Дороги. Часть вторая.

— Не знаю, — произнесла Ильгет, — с другой стороны... Арнис — он действительно такой. Пассионарий. А я... ну что я? Если честно, я во всем этом участвую случайно.

— Ты уверена, что все это так уж случайно вышло?

Ильгет пожала плечами.

— Не знаю даже. Просто по-хорошему мне бы хотелось жить вот так, как я сейчас живу. Чтобы дети... роман писать... Вообще тихонько жить и никуда не лезть, понимаешь?

— Этого всем хочется, — согласилась Сэйн.

— Но?

— Да, вот именно — но. Тебе ж никто не мешает все бросить...

— Не могу просто.

— Вот именно. Тебе неудобно. А твоим родственникам — все равно. Ладно, так вот — мы хотели о конкурсе...

Глава 16. Анзора.

Наступило грустное Рождество.

Белла встречала его вместе с Ильгет (обещала прийти и в Новый Год, отказавшись от гулянья с подругами). После церкви и праздничного ужина пели с детьми песенки, играли... Потом Ильгет покормила Дару и уложила ее спать, пока Белла развлекала остальных. Аурелина отказалась спать наотрез, пока не ложатся старшие друзья — пятилетняя Лайна и семилетний Андорин. Хотя и играть-то с ними Арли еще толком не могла, только сердила их все время, и в конце концов нацепила демонстратор и стала что-то читать, смотреть картинки или фильм. Лайна с Анри тоже увлеклись игрой, строили башни из мелких разноцветных деталей. Ильгет уселась, подобрав ноги, на диван, рядом с матерью Арниса.

— Давай выпьем? — Белла разлила золотистый ву по бокалам. Они чокнулись и выпили — молча. И так понятно, за что и почему.

— Хорошие ребятишки, — сказала Белла негромко, — они у тебя как свои.

Ильгет смотрела на темные головки своих крестников, увлеченных игрой. В Данга пошли оба, темноволосые и черноглазые, и такие же широковатые носики.

— Да, я давно к ним привязалась, — сказала Ильгет, — еще когда своих не было... и думала, уж не будет.

— Хорошо, что они у тебя сейчас... когда отца нет.

— Я бы и совсем к себе взяла, но... вроде бабушка не против, ну и я не настаиваю, конечно.

— Тебе тяжело, ведь свои такие маленькие.

Да, подумала Ильгет, но скоро им придется оставаться вот так же без меня и Арниса — и хорошо бы нашелся кто-нибудь, кто отнесется к ним, как к своим. Впрочем, конечно, найдется! Хотя бы родная бабушка...

Белла, словно прочитав мысли Ильгет, сказала.

— Когда твои подрастут, я возьму их к себе, если надо будет.

Ильгет посмотрела на нее с благодарностью и кивнула.

— Мне придется летать снова, — сказала она, — я уже и не знаю, хочу или нет, но дело не в этом.

— Да, я понимаю, — сказала Белла, — вам досталась тяжелая доля. У меня вот так вопрос не стоял, я могла выбирать. И мне без всяких оговорок нравилось в экспедициях, конечно, это интересно, всегда узнаешь столько нового... Ну, не без приключений, конечно. Но боюсь, ваши приключения — это уже чересчур.

— Да уж, чересчур, — согласилась Ильгет.

Арли содрала очки, пошла к остальным детям. Ильгет проводила ее взглядом.

— Я очень надеюсь, что она станет нормальной... нормальным эстаргом. Будет просто летать, а еще лучше займется наукой.

— Да, это самое лучшее, — сказала Белла, — но мы не можем влиять на выбор наших детей.

— Да, я знаю...

— Надо настроиться сразу, Иль, что они вырастут и будут выбирать свой путь сами. Они — не наша собственность. Мы их растим не для ублажения самих себя. И не для собственной самореализации.

— Я читала, — сказала Ильгет, — такую книгу, автор ее, забыла имя, утверждает, что в Традиции родители воспитывали детей для себя, дети были по сути рабами родителей, и зато родители хотели заводить по многу детей и растили их с любовью, как свое продолжение и свою опору. А с исчезновением Традиции, когда старики перестали быть зависимы от выращенных ими детей, пропал и стимул вообще их заводить, растить. Это писал артиксиец.

— На Артиксе серьезные проблемы с рождаемостью, — подтвердила Белла, — народ вымирает, прирост только за счет иммиграции... А жаль, артиксийская раса очень красива, их уникальные синие глаза...

— На Олдеране вот это понимают и искусственно продлили некоторые элементы традиции. Пресловутое двоеженство, когда одна женщина реализует себя как личность, а вторая рожает и воспитывает детей.

— Ну да, а на Капелле тоже проблемы с рождаемостью.

— Но Белла, почему их нет на Квирине? Ведь у нас, вроде, тоже нет стимула детей заводить...

— Ну, есть информационные потоки, направленные на это. А потом — почему нет стимула? Мы живем в неотрадиции. У нас другие стимулы, — сказала Белла, — ведь дети — это любовь. Чем больше детей, тем больше любви... Правда, любовь, она и болью может обернуться.

Белла замолчала, видимо, вспомнив о старшем своем сыне, Эльме. И Арнису сейчас грозит смертельная опасность. Ильгет сказала.

— Я бы хотела еще детей... сына бы хотела. Хотя, конечно, здорово и то, что эти двое родились. Я ведь думала — все уже. И вот иной раз посмотришь, а какой смысл в жизни, если детей не останется.

— Да нет, Иль, почему же? Есть и другой смысл, это не главное. Живут же люди и без детей, всякое бывает, — возразила Белла. Арли тем временем схватила верхушку построенной башни и начала ею размахивать, Лайна подняла крик.

— Тихо! — сорвалась с места Ильгет, — ну-ка успокойтесь! Давайте разберемся. Арли, ты зачем это взяла? Ты видишь, Лайна какой красивый домик построила? А ты ломаешь, — Ильгет отобрала кубик у девочки, которая уже скуксилась, готовясь зареветь, — ну-ка, пойдем лучше другой домик построим, хочешь?

Белла включила тихую музыку. Все бы хорошо, все чудесно... если бы не саднило все время под сердцем — что с Арнисом? Похоже, Иль переживает точно так же. Бедная девочка. Мы хоть с Руфом прожили вместе долго, детей спокойно вырастили.

Ильгет вновь уселась рядом с ней.

— Иль, почитай мне еще раз письмо Арниса...

— Сейчас, — Ильгет вызвала на стенном экране домашний каталог, выбрала пришедшее позавчера письмо. Шло оно неделю (через подпространственные маяки), за это время могло многое измениться... Но все равно.

— Тебе разве он не написал? — спросила Ильгет. Белла кивнула.

— Написал, конечно. Но мне так понравилось, как он тебе пишет... Почему нет рейтинга в эпистолярном жанре?

На экране возникли строчки — вроде бы, набранные, но такое ощущение, что их выводила рука Арниса, словно от них пахнет его теплом.

"Милая, милая Иль...

Здесь у нас весна. Стаял снег — а в Лервене он лежит всю зиму сугробами, как на Алорке. Я все вспоминаю, как мы с тобой гуляли прошлой зимой, когда снег подтаял, и как солнце светило и отражалось в сосульках. И Арли грызла сосульку. Здесь не так красиво, и кажется, что света меньше. Но это только кажется, конечно. Да и пасмурно последние дни. Странно думать, что скоро Рождество, какое же Рождество, когда природа просыпается, уже почки набухли, и такой особый весенний запах. Помнишь — «здесь пахнет дождем и дымом, здесь небо слилось с землею, здесь черны деревья и серы дома за моей спиною»...