пояснила Рената. – Вы знаете, что ее не приняли, бедняжку?

– Да. Куда она пошла?

– Они хотели пойти на танцы. По-моему, в «Тарантул».

– Где это?

– На улице Месье-ле-Пренс. Вы увидите, там магазин грампластинок, а танцзал в полуподвале.

– Спасибо.

Матье сделал несколько шагов, потом вернулся.

– Извините. Попрощаться с вами я тоже забыл.

– До свиданья, месье, – ответила Рената.

Матье вернулся к машине.

– Улица Месье-ле-Пренс, это в двух шагах отсюда. Езжайте медленно, я вас остановлю.

«Хоть бы она была еще там! Я обойду все танцульки Латинского квартала».

– Остановите, это здесь. Подождите меня немного.

Матье вошел в магазин грампластинок.

– Где «Тарантул»? – спросил он.

– В полуподвале. Спуститесь по лестнице.

Матье спустился, вдохнул прохладный и заплесневелый воздух, толкнул створку обитой кожей двери и вздрогнул, будто его ударили под ложечку: Ивиш была там, она танцевала. Он прислонился к дверному косяку и подумал: «Она здесь».