Дороги

Ну и проблемы, подумала Ильгет. Вчера еще такая мысль даже не приходила в голову… Спайс кольнул в запястье. Ильгет поспешно нацепила на ухо приемник, вытащила из горловины маленький микрофон.

— Иль?
– это был голос Дэцина, - ты как, в порядке?

— В полном, - сообщила она.

— Подползай вниз, в Белый Зал, ага? Мы тут пообедать собрались.

Пообедать? Ильгет бросила взгляд на часы. Ну да, уже далеко за полдень… После виталина и трех суток на ногах спится очень хорошо.

Есть хотелось зверски. Остальные, возможно, перекусили с утра. Ильгет увидела накрытый стол - прямо по-квирински накрытый, на лучших тарелках "Адоры", тонком фарфоре, здесь была и зелень какая-то, и жареная рыба, и мясо, и белый рассыпчатый рис, и даже крашеные яйца - говорят, терранский еще пасхальный обычай, кто-то умудрился яйца сварить, покрасив их заодно, правда, все в один - красноватый цвет. Но при этом все сидели отнюдь не за столом, а в сторонке, собравшись в круг. Арнис поднялся Ильгет навстречу.

— Доброе утро, - он ласково улыбнулся.

— Доброе утро… - она вдруг сообразила, что Арнис говорит совершенно нормально, не как глухой, - ты слышишь?!

— Ага, у меня все прошло.

— Господи, Арнис, я так рада!
– она быстро обняла его за шею. Просто от радости. Потом сказала.

— Христос воскрес!

— Воистину!
– ответили ей хором несколько голосов. Ребята окружили ее. Ильгет ошарашенно оглядывалась. Все они были здесь. Ойланг только сидел в сторонке с независимым видом, но и он теперь подошел. Мира, Гэсс, довольный Иост с нашивками Аэрокосмического Крыла на бикре, Арнис, Дэцин, Андорин и двое агентов, таких, как Бера - Лестрин и Санди. Высшая временная власть в городе.

— Садись, Иль, - Дэцин указал ей на пустой стул, - мы тут, понимаешь, хотим немного отпраздновать… у нас священника нет, но ничего, мы так.

— Ты у нас и будешь за священника, - сказала Мира.

Все поднялись. Дэцин прочитал молитву, как мог, по памяти. Потом взял Евангелие - кто-то уже раздобыл на лонгинском языке, и прочел отрывок о Воскресении.

— Ну вот, давайте споем теперь…

И все запели эдолийский старинный гимн, на латыни, умершем терранском языке, вместе с которым на Эдоли, в космос, и попала христианская вера.

Gloria in exсelsis Deo et in terra pax hominibus bonae voluntatis…

И пели чудно, три женщины умудрялись петь на два голоса, и на два голоса - мужчины, и так четко, так слаженно звучал этот старинный гимн в высоком пустом зале ресторана, будто несколько дней перед этим бойцы занимались спевками, а не прорывались сквозь огонь. И только теперь Ильгет почувствовала хоть какую-то тень любви и умиротворения, настоящей, светлой Пасхальной радости - сквозь все, сквозь горе и ужас, сквозь ощущение раздавленности и смятости душевной и физической… Воскресение! Господи, благодарю!
– сказала про себя Ильгет. И посмотрела на лица товарищей, такие же бледные, измученные, и с таким же только что родившимся светлым блеском в глазах.

— Все, пойдемте за стол, - тихо сказал Дэцин, когда гимн закончился.

— Ну наконец-то, - Ойланг подскочил, потирая руки, - религиозные фанатики закончили свои напевы. Можно пожрать!

— Смотри, гнусный язычник, - сказал Гэсс, садясь за стол, - Только и думаешь, как бы пожрать. Вот окажешься в геенне огненной…

— А там я уже был, - сообщил Ойланг.

— Ну у вас и шуточки, - проворчал Дэцин.

Все принялись за еду.

Кабинет, если это можно так назвать, был совсем небольшой. Три метра на четыре. Больше похоже на бункер - в подвале, бетонные стены, едва скрытые тонким слоем белой водоэмульсионки, забранное решеткой окошко под потолком. Зато стол хороший, дубовый стол, и кушетка вполне приличная, чтобы спать. И кресло роскошное, кожаное, эргономическое. Ильгет почти из него и не вылезала.

Ей даже за пределы кабинета редко удавалось теперь выйти.

Не вопрос, это, конечно, гораздо лучше, чем воевать с дэггерами. Это оказалось даже увлекательно.

Ильгет чувствовала себя пауком, висящим в центре огромной сети. Вот она, сеть - в сине-золотой рамке, повисшей в воздухе, таблицы многофакторного анализа информационного поля Лонгина. Чтобы их составить, работали тысячи людей по всей стране. Тысячи - теперь подчиненных Ильгет, были среди них и квиринские агенты, и лонгинцы. Результаты просмотра прессы, анализа граффити, бесчисленных опросов населения, анонимных и открытых, статистики, еще сохранившегося кое-где самиздата. Уже была восстановлена компьютерная сеть, и в сети работали десятки агентов лонгинской СИ - разведчиков и аналитиков. Вся информация, которую они добывали, стекалась сюда, в эти таблицы.

Никто не знал их так хорошо, как Ильгет.

Она ждала чего-то подобного, но в меньших масштабах. Когда центор Эркор, главнокомандующий операцией назначил ее начальницей Службы Информации Лонгина, Ильгет перепугалась - до холода в кончиках пальцев, до паники и желания немедленно заявить, что это невозможно, что она вообще в таком случае увольняется из ДС. Она даже и сказала вслух, что это невозможно… Разумеется, не помогло. Даже Дэцин не стал ее уговаривать. Приказы не обсуждают.

Бояться оказалось просто некогда.

Да и нечего бояться. Замкнутый кабинет в подвале, мощный циллос и стекающиеся потоки информации. Приходилось, правда, много быть на связи с разными людьми, но и к этому Ильгет быстро привыкла.

Спать удавалось нечасто и никогда - хотя бы шесть часов подряд. Есть - прямо за монитором. Первая стадия работы - первичный сбор данных и анализ информационного поля - была завершена в несколько дней. То есть она продолжалась и сейчас, но теперь Ильгет было еще сложнее - она занималась и второй стадией, формированием потоков. То есть руководила, через трех заместителей, десятками агентов СИ, под контролем которых составлялись программы телевидения, радио, контент новостных сайтов сети, содержание все еще существующих в Лонгине бумажных газет. Под их же контролем работали все издательства страны. Война все еще продолжалась, и работа с информацией была крайне жесткой.

Также Ильгет полностью координировала взаимодействие СИ и других частей ДС - военной и гуманитарной.

Ей снились дэггеры. Не в виде черных пастей-воронок в небе, и не в виде белесых шаров-капсул, вообще не видимым образом - ей снился ужас. Ужас, черная слизь "чернил", горящая земля, вставшая дыбом, и эта земля обрушивалась на нее, и надо было бежать, но невозможно, никак, ее парализовало, и огонь валился на нее, но сделать ничего уже нельзя… Ильгет проснулась, жадно хватая воздух, не понимая, почему вокруг темно, где она, что случилось…

Будильник.

— Заткнись, - пробормотала она. Тонкий назойливый писк прекратился. Ильгет спустила ноги с кушетки. Вспыхнул свет и рамка монитора.

Ильгет подошла к раковине, умылась, напилась воды из горсти. Когда ты в бикре, ходить в туалет очень сложно. Ну очень. Проще время от времени менять биофильтры, это занимает меньше времени, чем снять сам бикр. Да и делать это надо реже.

Мерзкое состояние. Ильгет села в кресло, ничего еще не соображая. Рамка расширилась перед ней, линии раскинулись веером. Ильгет прикрыла глаза. Господи, как не хочется-то думать обо всем этом… надо бы хоть помолиться, кстати, ведь утро. Кажется, утро. Или нет? Она взглянула на часы - да, причем уже довольно поздно, девять утра. Но она и заснула на рассвете.